Когда Маркейл повернулась, чтобы Уильям не мог заметить оттенок разочарования на ее лице, ее ботинок попал в лужу, образовавшуюся от мокрой одежды Уильяма, и каблук поехал по скользкому полу.
Ее нога потеряла опору, и Маркейл невольно вскрикнула, но Уильям сильной рукой крепко обхватил ее за талию и плотно прижал к широкой груди.
— Осторожно, милая! — прогремел ей в ухо его низкий голос, а теплое дыхание коснулось щеки. — Я не для того привез тебя в такую даль, чтобы ты сломала себе шею на скользком полу.
Ее сердце забилось так громко, что у Маркейл зазвенело в ушах.
— Когда я пришла, он не был скользким, — едва дыша, заметила она и прислонилась головой к широкому плечу Уильяма. — Но потом появился ты, и все, что было надежным, внезапно стало опасным. Как пол. Зато теперь я в полной безопасности. Можешь отпустить меня.
— Тебе повезло, что я оказался рядом.
Он насмешливо поднял бровь.
— Если бы тебя здесь не было, я не поскользнулась бы, потому что на полу не было бы воды, — парировала Маркейл, хотя не сделала ни малейшей попытки отодвинуться.
Перёд ее платья совершенно промок, но она не обращала на это внимания; очень часто во время этого путешествия она и Уильям набрасывались друг на друга язвительно и с недоверием, и теперь ей хотелось насладиться приятным моментом.
Учитывая все, с чем они столкнулись в эти последние дни, им можно было простить нерадостное настроение. Слишком многое было поставлено на карту, и они разбирались со своими страхами и тревогами, руководствуясь прошлым опытом.
Маркейл прижалась щекой к плечу Уильяма и на мгновение закрыла глаза. Она промокла, замерзла и устала, а отвратительная погода прошедшего беспокойного дня сделала все только еще хуже. Ничего на свете не хотелось Маркейл так, как горячей ванны и чистой постели… и теплых прикосновений Уильяма.
Внезапно она поняла, что отношения с Колчестером защищали ее не только от нежелательных ухаживаний, но и от приятных тоже. На самом деле за эти годы она сумела изолировать себя практически от всех, кроме бабушки.
Она могла поклясться, что ей нравится такая жизнь, что мир и спокойствие — это все, что ей нужно. Но эта поездка с Уильямом на многое открыла ей глаза.
Маркейл была не просто одна в этой жизни — она была одинока.
Мускулистое тело Уильяма излучало тепло даже сквозь мокрую одежду, его сильная рука лежала у нее на талии, его широкое плечо надежно поддерживало ее, и Маркейл чувствовала себя защищенной и частью чего-то большего, чем она сама.
Слезы защипали ей глаза и заклокотали в горле. «В чем дело? Моя жизнь не так уж плоха, у меня есть сестры и бабушка, которые нежно любят меня. И Колчестер всегда был мне другом, который искренне заботится обо мне и который…»
Маркейл прикусила губу. У которого в жизни столько же лжи, сколько у нее.
Если отношениям недостает искренности, откровенности, могут ли они быть прочными? Уильям справедливо поинтересовался, почему она не позволила Колчестеру помочь, когда ее впервые шантажировали.
Она не попросила у него помощи, потому что их отношения могли не выдержать такого испытания.
Это была неприятная правда, но нужно было посмотреть ей в лицо: Колчестера не было с ней рядом в трудную минуту. Значит, он так и не стал для нее настоящим другом.
Прильнув к Уильяму, Маркейл уткнулась лицом в его мокрое плечо. Как легко было бы привыкнуть к этому — к сильной руке, которая подхватывает тебя, когда падаешь, и к тому, что есть на кого опереться в жизни, когда становится трудно.
Маркейл осознала, что Уильям стоит, не шелохнувшись, — он заключил ее в объятия и положил подбородок ей на голову. Он, должно быть, мыслями сейчас где-то далеко.
— Прости, я просто замерзла и… — Она неохотно освободилась из его теплых рук, и от ее теперь сырой одежды у Маркейл по коже побежали мурашки. — Спасибо, что поддержал меня.
— Ты приземлилась бы прямо на свой зад, — радостным тоном согласился он. — А это недопустимо.
Он подхватил ее на руки и, отнеся к лестнице, осторожно опустил, а потом насмешливо заглянул ей в глаза и, наклонившись, тихо сказал:
— Если бы я был на твоем месте…
От его голоса и от близости его губ ее сердце замерло, и Маркейл потянулась вперед.
— Что ты имел в виду? — не уловив его мысль, спросила она.
Уильям не сводил с нее взгляда, и жар, который почувствовала Маркейл, превратился в пламя. Она внезапно захотела его с такой силой, которая была настоящим мучением.
— Если бы я был на твоем месте, — продолжил Уильям, — я бы прикрыл это.
Его тихий голос был интимным, словно ласка.
— Прикрыл — что? — едва дыша, спросила Маркейл.
Он посмотрел вниз на ее платье, и она, сделав то же самое, увидела, что ее твердые соски отчетливо проступают под влажной, прилипшей к телу тканью.
— О-о! — Густо покраснев, она сложила руки на груди. — Моя накидка на вешалке рядом с твоей. Пожалуйста, сходи за ней.
— Вот она. Твою поклажу уже доставили. Я принесу свои вещи и закажу для нас комнаты.
— О-о… Я уже спрашивала, но осталась только одна комната. Жена хозяина гостиницы сказала, что из-за дождя у них необычно много народа.
Следует ли предложить Уильяму расположиться в ее комнате? Разумеется, это было бы неприлично, но когда эта бешеная погоня завершится, их больше ничто не будет связывать. Просто на короткий промежуток времени их интересы совпали.
В то мгновение, когда Маркейл уже раскрыла рот, ей стало ясно, что, пригласив его в свою комнату, она сделает еще более трудным их неизбежное расставание. А она боялась, что оно и так будет весьма нелегким.
И вместо того, чтобы последовать зову сердца, она неожиданно даже для самой себя сказала:
— Думаю, ты мог бы переночевать в конюшне вместе с Постоном и слугами.
— Наверное, мог бы. — Уильям удивленно поднял брови, и улыбка исчезла с его лица. — Или я мог бы присоединиться к тебе в…
— Полагаю, конюшня вполне подойдет.
Хотя фраза дорого обошлась ей, голос Маркейл прозвучал на удивление равнодушно и холодно.
— Прекрасно. — У Уильяма вытянулось лицо. — Я найду себе ночлег. Не беспокойся.
— Думаешь, мы сможем отправиться рано утром?
Она постаралась выказать хоть какой-то интерес.
— Да, если только дождь не будет продолжаться. Сейчас канавы переполнены, и если мы сползем с дороги… — Уильям покачал головой. — Мы застряли здесь, по меньшей мере, на ночь.
— Не могу сказать, что огорчена этим. Я мечтаю о теплой ванне и чистой постели — хотя готова не спать год ради того, чтобы избавиться от мисс Чаллонер и ее хозяина.