Были и другие вещи, за которые он заслуживал презрения: развалюхи-дома, которые его семья отказывалась ремонтировать; сборщик квартирной платы, который бил женщин; низкая заработная плата, ужасающие условия труда… Этот список при желании можно было продолжать до бесконечности. Но у Дженис уже не было такого желания. Тот Питер Маллони, которого она презирала в Катлервиле, не бросился бы в грязную бурлящую реку спасать малознакомого мальчика. Этого человека, за которого она вышла замуж, Дженис совсем не знала.
— Я не настолько хорошо тебя знаю, чтобы презирать, — наконец ответила она.
— Но ведь ты жила в Катлервиле, твоя сестра работала в магазине Маллони. Ты жила в домах, принадлежавших моему отцу, правда? Даже моя невеста возненавидела меня, узнав про эти дома, а ведь ей не пришлось жить в них.
Дженис уловила в этих словах оттенок горечи и с любопытством взглянула на Питера:
— Ты ее сильно любил? Поэтому и уехал из города?
Питер поднял плоский камешек и зашвырнул его в реку. Один из мальчиков в восторге закричал, увидев, как камешек запрыгал по воде, и попытался повторить то же самое. В нескольких ярдах от них разгорелось соревнование по метанию камней в воду, но Питер не обратил на это внимания, поглощенный разговором.
— Я даже не знал ее. Наши отцы хотели, чтобы мы . поженились, а я видел в этом возможность уйти из-под каблука своего папаши, получив ее долю владения фабрикой. Она отвечала моим представлениям о хорошей жене. Но очень быстро я понял, что сам не знаю, какую жену мне надо, так же, как и то, что Джорджи совсем не подходит на эту роль. Я уехал из Катлервиля, потому что устал.
— Устал? — Дженис едва удалось скрыть свое удивление.
— Устал оберегать своих братьев от тирании отца. Устал оберегать свою мать от правды. Устал бороться с отцом, устал жить по его подсказке, теряя самоуважение. Мне надо было усилить борьбу, когда я узнал об этих сдаваемых внаем домах. Надо было порвать с корпорацией Маллони, когда я понял, что мне не остановить отца. Я сожалею, что взвалил все проблемы на Дэниела, но в то время он, казалось, был больше меня готов за них взяться.
— И он хотел этого, — заметила Дженис. — Он с радостью обрел семью, которой никогда не знал. То, что тебе казалось наказанием, для него было счастьем. Тебе не стоит корить себя за то, что ты бросил свою семью на Дэниела.
Дженис познакомилась с Дэниелом всего за несколько месяцев до своего отъезда из Катлервиля. Дэниел быстро сходился с людьми, и они сразу подружились. Возможно, брату Питера повезло, что он рос подкидышем вдали от отчего дома и не знал безжалостного каблука Артемиса Маллони.
Питер натянуто улыбнулся:
— Как бы то ни было, но Дэниел определенно держит в узде нашего папочку. Каждый раз, когда старик хочет сделать что-нибудь наперекор благородным принципам Дэниела, тот грозится разоблачить его в газете. А уволить его старик не может: мальчики слишком юны, и у них нет опыта Дэниела, а сам отец уже не обходится без инвалидной коляски. Так что ему приходится терпеть Дэниела. Хотелось бы мне когда-нибудь вернуться туда и посмотреть, как они живут.
Дженис заметила нитку, вылезшую из ее юбки.
— В этом одна из причин, по которым нам с тобой никогда не стать подходящей парой. Я не смогу вернуться с тобой.
Камешек Питера с шумом плюхнулся в воду. Мальчики стали смеяться над его неудачей, но он не слышал их насмешек, удивленно глядя на женщину, сидевшую рядом.
— Почему, черт возьми?
Дженис оборвала нитку и стала накручивать ее на палец.
— Мне удалось вырасти из трущобной нищенки до учительницы, но стать дамой высшего света? Вряд ли я смогу. Мои родители вышли из уважаемых, но бедных семей. Они учили нас хорошим манерам, правильной речи и всему такому, но мы никогда не вращались в кругах, к которым принадлежит твое семейство. Если бы мы с тобой встретились в Катлервиле, ты бы даже не взглянул на меня.
«Наверное, это правда, — подумал Питер, — но в Катлервиле меня бы и не посадили в тюрьму, обвинив в поджоге. Огайо — не Техас, там совсем другие порядки». Питер поднял горсть камней и начал один за другим кидать их в речку, причем каждый следующий прыгал по воде чаще предыдущего.
— Раз ты так считаешь, мы не поедем в Огайо, — заявил он после долгого размышления. — Меня уже ничто не связывает с теми местами.
— Не говори глупостей! У тебя там семья! — решительно возразила Дженис.
— У тебя тоже. — Он взглянул на нее. — И я точно так же придусь в ней не ко двору.
Что ж, в этом он, безусловно, прав. Брат Дженис, наверное, попытается его удавить, а сестра плюнет ему в лицо. При мысли об этом Дженис горько усмехнулась.
Но Питер не заметил ее усмешки, потому что в этот самый момент младший Монтейн умудрился свалиться в воду. И Дженис, и Питер тут же вскочили и помчались навстречу новому несчастью, забыв про то, какие они несовместимо разные. Мануэль без труда выудил мальчика из воды, но Дженис объявила, что пора собираться домой.
Лодка еще не отчалила от берега, а двое младших детей уже спали, положив головы ей на колени. Дженис гладила их по волосам, привалившись спиной к борту лодки. Впервые за долгое время она чувствовала странное удовлетворение. Бетси и мальчики Хардингов хвастались друг перед другом сокровищами, собранными на острове. Дженис с улыбкой смотрела на них.
Бетси даже не знала, что означают слова «высший свет». Пройдет время, и она почти совсем забудет первые пять лет своей полуголодной жизни, но зато будет помнить, как каталась на лошадях с Хардингами, ловила рыбу с Монтейнами и играла в салки с кузенами Бенджамина. Мысль о том, что у каждого из них денег намного больше, чем у Дженис, никогда не приходила в голову этим детям, так же, как и о том, что все они разнятся цветом кожи — кто-то белый, кто-то желтый, а кто-то черный. Так и должно было быть.
Они подплыли к берегу, и Питер с Мануэлем перенесли спящих малышей в фургон. Судя по отсутствию шума, остальных детей тоже разморило. Почти все мальчики решили, что лучше идти домой пешком, чем ехать в фургоне с девчонками, но младшие сели рядом с Беном и потребовали сказку. Дженис устроилась рядом с Питером, с тихой признательностью слушая историю Бена о говорящих кроликах и лисах.
Этот день выдался чудесным, но Дженис боялась думать о следующих. Ведь ничего не изменилось: у ее мужа все так же нет ни денег, ни работы, да и ее положение ничуть не лучше. Питер все так же намерен поставить одолженные у Тайлера деньги на бегах, чтобы пустить их на еще большую авантюру — золотой рудник. Хорошо, пусть она не может презирать его так, как должно, и пусть как человек он сильнее, чем она думала, но это не меняет сути. Да что там — они даже не могут представить друг друга своим семьям! Господи, и о чем только она думала, выходя замуж за этого человека?