— Мы с отцом не желаем, чтобы ты женился на немецкой принцессе. Помимо того, что характер Аликс тебе никоим образом не подходит — да и кому, впрочем, он подойдет, — мы стремимся к сближению с Францией. Нас вполне устроит дочь графа Парижского Елена. — Так ответила Мария Федоровна.
Нерешительный и скрытный, Николай больше не настаивал. «Во время разговора с мамой сегодня утром, — записал он в дневнике, — сделан намек на Елену, дочь графа Парижского, и это внесло путаницу в мои мысли. Передо мной два пути: я хочу пойти в одном направлении, а в то же время мама хотела бы, чтобы я избрал второе. Что же будет дальше?»
Очевидно все слабоволие молодого человека, а ведь уже готовился править огромной империей; надеялся лишь на помощь провидения. А пока, несмотря на то, что страстно любил Аликс, отправился утешиться к очаровательной танцовщице Матильде Кшесинской: вот уже четыре года она была его любовницей, она оказывала на него сильное влияние.
Между тем именно провидению суждено ему помочь. Отец Аликс, великий князь Людвиг, умер в Дармштадте почти сразу после возвращения из России. Сын его, Эрнест Людвиг, взошел на трон и поначалу ничего не менял в установившемся порядке. Еще холостой, видел одни преимущества в том, что его молодая, горячо любимая сестра продолжает играть при нем ту же роль, что при отце.
Алике радовалась — остается первой дамой Гессена — и полагала, что это продлится долго. По ее мнению, ни одна женщина не смогла бы так же достойно, как она, занимать место ее матери.
Летом 1893 года Эрнест Людвиг совершил вояж в Англию. В Балморале, куда его пригласила бабушка, королева Виктория, он встретил девушку, которая произвела на него неизгладимое впечатление, — Викторию Сакс—Кобургскую, герцогиню Эдинбургскую. Будучи парнем, не умеющим скрывать свои чувства, он открылся королеве; Виктория благословила этот брак, а поскольку ничто на свете не любила так, как Устройство браков, активно принялась готовить свадьбу. Другими словами, не подумав спросить мнение девушки, королева Дала понять юной Виктории: пусть готовится в ближайшее время выйти замуж за великого князя Гессенского. А тот, обезумев от счастья, поспешил телеграфировать сестре, надеясь, что она разделит его.
Увы, по прочтении телеграммы у Аликс случился первый из ужасных нервных срывов — впоследствии она с успехом стала воздействовать ими на слишком впечатлительного мужа. Когда Эрнест Людвиг вернулся в Дармштадт, ему пришлось иметь дело с обезумевшей фурией.
Но он—то был другой закалки, чем Николай! И дав время пройти и утихнуть гневу, прямо и открыто заявил сестре: намерен жениться, нравится ей это или нет, и хотел бы, чтобы она проявила любезность к золовке, а коли не в состоянии сделать над собой это небольшое усилие, он не препятствует ее отъезду из Дармштадта вместе с какой—нибудь фрейлиной в один из замков великого княжества.
— Я назначу тебе ренту, и ты сможешь жить пристойно и вполне независимо, — добавил он.
Растерявшись от такого отношения Аликс сначала зарыдала, а потом смирилась. Согласилась даже написать юной Виктории письмо с приглашением; однако отправляясь с братом в Кобург, где предстояла свадьба, очень грустила. Надо, чтобы личная судьба изменилась — ни за что она не смирится с положением лишь второй дамы Гессена.
По случаю свадьбы в Кобурге собралось большинство европейских принцев. Сама королева Виктория приехала принять участие в церемонии бракосочетания внука. Именно к ней и обратилась Аликс: раз уж она так умело устроила судьбу брата, почему ей не заняться и судьбой внучки — ведь в воспитании ее королева приняла определенное участие.
— Я тоже этого желаю, — отвечала королева, — но ты отказалась выходить замуж за Кларенса. За кого бы ты хотела выйти?
— Не знаю… но это должен быть человек знатного рода, что позволило бы мне занять то место, на которое я могу претендовать по рождению.
Виктория пожала плечами.
— Разве тебе не известно то, о чем все только и говорят? Это бросается в глаза — Царевич безумно в тебя влюблен! Ты одна лишь этого не замечаешь!
— Да нет же, я знаю об этом, бабушка, но, пусть Николай и хочет на мне жениться, он в этом одинок: его родители не желают видеть меня своей невесткой.
— Они могут изменить свое отношение. Предоставь это мне… мне и, конечно, Англии — так приятно будет увидеть тебя императрицей всея Руси!
Великолепие этого титула заставило Аликс покраснеть. Что ж, она и правда может желать более высокого, великого: в мире никого высокопоставленнее, чем она. По крайней мере когда царь Александр покинет этот мир, а в ожидании ей придется пока довольствоваться положением второй дамы империи, после этой Марии Фёдоровны — ее она инстинктивно ненавидела. И привела другой аргумент.
— Для этого мне придется перейти в другую религию. Я не хочу стать вероотступницей, не хочу быть проклята из—за какой—то короны! — царственно произнесла она.
— Какая глупость! Хочешь, чтобы я выдала тебя замуж, — предоставь все дело мне. В противном случае возвращайся в Дармштадт и готовься к горькой судьбе старой девы.
Перед Викторией ничто и никто не могло устоять, когда она хотела чего—то добиться: 5 апреля 1894 года Николай написал дневнике: «Аликс я нашел еще более похорошевшей с нашей последней встречи, но она была грустна. Мы остались с ней вдвоем, и между нами наконец состоялся разговор, которого я одновременно желал и боялся. Мы проговорили до полудня, но безрезультатно: она не может решиться поменять религию. Бедная девушка пролила много слез, но немного успокоилась, когда мы прощались…»
Спустя три дня победа одержана: Аликс дала себя уговорить. «Великолепный и незабываемый день — день моей помолвки с любимой и несравненной Аликс…»
Событие это произвело эффект грома и молнии — женитьба Эрнеста Людвига, из—за которой все здесь и собрались, отошла на второй план. Аликс, обласканная всеми, сразу стала пользоваться огромным уважением не только в глазах своих подданных (это нетрудно, она всегда ценила себя очень высоко), но и всей Европы.
Королева Виктория, естественно, была очень рада, но в семье российского императора мнения разделились. Так, императрица открыто заявила, что недовольна этим браком. Кроме сестры Аликс, никто из великих княгинь не испытывал ни малейшей симпатии к невесте. Больше того, многие опасались, что ее прибытие в Россию повлечет нежелательное английское вмешательство в государственные дела. Тем более нежелательное, что состояние здоровья Александра III — это ни для кого, кроме ближайшего окружения, не секрет — вызывает серьезные опасения.