— Отправиться в плавание... и открыть новые земли!
— Достойное храброго воина устремление, — кивает ему брат Свенельда и, словно заинтересовавшись игрушкой, берёт у малыша кораблик и вертит его в руках. — Но разве такой драккар не мал для бесстрашного капитана и первооткрывателя? Он сам едва ли поместится тут, а ведь нужно место и для съестных запасов, и для команды...
— Д-да... — растерянно глядит мальчик на то, как темноволосый викинг небрежно кидает его любимую игрушку себе под ноги.
— Видите вон тот драккар, мой маленький ярл? — Сигурд указал рукой на залив, посреди которого и впрямь застыла небольшая, но прекрасная ладья. Изготовленный из ясеня, укреплённый дубовыми досками, с флагом, на котором был запечатлён символ династии Гуды и Вигге — ярко-зелёной серной на рыжем фоне, этот боевой корабль был поистине прекрасным подарком (5).
— Угу, — глаза Альрика расширяются и блестят от вида драккара.
— Хотите рассмотреть его получше? Отправиться в плавание к новым горизонтам?
Мальчик снова кивает, и Сигурд сажает его к себе на плечи. Заворожённый собственным подарком, наследник Ругаланна любуется им посреди тёмно-серых волн зимнего моря и рассеянного лунного света. У него теперь есть личный корабль!
Мия, заметив, как ярл медленно шагает ближе к краю покатой крыши, вздрагивает и прижимается к напрягшемуся Варди. Ульв, чьё лицо побелело от страха за племянника, несмотря на окруживших их вооружённых воинов, делает шаг вперёд и выкрикивает:
— Отпусти мальчика, там слишком высоко!
— Твоё желание — закон, — расплывается темноволосый тиран в больше напоминающей хищный оскал улыбке и поднимает вдохнувшего воздух полной грудью и обрадовавшегося мальчика над собой — теперь он парит в руках ярла, словно птица.
От волнения и счастья Альрик смеётся, а затем сильные и закалённые в боях руки Сигурда отпускают его маленькое тело, которое камнем падает вниз. Волосы сына Гуда развеваются в полёте, он, почувствовав себя на мгновение могучим орлом, мечтательно закрывает большие глаза, машет своими ручонками... и с глухим звуком приземляется на замёрзшую землю перед Ульвом и остальными.
— Веселье только начинается! — срывается с губ ярла, и доставшие мечи и копья стражники кольцом окружают всех, кто не присягнул ему на верность.
Примечание от автора:
ᚹ ("вуньо") — руна, обозначающая "веселье, радость". Нередко Вуньо трактуют как праздник, отдых и даже некое торжество; в иных представлениях — трон, высшее место, кульминацию, сбывшуюся точку устремлений.
В перевёрнутом положении символизирует полосу неудач, жертвенность, внутренние конфликты и ухудшение отношений с близкими людьми.
1) В легендах германо-скандинавских народов Один мог являться к супругам правителей в обличье их мужей. После подобных визитов у них рождались прославленные воины и герои, часто — родоначальники легендарных династий (Инглинги, Вёльсунги, Сэминги, Веттины, короли готов, Мерсии и т.д.).
2) Царская болезнь — гемофилия, наследственное нарушение свёртываемости крови, от которой страдает потомство мужского пола. Вопреки заявлению Сигурда, вероятность проявления гемофилии у мальчиков составляет 50% (но 100% — если ребёнок рождается от больного мужчины и женщины-носительницы патологического гена).
3) Брисингамен (др.-сканд. Brísingamen) — в германо-скандинавской мифологии — золотое ожерелье (по другой версии — пояс), сделанное четырьмя братьями-гномами Брисингами (Brisings), которых звали Альфригг, Берлинг, Двалин и Грер. В переводе означает «сверкающее», «искра». Ожерелье не обладает никакими магическими свойствами, просто очень красиво; по другой версии, делает носящего его ещё более прекрасным, но тогда непонятно, зачем оно было нужно Фрейе, которая и так была прекраснейшей изо всех людей и богинь.
4) Тинг - совещательный орган свободных мужчин у викингов, аналог славянского вече.
5) Погребение викингов высокого положения, как правило, происходило в погребальной ладье, известной из археологических раскопок, по множеству саг, поэзии скальдов.
Погребение осуществлялось в лодке или драккаре, где почившему осуществлялись подношения и жертвоприношения в соответствии с его земным статусом и родом занятий. После кремации на останках сооружали холм из камней и покрывали его землёй и дёрном. Получившийся курган считался жилищем умершего.
Подарок Сигурда Альрику был погребальным.
Глава XVII: Пиршество для воронов — Несгибаемая ᛒ
ГЛАВА XVII: ПИРШЕСТВО ДЛЯ ВОРОНОВ ᛒ (II)
ᛒ biþ bléda léas, bereþ efne swá þéah
tánas bútan túdor biþ on telgum wlitig,
héah on helme hyrsted fægere,
gehlóden léafum, lyfte getenge.
Берёза лишена цветов, но рождает даже так
побеги бесплодные, ветвями красива,
высока кроной, украшенной дивно,
нагруженной листьями, к небу близкой.
— Веселье только начинается! — срывается с губ ярла, и доставшие мечи и копья стражники кольцом окружают всех тех, кто не присягнул новому правителю на верность за праздничным столом.
Зарычавший раненым волком Ульв пытается прорваться сквозь вооружённых дружинников к сыну тётки, но живая волна из рук, сабель и щитов хватает его за плечи, оттесняет назад и не даёт пройти. Свенельд, встретившись с товарищем взглядом, мотает головой: сопротивляться сейчас бесмысленно и опасно.
— Мия... — старый Варди тем временем пытается отыскать среди леса копий и мечей приёмную дочь, но той нигде не видно. — Мия!
Проскользнув мимо хирдаманнов, что потоком хлынули на не выказавших узурпатору почтения мужчин, она, запинаясь и не видя ничего перед своими ногами от спешки и слёз, падает на колени перед маленьким тельцем и берёт его на руки.
Крохотные пальчики сына Гуды уже начали становиться холодными и синими, но он, с неестественно вывернутыми ногами и испуганными, похожими на блюдца глазёнками, тяжело дышит и испуганно смотрит по сторонам.
— Альрик... — пролепетала Мия, гладя малыша по шелковистым волосам и целуя в щёки дрожащего в судорогах малыша. — Альрик...
— Хель... она ждёт меня в своих холодных палатах? — спросил у неё он, как никогда серьёзный и взрослый, в то время как руки мальчугана безвольно повисли подобно лямкам. — Мне страшно.
— Нет, нет, нет, — прижала к себе, крепко обнимая, мальчика бывшая германская рабыня. — Ты не попадёшь в руки Хель, тебя ждут славные палаты Вальхаллы, где ты встретишься с мамой. Или же райские сады, где царят мир и благодать...
— Благо... дать? — вопрошающе произносит мальчуган, повторяя незнакомое слово.
— Благодать, — кивает Мия и зажмуривается, когда дрожь в теле маленького ярла усиливается, свидетельствуя о скорой кончине. — Это... когда Господь тебя любит и бережёт независимо от того, слушаешься ты его и проказничал ли... Как... как мама!
— Как... мама... — едва слышно шепчет Альрик и расплывается в блаженной улыбке, которая навсегда застывает на его ангельском личике.
Несколько секунд она беззвучно плачет. Слёзы сами падают из её глаз солёным водопадом, пытаясь вымыть из мыслей всю скорбь о ни в чём не повинном ребёнке, который лишился жизни из-за людской жестокости.
По прошествии такого же времени на смену боли приходит ярость. Злоба закипает внутри неё, словно раскалённая смола в котле, и кажется, что-то вот-вот она польётся через край и обожжёт собой всё вокруг.
Мимо проплывают лица, такие... разные и одновременно похожие.
Йохан закрывает собой старого отца, не давая стражникам подойти ещё ближе; Свенельд обречённо смотрит на маленькое бездыханное тельце в её руках, а Ульв, с голыми кулаками набросившись на воинов, падает на землю от удара рукоятью меча по затылку и рычит от бессилия и боли.
Почему... почему всё это происходит?!
Почему кто-то всегда желает большего? Больше власти. Больше богатств. Больше земель. Больше голов, что покатятся кровавым урожаем после казней неугодных...