травой, и ночная роса серебрила их в местах куда не дотянулось солнце. Воробьи, сбившись в кучку шумно спорили под крышей конюшни, нарушая утреннюю тишину. Пара стреноженных лошадей медленно переступали по земле и щипали траву на склоне. Я прошла в сторону капитального строения и подойдя к распахнутым воротам замедлила шаг. Волнение, едва улёгшись, готово было снова прорваться наружу. Глубоко вздохнув, прошла внутрь конюшни. Амира заметила сразу. Он стоял у отдельного стойла и меня не замечал. В старой кожаной куртке и потертых джинсах, сапогах с широким голенищем выказывал образец деревенского парня, не гнушаясь грязной работы. Волосы его стали чуть длиннее и мне дико захотелось запустить в них пальцы.
Я подошла ближе, но не дойдя нескольких шагов замерла. Амир, казалось, не замечал моего присутствия, стоял, опираясь на калитку в стойло и до моего прихода разговаривал с лошадью. Я не знала с чего начать разговор, прокрутив накануне десятки фраз, сейчас вдруг потеряла речь. Неотрывно смотрела на его профиль, умоляя обернуться.
— Ты беременна? — оглушил вопросом вместо приветствия.
— Нет..., — растерянно.
— Что-то пила или…
Я не дала договорить:
— Пронесло.
-Я подумал, что ты по этой причине пришла.
-Нет, не по этой..., Амир?
Валиев обернулся и наши глаза наконец-то встретились. Затаенная боль, тоска и радость при виде меня. Я облегченно вздохнула. Пока ехала всю дорогу боялась, что найду в них отчуждение, конец отношениям. И то, что произошло спонтанно, в доме Аглаи лишь порыв, инстинкт.
Амир демонстративно оглядел меня сверху до низу, не упуская мелочей, жадно впитывая образ, и я немного воспряла духом.
-Эффектно выглядишь. Для меня так нарядилась? — посмотрел в глаза.
На улице последняя декада осени, а на мне прозрачные капроновые колготки. Я слабо улыбнулась, от чего-то смущаясь. Амир догадался, что я пришла соблазнять.
— Захотелось так. Тебе не нравится?
— Очень нравится.
Валиев, не делая шагов в мою сторону, продолжая опираться о деревянный бортик загона, вторую руку небрежно держа в кармане рабочих брюк. Я не знала, что еще сказать, чтобы он принял меня или первым протянул руку. Набравшись смелости, тихо произнесла:
— Амир, я люблю тебя.
Все! Призналась и пусть сам решит, что ему делать, если нужна моя любовь. Но он так долго молчал, пронизывая горящим взглядом, что я не выдержав ожидания, отвела глаза в сторону, нервно сглотнула. Как будто решалась моя участь быть казненной или помилованной.
— Иди сюда, — достав руку из кармана, поманил.
Я на окаменелых ногах двинулась навстречу. Он снова оперся обеими локтями на край дверцы в стойло, наклонившись вперед. Я приблизилась и встала рядом.
— У Коники жеребенок родился. Первенец. Ожидается породистый конь.
Я посмотрела через ограждение на подстилку из соломы. Черный жеребенок, кое-как встав на ноги, еле держался на них, слабо передвигаясь, но, отыскав сосцы матери, припал к одному из них, принялся жадно сосать молоко. Кобыла, дернув одним копытом, фыркнула, но, приняв положение кормящей матери, успокоилась и вернулась к поеданию сена.
Я завороженно смотрела на картину кормления детеныша и она ничем не отличалась от кормления женщиной грудью младенца: интимно, натурально и красиво. Амир повернул голову и уставился на мой профиль. Я больше не знала, что сказать. А повторять то, что произнесла ранее, не позволила гордость. Если он только не расслышал... Просто стояла, затаив дыхание. Время замерло. Этот момент я запомню на долгие годы, даже если он с ним последний в жизни. Но вот он хрипло произнес:
— Сына мне родишь?
— А если будет дочь? — повернула лицо к нему, встретившись взглядами.
— Дочь тоже хорошо. Буду ее баловать.
Я поджала губы, едва сдерживая радость, но по-прежнему не могла протянуть руку, коснуться его и обнять.
— Замуж за меня пойдешь?
— Пойду…
— Иди сюда.
Амир протянул руки, обняв меня и сжав так сильно, что захрустели косточки, но я блаженно припала на его грудь, уткнувшись носом в ворот куртки, вдыхая запах конского пота, его собственного и ноты лосьона и мне казалось ничего ароматнее в жизни я не вдыхала. Он зарылся пальцами в мои волосы, массируя голову, сдавливая затылок, пока ладонь второй гладила спину, забравшись под куртку.
— Я уж думал конец, не вернешься, — услышала признание. — Эгоистично рассчитывал, что залетишь и тогда у нас будет шанс, — продолжал гладить спину.
— Я поняла, что без тебя все вокруг серое и скучное. Лучше пойду на уступки и буду жить по твоим правилам, чем горделиво одной.
— Мудрая маленькая женщина, — отстранился, посмотрев в лицо. — Люблю тебя, Птичка моя, и больше от меня не улетай, поняла? — накрывая мои губы жадным ртом, и я расслабилась в сильных руках мужчины, доверяя ему не только тело, но и жизнь.
Эпилог
Амир.
Курортный поселок Архыза наращивал свой туристический потенциал и в декабре принимал уже полчища народа на своих гористых склонах. Снежный покров увеличивался пропорционально количеству прибывших туристов.
Мы наконец собрались своей дружной компанией на несколько дней, арендовав домики на турбазе в долине одноименной реки. Талхан открыл кафе на одном из уровней лыжных трасс и мы днем, катаясь на лыжах и сноубордах, перекусывали и пили глинтвейн в его заведении.
— Амир, — крикнула Заряна, бегом спускаясь со склона, и чуть не пролетев мимо, упала в мои объятия.
— Что, солнце моё? — слегка отстранил ее запыхавшеюся, продолжая держать в руках.
— Я тоже решила освоить лыжи, — обернулась, глядя на Гюнель и Аглаю, что неуклюже топтались по снегу, опираясь на острые палки и подшучивали друг над дружкой.
— Тогда инструктором придется быть мне.
— Зачем? — удивленно. — Сейчас парнишку наймем, он нам покажет уроки катания.
— Ага, знаю я эти уроки, будет при каждом удобном случае тебя лапать, — не скрывал я ревность.
— Ты опять за старое, Амир! — нахмурилась. — Из клуба уволилась, что следующее?
Я, рассмеявшись ее неподдельной обиде, чмокнул в нос, смягчая требования.
— Моя жена должна быть рядом со мной двадцать четыре на семь. А когда появится малыш, еще и ему уделять не меньше времени, чем мне.
— Бергман, хватит там в любовь играть, — хохоча крикнула Аглая. — Надевай лыжи и давай с нами, инструктор уже нервничает.
Я не мог уже держать секрет в себе.
— Нет здесь никакой Бергман, — крикнул в ответ, за что получил игривый взгляд Заряны. — Валиева есть. Ва-ли-е-ва! — по слогам протянул, с удовольствием замечая, как вытягивается лицо Аглаи.
— Что ты сказал, Амир? — Аглая неуклюже спустилась на лыжах до нас и устремилась цепким взглядом в лицо подруге.
Я снял перчатку с правой руки Зарянки, и держа ладонь вертикально показал золотой ободок