От волнения я начинаю нервно теребить замок куртки. В голову некстати лезут воспоминания о том, как на людях отчим пару раз называл меня приемной дочерью.
— А ты не думаешь, что если мы приедем вместе, то нас могут заподозрить?
Бровь Арсения иронично ползет вверх вместе с уголком рта.
— Как вариант, я могу высадить тебя мерзнуть у ворот, а позже постараться удивиться твоему появлению.
— Ты оказывается такой шутник, — обиженно ворчу я. — Я ведь серьезно тебя спрашиваю.
— А что ты хотела услышать? Конечно, нас могут заподозрить. Поэтому ни к чему скрывать правду.
— И ты готов? — от волнения мой голос взвивается и тут же падает вниз. — В смысле, уверен, что твой отец обрадуется?
— Совсем не уверен.
Я смотрю, как пальцы Арсения барабанят по рулю и как напрягается его лоб, и ощущаю, как нервозность достигает пиковой отметки. Уж лучше бы он промолчал. С другой стороны, его можно понять. Арсений ведь сам и переживает. Как я уже знаю, он совсем не скала, когда дело касается близких ему людей.
— Может, имеет смысл повременить? — робко предлагаю я.
— Для чего?
Я не нахожусь с ответом. На деле нужно радоваться тому, что Арсений настроен настолько решительно. Если бы он вдруг предложил держать наши отношения втайне перед его семьей, я бы начала истязать себя дурацкими мыслями о том, что он меня стыдится или что для него все недостаточно серьезно. Но все равно страшно. Слабовольно хочется отстрочить тот момент, когда придется взглянуть в глаза Петру и прочитать в них упрек. Он ведь спит и видит, как породнится с Ладыгиными, а тут я… Бесприданница, дочь его покойной жены, которую он называл своей приемной дочерью.
— Делай как считаешь нужным, — бормочу я, хотя у самой даже губы слегка онемели от страха. Как было бы здорово сослаться на срочные дела и попросить Арсения вернуться в город.
Когда знакомые ворота со скрежетом разъезжаются, волнение достигает своего пика. Во дворе я вижу Луизу. Свесившись над багажником своей «БМВ», она один за другим достает из него бумажные пакеты с логотипом ее любимого супермаркета. Я нервно приглаживаю волосы и кошусь на Арсения: каково ему? Его лицо невозмутимо. Я протяжно вздыхаю. Вот как ему удается?
Он выходит из машины первым, я вылезаю следом и моментально напарываюсь на изучающий взгляд сестры.
— Ты опять на мое место встала, — раздраженно замечает Арсений.
— Это ты типа меня так отвлечь пытаешься? — не переставая разглядывать то его, то меня, Луиза поджимает губы и покачивает головой, выразительно демонстрируя «Ну вы даете».
— Привет, — мямлю я, начиная растерянно переминаться с ноги на ногу.
Луиза глубоко вздыхает и, взмахнув пакетами, резко разворачивается на пятках.
— Давай понесу, — Арсений догоняет ее и принудительно забирает ношу из ее рук. — Что за лицо у тебя?
— А ты чего ждал-то? — огрызается Луиза, не прекращая настойчиво вышагивать к дому. — Могли бы заранее предупредить.
— О чем? Что вместе приедем?
— Ой, а то ты не знаешь! Хотя бы за руки в дом не заходите. Папе третий инсульт ни к чему.
Вот так неожиданно к моей тревожности примешивается стойкое чувство вины. Может быть, мне стоило хотя бы намекнуть сестре на то, что мы с Арсением решили быть вместе? Вдруг она обиделась, что я держала ее в неведении? Просто тогда между нами была вся эта невыясненность с Инессой, и я боялась спугнуть свое счастье.
— А вы, смотрю, все вместе решили сегодня заехать? — Петр, стоящий посреди гостиной, окидывает нас обеспокоенным взглядом и выглядит так будто его застали врасплох.
Я понимаю, в чем заключается причина его растерянности, когда в следующее мгновение из кухни выходит незнакомая женщина. На вид ей сорок-сорок пять, пышные темные волосы, красивая. Лицо ухоженное, брюки и джемпер явно дорогие.
— Знакомься, Аина, это Лена, — понизив голос, представляет нас отчим.
У меня не сразу получается совладать с собой. Надо улыбнуться, но губы совсем не слушаются. Сомнений быть не может. Передо мной стоит она, замена моей мамы.
— Здравствуйте, — наконец, выталкиваю я и ощущаю, как щеки начинает припекать. Я давно подготовила себя к этой встрече, но действительность как обычно, внесла свои коррективы. Просто я настраивалась на другой разговор и совсем не ожидала столкнуться лицом к лицу со страхами из прошлого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приятно познакомиться, — произносит Лена и с улыбкой оглядывает остальных. Кажется, она тоже немного растеряна.
Мне хочется взять Арсения за руку, чтобы позаимствовать его спокойствие, но я слишком хорошо помню, что нельзя. Как и обычно, спасает Луиза.
— Лидия на кухне, да, Лен? Мы все голодные. Надо поскорее на стол накрывать.
44
— Ну как стройка? — интересуется Петр, увлеченно орудуя вилкой. Пожалуй, слишком увлеченно, подтверждая его смущение незапланированным знакомством. — Оттуда едешь, я так понимаю?
— Да, оттуда, — в своей немногословной манере подтверждает Арсений. — Решил по пути заехать.
Я сижу как на иголках. А вдруг Петр спросит, каким образом здесь появилась я? Что мне делать тогда? Соврать, что я приехала с Луизой на глазах у нее самой? Это будет выглядеть совсем жалко.
Но отчим, к счастью, не спрашивает. Наверное, присутствие его новой женщины играет мне на руку в определенном смысле.
Я украдкой разглядываю ее все то время, что мы сидим за столом. Понятия не имею, что пытаюсь в ней найти. Наверное, хочу убедиться, что она хотя бы чуточку уступает моей маме. Я совсем не желаю отчиму связать себя с недостойной женщиной — нет. И невооруженным взглядом видно, что Лена — не первая встречная с улицы, и что со внешностью, умом и манерами у нее все в порядке. Скорее, мне хочется быть уверенной, что будь мама жива, у Лены не было бы против нее шансов, и они с Петром по-прежнему были счастливы. Мне будет проще принять его союз с другой, зная, что он выбрал ее, просто потому рядом с ним нет моей мамы.
— Лен, вывезите папу на новогодние праздники туда, где потеплее, а? — в своей расслабленно-шутливой манере предлагает Луиза. — А то он уже со второго числа будет торчать в офисе. Таких трудоголиков как он только в принудительную ссылку отправлять.
Я чувствую укол ревности. Неужели они с Леной так долго общаются, чтобы так запросто обсуждать курортную «ссылку» Петра? Когда они с Луизой успели подружиться?
— Едва ли я имею столько влияния на вашего папу, — скромно замечает Лена.
Щеку начинает ощутимо припекать, и я машинально поворачиваю голову в сторону раздражителя. Арсений, поймав мой взгляд, указывает глазами вниз, на тарелку.
— По-моему, ты забываешь есть.
Опустив глаза, я смущенно хватаюсь за вилку. Если я успела привыкнуть к мягкости его тона, обращенного ко мне, то другие — вряд ли. Я и правда слишком погрузилась в мысли, что совершенно забыла про еду. Нужно перестать себя накручивать. Петр нарочно не знакомил меня с Леной, думая, что мне будет сложно это принять, а Луизе достаточно пары раз увидеться с человеком, чтобы разговаривать с ним так, будто они знакомы годами — таков ее природный дар. У меня нет причин для ревности.
Проглотив кусочек моцареллы, я посылаю Арсению едва заметную улыбку в благодарность за то, что вернул меня на землю. Может быть, он почувствовал, что я снова закопалась в своих мыслях, и решил меня поддержать? Мне приятно так думать.
— Необязательно ехать в теплую страну, — осторожно вставляю я, глядя на Лену. — Вы можете куда-нибудь на горнолыжный курорт съездить. Петр отлично катается на лыжах.
Договариваю и затаиваю дыхание. Пусть Лена об этом и не догадывается, но я только что выбросила белый флаг. Вопрос в том, как она им распорядится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Увы, я совсем на лыжах не катаюсь, — она издает беззвучный смешок. — В зимних видах спорта я хороша лишь в распивании глинтвейна.
Я пытаюсь уловить фальшь в ее голосе или скрытую неприязнь, но ничего подобного не различаю. Это ведь хорошо, да? Значит, Петр выбрал себе достойную спутницу. Мне нужно попытаться быть взрослее и принять его право на счастье.