– Любишь ты, Химик, до всяких причин докопаться, – ответил он. – А на самом деле все просто: на нас мутанты напали, и мы их положили. Есть вопросы? Нет вопросов.
Закончив спуск, мы оказались на плоской бетонной площадке – кровле АЭС. Пригоршня пошел разглядывать издыхающих тварей, а я смотрел, как он бродит, пинает распростертые туши. Один мутант еще сохранил достаточно бодрости, чтобы попытаться напасть. Никита успокоил его пулей, потом раскидал обломки гнезда и старательно потоптался на скорлупе.
– А ты прав был! – крикнул он мне. – Яйца успели отложить, твари!
Потом спустились майор с Бугровым, и передышка закончилась.
Озеров, поджав губы, окинул взглядом побоище и бросил коротко:
– Проверить оружие. Приготовиться к движению.
– Эй, а это что? – вдруг громко спросил Пригоршня. – Это не наша работа, гранатой его так не могло…
Никита кричал из-за круглого бока трубы, я его не видел и подошел поглядеть, чего он голосит. Там валялись ошметки, в которых угадывались разорванные в клочья тела птеродактилей. И верно, не наша работа – мутантов словно раздирали на куски, а края изуродованной плоти были обугленными и ссохшимися, как будто их старательно прокоптили. Керзон, тут же оказавшийся рядом, пошевелил лохмотья мутантских крыльев ботинком.
– Энергатор? – он вопросительно уставился на Озерова, который как раз обернулся в нашу сторону.
При вопросе Керзона майор поморщился. Ясно: не хочет говорить об этом в нашем присутствии.
– Да, предположительно, – неохотно кивнул он.
– Ну что ж, значит, мы точно на верном пути, – Керзон поправил лямку рюкзака и зашагал от трубы к дальнему краю кровли, где я еще во время спуска заметил торчащий конец пожарной лестницы. Бугров уже шел за ним и майором, мы оказались позади.
– Что за энергатор такой? – спросил у меня Никита.
Я пожал плечами:
– Не знаю. Но лагерь леших Мародер разнес очень быстро, судя по всему.
– Это да… а к чему ты о лагере?
– К тому, – я понизил голос, – что сержант имел в виду какое-то оружие. Люди Мародера спускались по дальней от лагеря стороне трубы. Труба их прикрывала от леших. Там их попытались атаковать твари, но мутантов покрошили и прогнали. Поэтому они на нас сразу не набросились, понимаешь? Мутанты боялись и, только когда мы приблизились к гнезду, решились напасть.
– Опять ты, Химик, все по полочкам раскладываешь. Я же о другом спросил.
– …А прежде, чем начать спуск, – продолжал я, – Мародер проутюжил лагерь леших какой-то штукой. Ты на лагерь внимательно смотрел?
– Ага. Ну так и че?
– А то, что на бетоне нет выбоин, подпалин. А как такую оборону быстро взломаешь без серьезной пиротехники? Здесь все закончилось очень быстро.
– Пистолет, – сказал напарник. – Тот, что я с мертвого лешего тогда снял, а потом его Мародер себе забрал. Этот… микроволновый.
– Предположительно микроволновый, – поправил я. – На самом деле мы не знаем, на каком принципе он работает. И слабый он для таких разрушений. Ты ж из него тогда сам выстрелил, видел…
– Ну да, но может, у Мародера что-то типа такого есть – но помощнее?
Я пожал плечами:
– Может.
Мы обошли обломки давным-давно подбитого вертолета, к этому времени майор уже скрылся из виду – спускался по пожарной лестнице. Вот и сержант последовал за ним, и тут Бугров оглянулся. Мне не понравился его взгляд. Этот молчун всегда сохранял спокойствие, ни слова лишнего, ни движения сверх необходимого минимума. А тут во взгляде почудилась… Даже трудно описать. Тоска, что ли? Но продолжалось это всего лишь миг, потом Бугор снова стал прежним невозмутимым увальнем, отступил на пару шагов и кивнул нам – майор приказал ему прикрывать спуск остальных сверху. С лестницы лагерь леших с зависшим над ним оком телепорта не просматривался, кто-то должен был держать его в поле зрения, пока остальные спускаются.
Внизу мы остановились и подождали Бугра, после чего направились к зданию, на крыше которого находился лагерь и телепорт. Бетонную постройку с плоской кровлей, над которой невозмутимо сверкал большой синий овал, от АЭС отделял мощенный бетонными плитами двор. Лишь несколько грузовиков с выбитыми стеклами и облупившейся краской на кабинах оживляли пейзаж. Под поваленным набок самосвалом воздух дрожал и слегка искрился – там притаилась небольшая аномалия, и мы обошли ее стороной. Ветерок нес облачка пыли и высушенные стебли растений – и больше никакого движения, мир замер под пристальным взглядом телепорта.
Вокруг не было видно ни одной живой души, даже крысы не шастали. Я заметил крупного волосатого паука размером с котенка, суетливо убравшегося при нашем приближении в тень под кузовом раскуроченного автобуса, и поймал себя на том, что почти рад увидеть живое существо, пусть даже такое специфическое. Безжизненный двор, гладкий бетон под ногами, – все это навевало тревогу.
А вот и лагерь леших. У стен приземистого здания хозяева навалили груды строительного мусора, поверх насыпей уложили доски, получились аппарели, по которым было удобно подниматься на крышу. В ход пошло все, что они сумели отодрать от брошенной техники. Оконные и дверные проемы строения были заложены камнями и туго набитыми мешками, сшитыми из шкур. Там, где их пробили пули, из мешков медленно струился песок. Из таких же мешков были сложены баррикады по краю плоской кровли.
– Будто смотрит на меня, – вдруг сказал Бугор.
Что-то наш молчун разволновался и разговорился. Я проследил, куда он уставился, – здоровяк ежился под взглядом гигантского синего ока телепорта. Мы остановились, рассматривая здание и баррикады на нем. В нескольких местах стену перечеркивали странные следы – будто кто-то кривыми росчерками прошелся по бетону… чем? Какие-то щели в нем образовались, туда можно ладонь засунуть. Стена в этих местах раскрошилась, осыпалась песком и щебнем, бетон побелел, как бумага. Нет, не похоже на действие более мощного варианта микроволнового пистолета. Хотя – черт его знает, что это может быть. И все следы высоко, у самой крыши. Мародер стрелял сверху, с трубы АЭС из своего «энергатора», чем бы эта штука ни была. От оружия, направленного сверху, невысокие баррикады не могли защитить.
– Бугров, остаешься внизу, держишь тыл, – бросил майор. – Остальные со мной.
Мы ступили на доски, уложенные поверх насыпи. По-прежнему стояла тишина, нарушаемая только шорохом песка. Когда подо мной хрустнула доска, Никита вздрогнул и прошипел:
– Осторожно, слон! Тут и так стремное все…
Майор кинул на нас предостерегающий взгляд через плечо и прибавил шагу. Вскоре мы оказались на крыше. Лагерь и впрямь был обработан на славу – белые росчерки, следы работы неведомого энергатора, пересекали крышу вдоль и поперек. Там, где такому следу встретился шатер, в шкурах оставалась широкая прореха, края которой почернели и свернулись ломкой складкой. Потом я увидел лешего – вернее, то, что от него осталось. Здесь явно успела поработать своими острыми зубами одна из крылатых тварей, напавших на нас во время спуска. Чуть дальше лежал еще один, до которого падальщики по какой-то причине не добрались. Рука лешего лежала отдельно от тела. Куска предплечья не хватало, в месте среза плоть сжалась морщинистой коркой, белела оголенная кость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});