Читать интересную книгу Дураки умирают - Марио Пьюзо

Дейзи перевела, Ниигета закивал. Вежливая улыбка вернулась на его лицо, но теперь она больше напоминала гримасу. Гронвелт повернулся к Калли:

— Ты и мисс Парсонс подождите Фуммиро. Ведите себя так, словно ничего и не было. Я займусь Ниигетой. Здесь его оставлять нельзя. Он вновь грохнется в обморок, как только увидит своего босса. Я сам отвезу его в больницу.

Все прошло как по писаному. Фуммиро появился часом позже. Линда Парсонс, переодевшаяся и подкрасившаяся, дожидалась его вместе с Калли. Фуммиро смотрел на нее как на богиню, а Линда Парсонс изображала скромность и наивность, так понравившиеся Фуммиро в телевизионном сериале.

— Я остановилась в люксе вашего друга, — сказала она. — Я надеюсь, вы не будете возражать. Я хочу быть рядом с вами, чтобы мы могли провести вместе больше времени.

Фуммиро оценил ее тактичность. Она не шлюха, которая тут же плюхнулась бы в его постель. Сначала она должна в него влюбиться. Он кивнул, широко улыбнувшись: «Разумеется, разумеется». Калли облегченно выдохнул. Линда умело разыграла свою партию. Он попрощался, вышел за дверь, но уходить не торопился. Через несколько минут он услышал, как Фуммиро играет на рояле, а Линда поет.

Последующие три дня стали для Фуммиро и Линды Парсонс классическим вегасским романом. Они не разлучались ни на секунду. В кровати, за игорными столами, проигрывая и выигрывая, в многочисленных бутиках отелей Стрип. Линде нравился японский суп, который подавали на завтрак, и виртуозная игра Фуммиро на рояле. Фуммиро нравились светлые волосы Линды, ее молочно-белые, чуть тяжеловатые бедра, длинные ноги, мягкие, полные груди. Но больше всего — тонкое чувство юмора и хорошее настроение, никогда не покидавшее ее. Фуммиро даже сказал Калли, что Линда могла бы стать прекрасной гейшей. Потом Дейзи объяснила Калли, что это самый лучший комплимент, которого могла удостоиться женщина от такого мужчины, как Фуммиро. Фуммиро также заявлял, что Линда приносит ему удачу за игорным столом. В тот раз его брифкейс полегчал лишь на двести тысяч долларов. При том, что он купил Линде норковую шубу, кольцо с бриллиантами и «Мерседес». Действительно, отделался он очень легко. Без Линды он наверняка ополовинил бы привезенный миллион.

Поначалу Калли держал Линду за обычную шлюху. Но после отъезда Фуммиро он пообедал с ней в ожидании ночного рейса в Лос-Анджелес, и его мнение переменилось. Она действительно была без ума от Фуммиро.

— Он такой интересный человек, — щебетала Линда. — И мне очень понравился японский суп на завтрак и его игра на рояле. А в постели он просто великолепен. Неудивительно, что японские женщины готовы всячески ублажать своих мужчин.

Калли улыбнулся.

— Я думаю, дома с женщинами он ведет себя иначе. Не так, как с тобой.

Линда вздохнула.

— Да, конечно. Но все равно я отлично провела время. Знаешь, он сфотографировал меня сотню раз. Мне очень нравилось ему позировать. Я тоже сфотографировала его. Очень симпатичный мужчина.

— И очень богатый, — вставил Калли.

Линда пожала плечами.

— У меня и раньше были богачи. Я сама неплохо зарабатываю. Но он чем-то похож на маленького мальчика. И мне не нравится его манера игры. Господи, я могла бы прожить десять лет на те деньги, которые он проигрывает за ночь!

Вот оно как, подумал Калли. И решил не допустить новой встречи Фуммиро и Линды Парсонс. Но сказал с сухой улыбкой совсем другое:

— Да, у меня тоже щемит сердце, когда я вижу, сколько он проигрывает. Тебе бы надо отвлечь его от азартных игр.

Линда ослепительно улыбнулась.

— Будь уверен, я попробую. Но спасибо за все. Это был один из самых ярких эпизодов моей жизни. Может, еще увидимся.

Он знал, к чему она клонит, поэтому ответил:

— Как только тебя потянет в Вегас, сразу мне позвони. Все будет за счет заведения, кроме фишек.

— Ты думаешь, Фуммиро позвонит мне в свой следующий приезд? — после короткой паузы спросила Линда. — Я дала ему мой лос-анджелесский телефон. Я даже пообещала, что прилечу в Японию, после того как закончатся съемки. Он этому очень обрадовался, сказал, чтобы я дала ему знать о своем приезде. Но в его словах чувствовался холодок.

Калли покачал головой.

— Японцы не любят, когда женщины проявляют инициативу. Они на тысячи лет отстали от современной жизни. Особенно такие большие шишки, как Фуммиро. Тебе бы лучше не высовываться и ждать его звонка.

Она вздохнула.

— Пожалуй.

Он отвез Линду в аэропорт, на прощание чмокнул в щечку.

— Я тебе позвоню, когда Фуммиро даст о себе знать.

* * *

Вернувшись в «Ксанаду», Калли прямиком направился в кабинет Гронвелта.

— Если игроку очень хорошо, нам это не в жилу, — прокомментировал он.

— Не огорчайся, — успокоил его Гронвелт. — На столь раннем этапе нам его миллион и не нужен. Пусть покрепче сядет на крючок. Но ты прав. Эта актриса в подружки игроку не годится. Во-первых, она недостаточно жадна. Во-вторых, очень уж правильная. А что самое худшее, еще и умна.

— Откуда вы знаете? — спросил Калли.

Гронвелт улыбнулся.

— Я прав?

— Абсолютно. Я позабочусь о том, чтобы в следующий приезд Фуммиро переключить его внимание на кого-нибудь еще.

— Тебе не придется этого делать, — заметил Гронвелт. — У Фуммиро сильная воля, уверенности в себе хоть отбавляй. Он не нуждается в том, что она может ему дать. Одного раза ему достаточно. Один раз — это развлечение. Если бы он собирался увидеться с ней вновь, при отъезде он бы позаботился о ней.

На лице Калли отразилось изумление.

— «Мерседес», норковая шуба, бриллиантовое кольцо — разве этого мало?

— Да, — отрезал Гронвелт. И в который уже раз оказался прав. Вновь приехав в Лас-Вегас, Фуммиро ни разу не вспомнил про Линду Парсонс. И на этот раз он оставил в казино весь привезенный миллион.

Глава 19

Самолет влетел в утренний свет, стюардесса принесла кофе и завтрак. Калли, пока ел и пил, держал брифкейс под рукой. Позавтракав, он выглянул в окно, увидел на горизонте силуэты нью-йоркских небоскребов. Зрелище это всегда зачаровывало его. Как и пустыня, простиравшаяся вокруг Вегаса. Только стальные громадины вызывали в нем чувство отчаяния.

Самолет чуть накренился, выполняя разворот. Иллюминатор заполнило синее небо, сменившееся зелеными квадратами полей, серыми змеями дорог. При соприкосновении с бетоном посадочной полосы самолет тряхнуло, достаточно сильно для того, чтобы разбудить тех, кто еще спал.

Калли поднялся с кресла бодрым, хорошо отдохнувшим. Ему не терпелось встретиться с Мерлином, мысль об этом наполняла его душу радостью. Старина Мерлин, единственный на свете человек, которому он полностью доверял.

Глава 20

В тот день, когда мой сын заканчивал девятый класс и переходил в среднюю школу, мне предстояло предстать перед Большим жюри. Валери хотела, чтобы я отпросился с работы и пошел с ней на школьный праздник. Я ответил, что не могу, потому что должен присутствовать на специальном совещании, на котором будут решаться вопросы призыва резервистов. Она по-прежнему не знала, какие у меня неприятности на работе. Я ей ничего не говорил: помочь она ничем не могла, а доставлять ей лишние волнения не хотелось. Если все закончилось бы благополучно, она бы так ничего и не узнала. Этого мне больше всего и хотелось. Я не разделял расхожего мнения о том, что в семейной жизни беды одного не должны быть тайной для другого.

Валери гордилась тем, что наш сын поступает в среднюю школу. Несколько лет тому назад мы вдруг поняли, что он не умеет читать, хотя каждый семестр заканчивал с хорошими оценками. Валери ужасно разозлилась, сама взялась за дело и добилась немалых успехов. Теперь он учился на «отлично». Я особо не злился. Просто затаил еще одну обиду на город Нью-Йорк. Мы жили в бедном районе, поэтому учителей и сотрудников системы образования нисколько не волновало, получали дети знания или нет. Их переводили из класса в класс, чтобы поскорее от них избавиться, расстаться с ними без особых хлопот и не прилагая лишних усилий.

Вэлли с нетерпением ждала переезда в новый дом. Лонг-Айленд славился своими школами, тамошние учителя стремились к тому, чтобы подготовить своих учеников к поступлению в колледж. И, пусть она об этом не говорила, черных на Лонг-Айленде практически не было. Так что ее дети росли бы в спокойной обстановке, в какой в свое время выросла она сама. И здесь у меня не было возражений. Я не хотел говорить ей, что проблемы, от которых она старалась убежать, вызваны болезнями всего нашего общества и от них невозможно укрыться за деревьями и лужайками Лонг-Айленда.

И потом, меня занимало другое. Как ни крути, надо мной висела угроза тюрьмы. Все зависело от решения Большого жюри, которое сегодня хотело услышать мои ответы на вопросы, заданные прокурором. Вэлли забрала детей на школьный праздник. Я сказал ей, что поеду на работу чуть позже обычного, поэтому остался дома один. Сварил кофе и выпил, раздумывая над тем, как вести себя перед Большим жюри.