Читать интересную книгу Мишн-Флэтс - Уильям Лэндей

Я ответил более или менее откровенно:

– Сам пока не знаю.

Она пожала плечами. Не слишком убедительный ответ. Однако она взяла ключи, мы вышли из пристройки и обошли церковь. Девушка открыла неприметную боковую дверь.

При других обстоятельствах я бы непременно позвонил кому-нибудь, чтобы иметь напарника в этом опасном предприятии – так, на всякий случай, спину прикрывать. Но обстоятельства были таковы, что мне лучше было действовать на собственный страх и риск.

Однако если Брекстон действительно наверху, то встретиться с ним нос к носу, в одиночку довольно большая глупость с моей стороны.

Где Джон Келли? Как он мне сейчас нужен! И где его постоянно черти носят!

Я достал листок бумаги и написал на нем телефон Гиттенса.

– Я пробуду наверху минут десять, – сказал я девушке. – А вы пока, пожалуйста, позвоните по этому номеру. Сообщите, что Бен Трумэн находится здесь.

А уж как отреагирует Гиттенс – это его дело. Захочет – явится. Больше ничего для своей безопасности я придумать не мог.

Я медленно, с опаской поднялся по узкой винтовой лестнице. На самом верху дверка, через которую можно протиснуться только боком. Поэтому эту дверь так легко замаскировать снаружи.

И вот я на мостике. Ощущение неприятное – боковая стенка слишком низкая, держаться за нее можно только совсем опущенной рукой, то есть серьезной опоры нет. А высота – примерно третий этаж. К стене жаться тоже не очень получается – проход полуметровый.

Через несколько секунд я освоился, огляделся – никого – и двинулся вперед по кругу. Не прошел я и пары метров, как я увидел его. Брекстон, опираясь на локти, лежал на спине и пристально смотрел на меня.

Секунду мы смотрели друг на друга, как удав и кролик. Правда, кто был удавом, кто кроликом, понять было трудно.

Затем я выхватил из кобуры пистолет (Господи, второй раз за неделю!).

Брекстон не шевельнулся, по-прежнему спокойно и изучающе глядя на меня.

Я стоял, нацелив на него дуло тяжелого пистолета.

Вдруг шорох за спиной – и глухой удар, который до странности звонко отдался внутри моей головы.

Стало темно.

Когда я открыл глаза, я лежал ничком на мостике, щекой на досках. Самого момента перемещения из вертикального в горизонтальное положение я решительно не помнил.

Надо мной стоял Джун Верис. В его руках была деревянная дубинка, похожая на дубинку Келли.

– Что таращишься, гнида! – сказал он.

Я продолжал смотреть на него.

– Опусти глаза, пидер! – прорычал Верис и снова занес дубинку.

Я быстро потупил взгляд и медленным движением руки потрогал свою макушку. Она была мокрая. В голове стояла тупая боль.

Верис спросил, обращаясь к Брекстону:

– Что будем делать, братишка?

Я машинально поднял на Вериса глаза. И тут же был наказан.

Дубинка жикнула в мою сторону. Боли не было, просто я опять вырубился.

Я очнулся с ощущением внутреннего покоя, все плыло перед глазами, но внутри царило сладкое равнодушие.

– Сказал же тебе, пес, зенки в пол, а не на меня!

Меня обыскали. Верис нашел мой бумажник с полицейским жетоном.

– А, коп поганый!.. Братишка, что будем делать с этой мразью?

Издалека донесся голос:

– Оставь его. Все в порядке, можешь идти.

Шаги. Верис прошел к дверце и исчез за ней.

Я в достаточной степени пришел в себя, чтобы поднять голову и посмотреть на Брекстона.

Тот держал в своих руках мою девятимиллиметровую «беретту».

– Серьезная пушка.

Он вынул магазин, затем передернул затвор, чтобы освободить патронник. Патрон полетел вниз и упал на красный ковер.

– Ты зачем сюда приперся? – спросил Брекстон.

– Прокурор Кэролайн Келли хочет тебя арестовать.

– Ты один пришел?

Я кивнул. Лучше бы я этого не делал. В голове словно чугунный шар с места сорвался и ударил в затылок. Я решил в дальнейшем попусту не трясти головой.

– Да.

– Ты действительно из штата Мэн? – спросил Брекстон, разглядывая полицейский жетон.

– Да.

– Я того прокурора не убивал, – сказал Брекстон.

– Ну да! – сказал я.

– Ты слушай сюда: я того прокурора не убивал!

– Это не имеет значения.

– Что ты имеешь в виду?

– Прокурор обязан и хочет допросить тебя. Вот ты и скажешь на допросе: я ни в чем не виноват.

– Ага, так мне прокурорша и поверила! Они вбили себе в голову, что я пришил ихнего товарища. А чтоб я на кого из полиции руку поднял – ни-ни, ни разу в жизни! Себе дороже!

– Вообще-то они полагают, что и я одного из полиции пришил, – признался я, пытаясь сесть.

– Э-э, лежи как лежал! О чем это ты?

– Они считают, что прокурора убил я.

– Во дают! Ты же сам коп!

– А им по барабану.

– Ну дела! – сказал Брекстон. – Ну и дела!

Несмотря на запрет, я собрался с силами и не спеша сел. Лежать лицом вниз и из такой позиции, выгибая голову, смотреть на собеседника было неловко, унизительно – и очень больно.

Брекстон просто отступил от меня подальше и ничего не сказал. Он бросил мой пистолет на пол мостика и достал свой – миниатюрный.

– Ты поможешь мне? – спросил я.

– Я? Тебе?

– Они хотят навесить на меня прокурора Данцигера. Нутром чувствую.

– Это Гиттенс.

– Что?

– Гиттенс, говорю. Его манера. Он такие штучки любит.

– Что ты имеешь в виду?

Снизу раздался звук – чьи-то быстрые шаги.

Чтобы посмотреть, кто зашел в церковь, я встал на четвереньки и, держась за боковую стенку, взглянул вниз. Никого. Но мне видна отсюда только середина церкви. Пытаясь заглянуть дальше, я перегнулся через стенку и... Очевидно, два удара по голове настолько замутили мое сознание и нарушили координацию, что я потерял равновесие и полетел вниз. Правая рука еще цеплялась за край стенки, но рывок был настолько силен, что я ее разжал. Хана! И в то же мгновение кто-то схватил меня за ворот.

Брекстон стоял надо мной и протягивал левую руку. Правой он держал меня за шиворот.

– Хватай!

Я вцепился обеими руками в его руку.

Какое-то время мы оба пыхтели и чертыхались. Втащить меня обратно было делом нелегким.

Но в итоге я оказался на мостике и в безопасности.

Брекстон, обессиленный, сидел рядом.

– Ну ты тяжелый, парень, – сказал, отдуваясь, он.

В этот момент на лестнице раздался топот, и через секунду в дверку протиснулся... Гиттенс.

Брекстон побежал. Я приподнялся на четвереньки – на большее сил не хватило. Да и страшно было встать в полный рост. Особенно в моем состоянии.

Словом, не смейтесь, я погнался за ним на четвереньках.

Брекстон остановился и стал что-то делать на полу.

Я увидел, что в руках у него канат. Он быстро перебросил один конец через боковую стенку; другой конец был, очевидно, заранее где-то закреплен.

И тут его настиг я – обхватил за ноги.

– Брекстон, бежать бесполезно! – крикнул я. – Лучше сдайся! Тебе же будет лучше!

У меня было серьезное преимущество – я прочно стоял на четвереньках и держал его за ноги. Одним рывком я был способен повалить его. Он мог бы вывалиться с мостика и рухнуть вниз.

– Отпусти, козел! – прорычал Брекстон. – Не убивал я прокурора!

Сзади раздался голос Гиттенса:

– Бен, отпусти его. Уходи отсюда.

Я оглянулся. Гиттенс целился в Брекстона из такой же «беретты», что и у меня.

Брекстон, бросивший пистолет, чтобы спасти меня от падения, был теперь безоружен.

Под дулом «беретты» Гиттенса и со мной, театрально обнявшим его колени, Брекстон чувствовал себя дурак дураком. Его бешеный взгляд перебегал с Гиттенса на меня и обратно.

– Бен, если Брекстон убил, значит, ты невиновен! – крикнул мне Гиттенс. – Иди ко мне. И спускайся.

Уходи отсюда.

Спускайся.

До меня вдруг дошло, что намерен сделать Гиттенс.

Вот почему он отсылает меня прочь!

Он намерен застрелить Брекстона.

Это я не по его лицу прочел, не по его голосу почувствовал. Я просто это знал. Никакого ареста не будет. Будет хладнокровная казнь. И при этом он предлагает мне сделку: вместо меня виноват во всем Брекстон. Нет Брекстона – и все шито-крыто.

Я решил – нет, не бывать этому!

Даже если Брекстон действительно убийца... нет, я не могу позволить случиться такому. Я себя после этого уважать перестану.

– Бен! Отпусти Брекстона и уходи.

Я тихо шепнул Брекстону:

– Беги!

Я отпустил его ноги и резко встал. Голова закружилась, но я стоял на линии огня и закрывал Брекстона своим телом. Гиттенс не решится выстрелить.

– Бен, придурок, на пол! Он же смоется!

Брекстон проворно скользнул по канату и был таков.

Гиттенс несколько раз выстрелил – мимо, мимо, мимо. Он разрядил всю обойму, но Брекстона уже и след простыл.

Гиттенс медленно вложил пистолет в кобуру. Затем мрачно уставился на меня.

Я был опять на четвереньках и двигался к Гиттенсу, то есть по направлению к выходу.

Гиттенс досадливо плюнул. Потом, видя перед собой мою окровавленную макушку, все-таки протянул руку: