за глиняные горшки. Лаперуз старался купить как можно больше шкур, потому что знал, что во Франции за эти шкуры дадут большие деньги.
Навстречу гибели
В неведомом море
22 сентября фрегаты покинули Монтерейскую бухту и вышли в море.
Экспедиция оставила берега Америки и отправилась наперерез через весь Тихий океан к берегам Азии, в Китай.
Никогда еще до тех пор ни одно судно не совершало плавания между Северной Америкой и Китаем. Вся эта огромная часть океана была совершенно не исследована. Мореплавателям предстояло путешествие в десять тысяч километров по новым для европейцев водам.
— Надеюсь, нам хоть тут повезет, — говорил Лаперуз, — и мы откроем какие-нибудь значительные земли.
Опять на мачту повесили корзину и посадили в нее матроса с подзорной трубой. Путь держали прямо на восток. Неделя тянулась за неделей, а земли не встречали. Паруса и снасти беспрестанно напоминали о том, что фрегаты покинули Европу уже тринадцать месяцев назад. Канаты лопались ежедневно, матросы не успевали чинить паруса. Экспедиция за тринадцать месяцев произвела большую научную работу, сделала множество наблюдений, но все же ей не удалось открыть ни пролива, соединяющего океаны, ни какой-нибудь дотоле неизвестной земли.
Легко себе представить, с каким нетерпением глядели моряки на матроса, сидевшего в корзине. Но кончился сентябрь, прошел весь октябрь, половина дороги до Китая осталась уже позади, а вокруг фрегатов по-прежнему простирался безбрежный океан. Нигде не было видно ни малейшего признака земли.
Наконец 5 ноября с мачты раздался долгожданный возглас:
— Земля! Земля!
Вся команда «Компаса» выбежала на палубу. С «Астролябии», шедшей сзади, тоже уже заметили землю.
Но скоро обрадованных моряков постигло разочарование: открытая ими земля оказалась просто большим утесом, одиноко торчавшим из вод океана. В длину он имел не больше мили. В честь Неккера, одного из самых могущественных министров королевской Франции, Лаперуз назвал утес «остров Неккера». На всем острове Неккера не было ни одного дерева, ни одного ручья. Решено было на него не высаживаться, чтобы не терять попусту времени, а плыть дальше.
Море было спокойно. Вечером, когда стемнело, казалось, что корабли несутся по воздуху — так беззвучно было вокруг. Внезапно Лаперуз, стоявший на капитанском мостике, расслышал впереди слабый, чуть внятный плеск.
Что это?
Как будто волны плещутся о берег.
И вдруг во мраке он различил смутные очертания скалы. Она находилась в нескольких десятках шагов от «Компаса», летевшего к ней на всех парусах.
Лаперуз приказал рулевому сделать крутой поворот. Команда кинулась к парусам. «Успеем повернуть или не успеем?» — думал Лаперуз.
Грузный корпус фрегата стал медленно поворачиваться. Скала с каждой секундой становилась все ближе. И все же им удалось повернуть. Они прошли от скалы так близко, что камни слегка оцарапали левый борт.
— Мы чудом избежали гибели, — сказал Лаперуз. — Если бы море сегодня было хоть немного бурливей, я бы издали расслышал шум волн, набегавших на скалу, и нам не пришлось бы так рисковать. Благодаря этому предательскому спокойствию мы чуть не отправились на дно океана.
— Хорошо, что «Астролябия» шла не следом за нами, а сбоку, — сказал лейтенант Бутэн, — а то ей пришлось бы сделать такой же крутой заворот, и неизвестно, удалось ли бы ей выпутаться из беды.
Лаперуз назвал скалу, чуть было не погубившую его корабли, «Риф французских фрегатов». Он точно обозначил ее на карте, чтобы все будущие путешественники знали, где их подстерегает опасность.
Китайские пираты
В середине декабря неведомая часть океана осталась позади, и фрегаты вступили в воды, часто посещаемые европейскими судами, торговавшими с Китаем.
К удивлению всего экипажа, Лаперуз приказал канонирам постоянно дежурить у пушек и велел привести фрегат в боевую готовность.
— Зачем? — спросил любопытный Лессепс.
— Я опасаюсь, как бы на нас не напали, — ответил Лаперуз.
— Кто же может на нас напасть? Китайцы? Но отношения между Францией и Китаем самые мирные…
— У нас мирные отношения с правительством китайского императора, — ответил Лаперуз, — но не с китайскими пиратами. Китайские пираты — враги китайского императора и враги европейских купцов, торгующих с Китаем.
— Неужели какие-то жалкие разбойники осмелятся вызвать на бой два сорокапушечных фрегата — «Компас» и «Астролябию», гордость французского военного флота? Одни только англичане, пожалуй, решились бы помериться силой с нами. Нет, капитан, если здесь действительно есть пираты, они подымут все паруса и постараются исчезнуть как можно скорее…
— Не будьте так уверены, господин Лессепс, — сказал профессор Дажеле. — Китайские пираты гораздо могущественнее, чем вы думаете. Они вовсе не разбойники, а мятежники, повстанцы, восставшие против помещиков крестьяне. У них есть прекрасно вооруженный флот, состоящий из многих десятков кораблей, отбитых у китайского правительства и разных европейских торговых компаний. Пустынные островки у берегов Китая они превратили в свои крепости. Португальцам, голландцам и англичанам часто приходится им уступать свои корабли. Китайские власти трепещут перед ними. Пираты нередко высаживаются на берег, вступают в бой с регулярными китайскими войсками и побеждают. Знаете ли вы, каким образом португальцы завладели китайским портом Макао?
— Нет, не знаю, — ответил Лессепс.
— Португальцы первые из всех европейских народов завели торговлю с Китаем. Они стремились устроить в Китае колонию, но китайцы не соглашались уступить им ни клочка земли. Как раз в это время пираты истребили весь китайский флот, высадились на берег и стали брать один город за другим. Их дружины угрожали даже самому Пекину, и император испугался. «Выручите, — взмолился он к португальцам. — Избавьте меня от мятежников, и я дам вам в награду все, что вы пожелаете». В те времена у пиратов не было еще европейских кораблей. Их флот состоял из одних китайских джонок. Португальцы внезапно напали на них, половину истребили, половину разогнали. За эту победу китайский император уступил Португалии тот кусок земли, где стоит сейчас город Макао.
— Это была единственная победа португальцев над пиратами, — заметил Лаперуз. — Во всех дальнейших сражениях всегда побеждали пираты.
Хотя путешественники уже не надеялись открыть какую-нибудь землю, на мачте по-прежнему сидел матрос. Он должен был предупредить моряков о приближении пиратов. Но море было пустынно. Только в самом конце декабря матрос встревожил Лаперуза громким криком:
— Впереди видны паруса!
Однако тревога оказалась напрасной. Нет, это не пираты. Это мирные рыбачьи лодки, плавающие повсюду у китайских берегов. Рыбаки выезжали на ловлю целыми эскадрами, по сорок — пятьдесят лодок вместе. Чем дальше, тем чаще они попадались. Лаперуз иногда подзывал то одну, то другую лодку и за самую скромную плату покупал у рыбаков свежую рыбу.
Лессепс очень