Девушка продолжала их сравнивать, периодически безуспешно пытаясь вставить пару слов.
У обоих были длинные темные волосы, выразительные черты лица, высокомерно-прямая спина, гордая посадка головы и такой вид, словно по их венам струится не только чистейшая голубая кровь, но и нечто большее.
Оба излучали обжигающий эротизм. У обоих было мощное телосложение и накачанные мускулы. И нельзя было не отметить, что Дэйгис выглядел просто сногсшибательно.
Но Кейон был больше мужчиной. Дэйгис был стройным и более симпатичным. Кейон был больше, грубее, сильнее, откровеннее — и неизмеримо сексуальнее.
— Эй, подожди меня!
Джесси ускорила шаг, чтобы поравняться с ним. Пока она размышляла, Кейон снова вырвался вперед. Он исчез из виду, направляясь к отделу «Сахар/Специи/Консервы».
Для человека из девятого столетия он быстро обучался. Как только они зашли в бакалейный магазин, он задумчиво посмотрел на тележку, взглянул на других посетителей, схватился за ручку и начал толкать тележку от одного стеллажа к другому, загружая ее по мере того, как исследовал различные упаковки и жестянки.
Растворимый швейцарский мокко — ура! Пробегая мимо полки, Джесси успела схватить две баночки, потом догнала Кейона и бросила добычу в тележку. Она заметила газовую печку и баллоны среди вещей, которые он стащил в магазине, и уже предвкушала чашку шоколадного кофе, который обязательно сделает, вернувшись в их «лагерь».
— Разве тебе совсем не интересно узнать о нем? Кейон зарычал.
— Сейчас не время, девочка, — бросил он, обернувшись через плечо. — Я не собираюсь начинать ничего нового.
Она попыталась это скрыть, но тень боли все же мелькнула на ее лице. Не собираюсь начинать ничего нового. Так она и знала.
И это не должно было ее волновать. Они же не начинали ничего нового, и никто ничего не обещал.
Они просто сошлись вместе на некоторое время.
Кейон хотел от нее только секса. А этим утром не хотел даже секса. Она лишь помогала ему избегать Лукана до тех пор, пока не придет время мести. И только поэтому он беспокоился о ее жизни.
Яснее выразить свои чувства он просто не мог. После тех поцелуев в аэропорту, что она получила? Чмоканье в лоб, все равно, что курица клюнула.
Но она, как идиотка, продолжала видеть в ситуации больше, чем было на самом деле. Им пришлось очень близко взаимодействовать, они оказались в опасности, вот и причина обостренной чувствительности. Вдобавок этот мужчина был невероятно сексуален, силен, умен и насквозь пропитан магией. Какая бы девушка не купилась на это?
Не собираюсь начинать ничего нового.
Черт побери, это не должно было ее волновать!
Но волновало. Она попыталась отвернуться, но рука Кейона молниеносно поднялась и придержала ее подбородок.
— Отпусти меня, — огрызнулась Джесси.
— Нэй. — Его хватка была стальной.
Бороться с ним было бесполезно — та рука, что держала ее за подбородок, могла бы с легкостью поднять в воздух саму Джесси, стоило горцу только пожелать.
Некоторое время он, молча, вглядывался в ее глаза.
— Ты действительно не понимаешь, так ведь? Ты исключение, Джессика. Ты, девочка, исключение во всем, — мягко сказал он.
От его слов у Джесси перехватило дыхание, и подогнулись колени, а горец просто отпустил ее подбородок, развернулся и снова принялся толкать тележку.
Джесси застыла в проходе, хватая ртом воздух и глядя ему вслед. А потом побежала следом. Схватив его за предплечье, Джесси заставила горца остановиться.
— Ты хочешь сказать, что мы не просто вместе влипли в неприятности? Я тебе нравлюсь? — В тот же миг, как у нее вырвался этот глупый вопрос, Джесси захотелось пнуть себя под зад. Это просто жалко, поморщилась она. Это еще хуже, чем фраза «Я несла арбуз» из «Грязных танцев».
Кейон взглянул на нее, и его глаза потемнели от какой-то непонятной эмоции. Джесси смотрела, пытаясь определить, что же это за чувство, которое она уже несколько раз видела в его глазах, всякий раз в самые странные моменты.
Это сожаление, внезапно поняла она.
Едва различимое и в то же время бездонное сожаление, но почему именно в этот момент? Она действительно не понимала!
Внезапно он улыбнулся, печаль растворилась в жаре янтарных глаз.
— Айе, Джессика, ты мне нравишься. Я не просто влип вместе с тобой в неприятности. Ты подходишь мне вот здесь, женщина. — Он стукнул себя кулаком по левой стороне груди.
А потом стряхнул ее руку с предплечья и двинулся дальше, толкая перед собой тележку. Джесси зачарованно смотрела, как он идет по проходу с животной грацией, и его мощные мускулы перекатываются под кожей.
Проклятие.
Именно так она все себе и представляла. Люди должны подходить друг другу: иногда как сексуальные туфли на высоких каблуках, иногда как уютные тапочки, — но всегда подходить. И если тебе кто-то небезразличен, этот кто-то и будет для тебя исключением во всем, именно о нем ты станешь думать в первую очередь.
Горец отошел от нее на середину прохода, взял с полки жестянку — примитивный охотник-собиратель добывал еду на современный лад, фыркнула про себя Джесси. Она наблюдала, как он внимательно изучает состав, читает ингредиенты, потом возвращает банку на полку и берет другую, чтобы так же вдумчиво изучить.
Контраст между его грубой, мужественной внешностью и той хозяйственностью, с которой он действовал, произвел на девушку странное впечатление.
У нее было внезапное видение, от которого перехватило дыхание: темноволосый малыш, сидящий на детском сиденье тележки, улыбался Кейону, хватал его за косы маленькими пухлыми кулачками, пока папа-горец вчитывался в ингредиенты на баночках детского питания. От этой картины у Джесси потеплело в груди.
Именно в этот момент из-за угла, придерживая корзинки, вынырнули две женщины. Обе были примерно ее возраста, стройные и очень хорошенькие.
Теплое и мягкое чувство лопнуло, как воздушный шарик. Пока они шагали в ее направлении — нахалки чертовы! — они три раза оборачивались, чтобы посмотреть на задницу Кейона.
На задницу Кейона. Так, словно это было общественное достояние.
Руки Джесси сжались в кулаки. Внутри начала зарождаться гроза.
Но женщины дружелюбно улыбнулись ей и прошептали: «Выше нос, милая, впереди обалденная цель. Не упусти».
И они скрылись в другом проходе, а Джесси мрачно выдохнула. Эти девушки оказались просто душками.
Скрестив руки на груди, она уставилась на задницу Кейона. Почему он такой идеальный? Хоть бы ростом был пониже. Наверное, ему стоит постричься. Нет, тут же поспешно поправила она себя, его волосы ей нравятся. Они были шелковистыми и сексуальными, и ей очень хотелось посмотреть на эту гриву с распущенными косами. Не говоря уже о том, чтобы почувствовать, как эти волосы скользят по ее голой коже.
Что-то внутри нее завибрировало. Это было неприятное ощущение. Это было жутко. Проклятый зеленоглазый монстр опять до нее добрался. Она понимала, что относится к нему как к собственности. Так, словно горец принадлежит ей. Что же с ней происходит?
Кейон обернулся и посмотрел на Джесси. Прищурился. Смерил ее жарким взглядом с головы до ног. Затем облизнул нижнюю губу, прикусил зубами кончик языка и многообещающе улыбнулся.
Выражение его лица говорило: Как только я закончу с делами, я собираюсь овладеть тобой, женщина.
Джесси просветлела.
— О'кей, — кивнула она.
Похоже на то, что этот день все же станет самым ярким в жизни Джесси Сент-Джеймс.
Кейон запрокинул темноволосую голову и рассмеялся. В глазах цвета шотландского виски плескалось желание и исключительно мужской триумф.
Он все еще смеялся, когда исчез.
19
Ярчайшим из дней, мать его.
Ох, как же она ненавидела это зеркало!
На поиски дороги до внедорожника у Джесси ушел почти час.
Точнее, дороги до того места, где в ее прошлой жизни стоял внедорожник — а ее шансы на выживание не казались такими мизерными.