Я ей тут устраиваю помолвочный вечер, развесил по комнате десять шаров! Опять же, трусы ей купил красные, с кружевами, духи вкусно пахнущие вот-вот доставят, а она на дачу собралась и на мои формулировки обижается… Что за женщина?
«Отставить самоволки!» – сразу ей пишу.
«Если я сказал, что ты не едешь, значит не едешь».
В конце концов, мужик я в доме или где?
Но видно, Кристина не согласна с таким положением вещей, потому что мне прилетает от нее почти сразу:
«Не разговаривай так со мной, я тебе не вещь!»
Узнаю…
Узнаю психованную ненормальную девчонку, какой она была со мной еще недавно, до того, как уложил ее в койку.
Что за трансформация наоборот? Я думал, этот этап уже успешно пройден и забыт.
«Женщина, ты как себя ведешь?!» – тут же ей пишу.
На этом, разумеется, не останавливаюсь, с азартом продолжаю:
«Если я хочу тебе что-то запретить, я запрещу!»
«Я имею полное право налагать вето на все, что мне не нравится. Отношения работают так, Кристина!»
«Что за глупая идея – умотать куда-то на целых два дня?»
Да, да, может, с последними сообщениями я чуть переборщил, но уж никак не ожидал получить от нее следующее:
«Я поеду, и точка. Ты не имеешь права мне указывать!»
И потом вдогонку от нее же: «Ты сам уезжал на два дня и не спрашивал разрешения, просто поставил перед фактом!»
Она не видит разницу между командировкой и поездкой с подругами на какую-то там дачу?
Причем вариант поехать вместе даже не предложила! Я бы, может, его рассмотрел. Нормально она придумала. Значит, сама с девчонками будет там тусить, а я с пацанами типа ей на хрен не сдался, так получается?
«Отправь пацанов одеваться, я заберу их из садика через пять минут. Езжай куда хочешь», – отвечаю ей.
Если дама желает развлекаться и плевать ей, что мы два дня не виделись, то кто я такой, чтобы ей мешать?
По ходу дела, с кольцом и далеко идущими планами я сильно поспешил.
* * *
Кристина
– Мам, – тянет Ева. – А Тиграшка с Артуриком с нами не поедут, что ли?
Она переодевается с сестрами в раздевалке детского садика, готовится к поездке на дачу.
Я убираю рюкзак с вещами мальчишек обратно в шкафчик, тайком вытирая непрошеную слезу. Я собиралась их взять, да, хотя девчонки и отговаривали. Под девчонками я подразумеваю, конечно же, не своих дочек, а подружек. Понимаю, Тиграша с Артуром не мои родные дети, но обделять их мне не хотелось. Они мечтали вместе со всеми веселиться на даче.
Я встала пораньше, собрала вещей для всех детей, включая пацанов, а оказалось зря.
Теперь поедут все, кроме них…
– Они не поедут, – качаю головой.
Несправедливо и обидно, что Рафаэль не доверил мне детей. Все поедут, а пацаны нет – ну несправедливо же.
Рафаэль ворвался в садик как торнадо. Опалил меня злющим взглядом, ни слова сказать не дал, забрал мальчишек, и на этом все.
Поговорили, что называется.
Ан нет, не все, чего это я.
Он еще прислал коронное сообщение: «Когда у тебя вся дурость выветрится, набери мне, я тебя заберу».
Вот так.
Уважения у него ко мне хоть отбавляй, мягкости – вагоны, чуткости – реки и океаны… А сколько терпения, сколько выдержки!
Псих на жопу сих, вот он кто. И еще фигов командир.
Я дико на него зла…
Честно, после выступления Рафа уже и ехать совершенно никуда не хочется. Но я поеду из принципа. Вот сейчас соберу все свои вещи и детей и прямо с работы поеду. Потому что если у нас кто-то и страдает дуростью, то это не я.
Права я или нет?
Глава 51. Глазами ребенка
Тигран с силой отпихнул от себя тарелку с хлопьями, которые отец предложил ему на ужин. Обиженно засопел и сказал:
– Я не хосю, не буду!
Потому что он хотел сырники, вкусный суп со звездочками и играть с Сашей и Таней.
– Хватит уже шепелявить! – разозлился на него отец.
Потом родитель увидел, что Тигран пролил немного молока на стол, и принялся ругать уже за это:
– Сколько можно? Что ты вечно как хрюндель!
Тигран вжал голову в плечи, привычно слушая ворчание отца.
Папу он очень даже любил, но когда тот кричал, ему становилось страшно. Ведь если люди кричат, значит могут и по жопе дать. А получать по жопе – больно.
Артуру вон хорошо, он не шепелявит, его не за что ругать. А Тигран… Сколько бы ни старался, правильно говорить не получалось. Потому что глупый.
Вконец обиженный, Тигран подтянул к себе тарелку, когда отец отвернулся, и опрокинул ее на пол. Та со звоном разбилась, молоко разлилось лужицей.
– Тигран, ты издеваешься надо мной? – тут же взревел отец. – Ты меня доведешь до белой горячки! Зачем ты каждый раз такое делаешь?
А он не знал зачем. Но когда папа ругался, так и тянуло что-то разбить или опрокинуть.
– Тигран, ответь, – потребовал отец.
Однако малыш вместо ответа быстро соскочил со стула, встал на четвереньки и со скоростью звука заполз под стол, в самый угол. Оттуда его было так просто не достать, для этого нужно проползти под столешницей некоторое расстояние. Папа был большой и под столом почти не умещался, в отличие от Тиграна, поэтому всегда был шанс, что не полезет.
– Я тебе сейчас так по жопе надаю… – не унимался родитель. – Ты у меня бедный будешь! Немедленно вылезай!
Но Тигран, хоть и глупый, а вовсе не дурак, как папа думает. Он ни за что не вылезет.
Отец продолжал грозить ему всеми карами, а Тигран сидел себе спокойно.
Решил так – он будет ждать, когда придет добрая Тина.
Она погладит его, возьмет на ручки, поругает папу за то, что тот грозится наказать Тиграна. Покормит сырниками или еще чем-то вкусным.
Потом папа тоже скажет Тиграну что-то хорошее, например: «Ничего, что шепелявишь, я тебя все равно люблю». И его простят, дадут конфет, снова погладят, пустят прыгать на кровати Евы. По его мнению, у нее самая лучшая кровать – идеальной прыгучести.
Однако время шло, а Тина все не приходила.
– Ну и сиди там хоть всю ночь. Все равно вылезешь и получишь по самые не балуй, – сказал отец и оставил его в покое.
Это был не первый раз, когда Тигран подолгу сидел, забившись в дальний угол.
Он умел ждать. И ждал.
Артур давно съел свой ужин, убежал из кухни.
Отец же ходил туда-сюда, все складывал что-то в синие мешки для мусора, лопал шарики из красной фольги и тоже выкидывал их. Тигран наблюдал за ним из-под стола, видел лишь ноги, но чуял – родитель все еще зол. А как может быть иначе, если он выкидывает хорошие шарики?
Вскоре таких мешков для мусора на полу кухни собралось целых три штуки, Тигран посчитал. Из одного из них виднелись головки красных роз.
В животе заурчало от голода, но Тигран все продолжал ждать.
Ждал и ждал…
Однако Тина так и не пришла.
Чем дольше Тигран сидел под столом, тем меньше надежды оставалось в его маленьком сердце.
Через какое-то время он захлюпал носом, а потом горько разрыдался.
– Что нюни распустил? – зарычал на него отец, наклонив голову под стол. – А ну, вылезай!
Тигран вытер щеки ладонями, покачал головой.
Тогда отец все же опустился на четвереньки, полез под стол.
Тигран забился в самый угол, стремясь избежать контакта с цепкими руками отца.
– Иди сюда, я сказал, дрянь паршивая! – снова стал психовать родитель.
И выволок Тиграна из-под стола.
Тигран ждал, что тот станет браниться, шлепать его по заднице. Но отец почему-то не сделал этого.
Велел идти в свою комнату.
Без конфет!
И не погладил по голове.
Не позвал Тину.
Жестокий отец. Злой!
И Тигран решил сбежать.
Если Тина не идет к нему, значит он пойдет к Тине. И к Саше, и к Тане. Если они не здесь, значит остались в садике, так?
Он потихоньку прошел в прихожую, обулся – ведь на лестничную клетку без ботиночек нельзя, а то носочки будут грязные. Потом подставил табуретку к двери, щелкнул замком, открывая.