год, теперь отсыпался.
У земляков мы не задерживались – зимний день короток. Обменялись фильмами и новостями. Сели в свою шлюпку и поплыли восвояси. Против течения дело пошло медленнее. Да еще и на судоходной реке то и дело проплывали большие корабли, разводили крутую волну. Нашему утлому суденышку с ней было не совладать.
Однако, все это были мелочи по сравнению с тем, что у нас заглох мотор. Ребята попытались найти неисправность. Не получилось. Взялись за весла. Это был сизифов труд.
Матросы наваливались на весла изо всех сил, но шлюпка с натугой преодолевала встречное течение полноводной реки. Я ничем не мог им помочь – наши физические возможности были несоизмеримы.
Моим маяком была башня на другом берегу Мааса. Я загадал: когда оставим ее за кормой, можно будет считать, что мы ушли от опасности.
Башня та была знаменита, со звучным названием – Евромачта. И не зря – вместе с Останкинской телевышкой она входит во всемирную федерацию высотных башен.
Это серьезная дама: ее рост 185 метров. Где-то на середине высоты виднеется “воронье гнездо” с рестораном и смотровой площадкой. А на клотике, на самой верхушке – панорамная кабина. Она остеклена и вращается вокруг своей оси. Оттуда люди видят все вокруг.
Может быть, кто-то там видит и нас – как мы барахтаемся против течения.
Наступали ранние сумерки. Вблизи показался катер. Мы закричали, замахали руками. На катере заметили, повернули в нашу сторону. Водная полиция! Боцман быстренько приготовил конец, канат для буксировки, поднял его над головой.
– Помогите!
Полицейские подплыли вплотную:
– Национальность?
– Русские. (Боцман матюкнулся – мы забыли поставить флаг.)
– Запрещенное есть?
– ?
– Табак, алкоголь, оружие?
– Ничего нет. Помогите. У нас мотор сломался. Возьмите на буксир до нашего парохода…
Полицейский махнул рукой. Катер дал газу и умчался в наступающую темноту.
Ребята принялись грести дальше.
– Фонарь забыли, – пробурчал боцман. – Как бы нас не раздавили в темноте. Будем держаться ближе к берегу – туда крупные корабли не сунутся.
Метр за метром наша команда все-таки победила встречное течение. В глубокой темноте мы добрались до своего судна. Поднялись на борт. Вахтенный матрос доложил:
– Идите быстрее в столовую. Там Новый год празднуют.
Веселье было в разгаре. За столами сидели моряки теплохода. Перед ними стаканы – капитан умеренно выставил алкоголь. В посуде – всякая еда.
Когда мы сели за стол, первый помощник сказал:
– Продолжаем встречать Новый год. Сейчас о своих планах расскажет матрос такой-то.
Матрос встал и торжественно заявил:
– Я хочу, чтобы он был счастливым. Для этого я обязуюсь свои обязанности выполнять без замечаний, не нарушать дисциплину, активно участвовать в общественной жизни.
– Молодец! – сказал первый помощник. – Приятно слышать, как наш товарищ стремится поддержать честь родного коллектива. А сейчас выступит моторист такой-то…
– В новом году беру на себя повышенное обязательство…
Веселье продолжалось. Но мне было не до него. Я думал, что надо пойти переодеться и начать мыть посуду – работы мне до утра хватит. А там – новый день и все пойдет по старому кругу.
Да, я как-то не успел рассказать о моей работе на корабле.
Где-то уже упоминалось, что в судовую роль я был записан, как камбузник. Записан не формально. Другого, настоящего камбузника, в рейс не взяли. Вся работа по корабельной кухне лежала на мне.
Что это такое? Главное место на корабле, само собой понятно, кухня, камбуз. Главный в ней – повар, кок. И есть еще вспомогательная единица – камбузник. Проще – кухонный мужик. Вот я и был им, кухонным мужиком.
Мне подобрали спецодежду – голубой комбинезон. Правда, он был рассчитан на человека небольшого роста – штаны мне доходили до колен, а рукава были до середины руки. Но это не мешало работе.
Тем более, что работа была несложная.
В четыре утра я спускался по скоб-трапу в трюм, где хозяйничают крысы. Я их очень боялся. Поэтому брал с собой молоток и стучал им по железной обшивке корабля. Разгонял грызунов. Спустившись на дно трюма, с опаской оглядываясь, набирал ведро картошки, не забывая стучать молотком.
Чуть свет мне полагалось растопить плиту. Поставить чан с водой на огонь. Подготовить тарелки, вилки, ложки для завтрака. Затем помыть столовую посуду, отмыть чаны от остатков пищи, а затем – весь камбуз, начиная с потолка. Почистить картошки. И опять все с начала – три раза на день.
Спокойное время наступало, когда принимался за картошку. К открытым дверям с обоих бортов подтягивались моряки – уж очень им нравилось порассуждать о том, что у них теперь камбузниками плавают только ребята с высшим образованием. Я огрызался, грозил выбросить за борт мослы.
Это была страшная угроза. Крепкие, здоровые парни любили поточить зубы о вываренные кости, на которых сохранились остатки мяса и хрящей. Пожалуй, только ради этого они и толпились в дверях камбуза. Ну, еще поговорить на самые разные темы – от личных любовных дел до собственной судьбы. Парни все время в море, далеко от дома, часто – от папки с мамкой. Посоветоваться не с кем, а на душе накопилось. Не к первому же помощнику капитана идти разговаривать по душам.
Через пару дней после Нового года на камбуз зашел судовой радист и протянул радиограмму.
– Только что получил. Передал твой приятель. Попросил вручить побыстрее.
Я прочел:
– Поздравляю с днем рождения. Лучшие пожелания.
– Когда день рождения?
– Сегодня.
– Тогда и от меня поздравление!
…По судовой трансляции сказали:
– Капитан просит корреспондента срочно зайти к нему.
Я безнадежно осмотрел себя – переодеваться некогда. И побежал.
Открыл дверь в каюту капитана, а она вся в золотых шевронах до локтей. Остановился у двери растерянный.
– Входи, входи, – сказал капитан.
– А что мне здесь делать? Тут полное офицерское собрание. Пойду к боцману…
– Ладно, ладно, не валяй ваньку. К тебе люди приехали.
Я вошел. Все дружно расхохотались, глядя на мой комбинезон. Я развел руками – дескать, что имеем, то и носим.
Поздоровались, пообнимались. Я сбегал в каюту, переоделся. Капитан достал заветную бутылку, но тут обнаружилось, что у каждого гостя оказался свой заветный чемоданчик.
Вызвали всех, отвечающих за еду на судне – пошла речь о приличном столе.
Пока они решают вопросы, связанные с организацией банкета, расскажу, в чем дело.
На одном из кораблей перехватили дружескую радиограмму, адресованную мне. Ту, где меня поздравляли с днем рождения. Радист отнес ее капитану. Тот связался с коллегами на судах, которые стояли в тот день в Роттердаме. И вот – сюрприз.
В присутствии всего офицерского собрания