Читать интересную книгу Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— По зеленому зонтику! — воскликнул мистер Пикквик.

— Так точно. Сорок пять зеленых зонтиков, по семи шиллингов за штуку. Расход небольшой, почтеннейший; но дело в том, что теперь мужья этих дам, братья и возлюбленные будут на нашей стороне.

— Недурно придумано, — заметил мистер Пикквик.

— Моя мысль, почтеннейший. Теперь в какую погоду ни отправляйтесь гулять, вы почти на каждом шагу встретите даму с зеленым зонтиком.

Здесь мистер Перкер самодовольно улыбнулся и потрепал по плечу президента Пикквикского клуба. С появлением третьего лица прекратилось это излияние душевного восторга.

Это был высокий, худощавый джентльмен с рыжеватыми бакенбардами и лысиной на макушке. Его походка и озабоченный вид обличали человека, погруженного умом и сердцем в глубокие соображения утонченного свойства. Он был в длинном сером сюртуке и черном суконном жилете, на котором красовался лорнет в золотой оправе, прицепленный за одну из верхних пуговиц. Пуховая шляпа с низенькой тульей и широкими полями довершала его туалет. При входе его мистер Перкер встал со своего места.

— Имею честь рекомендовать, — сказал он, обращаясь к президенту Пикквикского клуба, — мистер Потт, издатель и редактор «Итансвилльской Синицы».

— Очень приятно, — сказал мистер Пикквик, подавая руку вновь пришедшему джентльмену.

— Из Лондона, сэр?

— Так точно.

— Что поговаривают там о наших делах?

— Толкуют очень много, — сказал мистер Пикквик, принимая большой грех на свою душу, так как в Лондоне никому и не грезилось об итансвилльских делах.

— Здешний спор, конечно, делает сильное впечатление на лондонскую публику? — спросил мистер Потт.

— Весьма сильное, — сказал мистер Пикквик.

— Иначе и быть не может, — заметил редактор «Синицы», бросив многозначительный взгляд на мистера Перкера. — Моя субботняя статья, вы знаете, должна была возбудить сильные толки.

— Непременно, — сказал мистер Перкер.

— Моя газета, надеюсь, имеет некоторую известность.

— Громкую, сэр, громкую, — сказал мистер Пикквик, слышавший первый раз от роду о существовании «Синицы».

— Печать — могущественное оружие, сэр.

Мистер Пикквик выразил свое полнейшее согласие, глубокомысленно кивнув головой.

— Я могу с гордостью сказать, что никогда не злоупотреблял ею. Я никогда не направлял этого благородного оружия, находящегося в моих руках, против частной жизни моих сограждан, и я надеюсь, сэр, что все усилия моего таланта… конечно, скромного… быть может, даже ничтожного… были постоянно посвящены распространению всех принципов, которые… так сказать… с точки зрения… относительно влияния…

Редактор «Синицы» пришел, по-видимому, в некоторое затруднение. Мистер Пикквик выручил его своим утвердительным ответом:

— Я совершенно согласен с вами, сэр.

— Очень рад, очень рад: это делает честь вашему уму и благородству вашей души. — А позвольте спросить вас, сэр, как настроено общественное мнение в Лондоне относительно моих споров с «Итансвилльским Журавлем»?

— Оно чрезвычайно заинтересовано этим спором, — сказал мистер Перкер с лукавым видом.

— И этот спор, — подхватил Потт, — будет продолжаться до моего последнего издыхания… до последней капли моего таланта. От этого спора, сэр, не отступлю я никогда, хотя бы надменный «Журавль» поджал свои крылья. Пусть узнает весь свет, что правда для «Синицы» всего дороже, что за правду, если понадобится… сэр, сэр: amicus Plato, sed magis amica veritas. Кто против правды и «Синицы»? Один «Журавль»; я убежден, что на всем пространстве Великобритании общественное мнение за меня.

— Вы поступаете благородно, сэр, — сказал мистер Пикквик, с жаром пожимая руку великодушного Потта.

— Благодарю вас, сэр; вы, сколько я замечаю, человек с тактом и большим талантом, — сказал мистер Потт, задыхаясь от скопления в его груди патриотических чувств, принявших самый восторженный характер. — Чувствую себя совершенно счастливым от удовольствия познакомиться с человеком вашего образа мыслей.

— И я со своей стороны, — сказал мистер Пикквик, — весьма рад, что удостоился, некоторым образом, внимания такого человека, как вы, милостивый государь. Позвольте, сэр, представить вам моих друзей, членов-корреспондентов клуба, основанного мною в английской столице.

— Сделайте одолжение, — сказал мистер Потт.

Мистер Пикквик удалился и через минуту привел трех своих друзей, которые должным порядком и были представлены издателю «Итансвилльской Синицы».

— Вопрос теперь в том, почтеннейший, — сказал адвокат, обращаясь к мистеру Потту, — куда мы поместим наших друзей?

— A разве нам нельзя остановиться в этой гостинице? — спросил мистер Пикквик.

— Нет, почтеннейший, никак нельзя.

— Отчего же?

— Ни одной лишней постели в целом доме.

— Неприятно, — сказал мистер Пикквик.

— Очень неприятно, — подтвердили его ученики.

— Ничего, господа, я придумал, как распорядиться, — сказал мистер Потт, — в гостинице «Павлин», если не ошибаюсь, у нас еще есть две лишних постели, и двое, стало быть, могут отправиться туда; что же касается вас, мистер Пикквик, я бы очень рад был вам и одному из ваших друзей предложить помещение в своем доме: миссис Потт, надеюсь, с удовольствием воспользуется обществом столичных гостей.

— Помилуйте, мне очень совестно вас беспокоить! — возразил мистер Пикквик. — Мы еще так недавно знакомы…

— Таких людей, как вы, узнать немудрено, — перебил редактор «Синицы». — С одного взгляда я, можно сказать, вполне постиг все благородство вашей души.

— Вашей супруге, конечно, будет неприятно…

— Напротив, очень приятно, — прибавил мистер Потт энергичным тоном, отстранявшим уже всякую возможность дальнейших возражений.

Подумали, потолковали и решили, что поэт Снодграс и мистер Топман должны воспользоваться порожними койками в «Павлине», между тем как сам президент и мистер Винкель отправятся гостить в дом редактора «Синицы». Обед в гостинице «Сизого медведя», заказанный мистером Поттом, окончательно скрепил дружеские связи новых знакомцев. Было решено, что поутру на другой день все общество соберется опять в общей зале «Сизого медведя» и будет сопровождать достопочтенного Самуэля Сломки к избирательным урнам.

Домашний круг мистер Потта ограничивался им самим и его почтенной супругой. Уже доказано продолжительным рядом наблюдений, что все истинно великие люди подвержены какой-нибудь маленькой слабости, которая становится в них тем поразительнее, чем выше и блистательнее их необыкновенные таланты. Была слабость и у мистера Потта, имевшая, впрочем, весьма умилительный и трогательный характер: он немножко трусил своей хорошенькой жены и любил подчиняться ее маленьким капризам. Это замечание, однако ж, в настоящем случае не имеет никакой важности и силы: миссис Потт была теперь до крайности любезна и радушно спешила принять дорогих гостей.

— Послушай, душенька, — сказал мистер Потт, обращаясь к своей супруге, — рекомендую тебе мистера Пикквика, джентльмена из Лондона.

Миссис Потт с очаровательной улыбкой протянула свою пухленькую ручку президенту знаменитого клуба, и тот пожал ее с отеческой нежностью. Мистер Винкель между тем семенил около дверей, поклонился и не говорил ни слова, так как хозяин, по-видимому, совсем забыл о нем.

— Милый… — сказала миссис Потт.

— Жизнь моя, — сказал мистер Потт.

— Что ж ты не представляешь другого джентльмена?

— Ах, прошу извинить! — воскликнул мистер Потт. — Позвольте рекомендовать мистера…

— Винкеля, — подсказал мистер Пикквик.

— Мистера Винкеля, — повторил мистер Потт.

И рекомендательная церемония окончилась вполне.

— Мы должны, сударыня, извиниться перед вами, — начал мистер Пикквик.

— В чем?

— В том, сударыня, что расстраиваем своим присутствием домашний порядок, не имея на то никакого права.

— О, будьте на этот счет совершенно спокойны, — с живостью возразила миссис Потт. — Для меня, уверяю вас, большой праздник — видеть новые лица: я живу почти взаперти в этом скучном городе, и случается, иной раз не вижу никого целыми неделями.

— Никого! — воскликнул мистер Потт с некоторым изумлением.

— Никого, мой друг, кроме тебя, — возразила миссис Потт с некоторой жесткостью.

— Дело, видите ли, вот в чем, мистер Пикквик, — сказал хозяин в объяснение на жалобу своей жены, — образ жизни заставляет нас некоторым образом отказаться от многих удовольствий и наслаждений, доступных для жителей этого города. Мое общественное положение как издателя «Итансвилльской Синицы» и влияние этой газеты на всю провинцию заставляют меня всецело отдаться политике…

— Милый… — перебила миссис Потт.

— Жизнь моя… — проговорил редактор «Синицы».

— Неужели ты ни на минуту не можешь расстаться со своей политикой, мой друг? Постарайся приискать предмет для разговора, интересный сколько-нибудь для этих джентльменов.