– Да, – пролепетал мальчик, не открывая глаз.
– Ты был в Кишень-граде? Ты прошел через него в одиночку?
Мальчик молчал. Глеб нахмурился и снова спросил, чуть повысив голос:
– Зачем мы туда идем? Что мы там ищем, парень?
Бледные губы мальчика разомкнулись, и он прошептал:
– Сумка.
Голова мальчика свесилась набок, и он вновь забылся сном. Глеб выпрямился. Обхватил пальцами подбородок и глубоко задумался. Евдокия поправила голову мальчика, взглянула на Первохода и сказала:
– Он упомянул какую-то сумку.
– Да, я слышал.
Евдокия немного помолчала, нервно кусая губы и о чем-то размышляя, потом снова посмотрела на Глеба и сказала:
– Могу я спросить тебя кое о чем, Первоход?
Он кивнул:
– Легко.
– Зачем ты пришел в Гиблое место? Что ты тут ищешь?
Глеб сел на лавку и вздохнул.
– Это долгая история. Если вкратце: я должен вернуть то, что забрал здесь.
– Забрал? У кого?
– В Гиблом месте находится старинное святилище. Называется Нуаран. В святилище есть черная плита с письменами. Эту плиту охраняют жрецы.
– Жрецы? – вскинула ломкие брови Евдокия.
Глеб кивнул:
– Да. Жрецы нелюдей. Они уверены, что надписи на плите оставил бог, который упал с неба.
– И что ты у них забрал?
– Камень, выпавший из плиты. На этом камне – недостающая буква.
– И ты отправился в Гиблое место, чтобы вернуть камень на место?
– Да.
– Гм… – Евдокия задумчиво нахмурилась. – И где находится святилище Нуаран?
Глеб усмехнулся:
– Спроси чего полегче. Я и сам толком не знаю. Меня туда принесла птица спуржун. Только не спрашивай, как это произошло, – рассказывать придется слишком долго.
Евдокия обдумала его слова и вдруг рассмеялась.
– Почему ты смеешься? – удивился Глеб.
– Потому что это смешно! – ответила Евдокия.
– Что именно?
– Ты идешь в святилище, но не знаешь, где оно находится. Я веду мальчика «туда, куда он хочет», но тоже не знаю, что это за место. Расскажи мы какому-нибудь здравомыслящему купцу о наших планах, он бы поднял нас на смех!
Глеб улыбнулся:
– Да уж. Но мы в Гиблом месте, матушка. А тут все не так, как за межой. Самая сложная и зыбкая цель может стать простой и доступной. А любая определенность – стать неопределенной и туманной.
Евдокия поднялась на ноги, но вдруг покачнулась и схватилась рукой за край стола. Глеб быстро шагнул к проповеднице и поддержал ее под локоть.
– Чащоба измотала тебя, – сказал Глеб. – В углу есть кровать. Она не слишком крепкая, но одну тебя выдержит. Попробуй уснуть.
– А ты? – вскинула бровь Евдокия.
– Я тоже посплю.
– Где?
– Здесь, на полу. Идем, я уложу тебя.
Глеб повел Евдокию к кровати. Матушка хотела было возразить, но противиться у нее не было сил. Тюфяк был пыльный и сильно погрызенный мышами, но матушка с наслаждением прилегла не него. Все ее тело ныло от усталости.
Уложив проповедницу и укрыв ее куском рогожи, Глеб предложил:
– Если хочешь, могу спеть тебе колыбельную.
Евдокия улыбнулась и качнула головой.
– Нет… Не хочу.
– И правильно делаешь, – кивнул Глеб. – Одна моя знакомая говорила, что от моего голоса дохнут кошки. Развлечение не для слабонервных. Ладно, ты спи, а я устрою себе лежанку на полу.
Глеб отошел от кровати, поправил на полу сумку и улегся на нее головой. Рядом с ним стояли носилки, на которых спал своим странным обморочным сном мальчик.
– А что, если темные твари проберутся в дом, пока мы будем спать? – спросила сонным голосом Евдокия.
– Мой пес почует их раньше, чем они приблизятся к хижине, – заверил ее Глеб. – Спи и ни о чем не беспокойся.
Глеб закрыл глаза. Муторно был на душе у Первохода. Неприятные предчувствия томили его и не давали дышать спокойно. Как всегда в трудные минуты, перед глазами у Глеба встало лицо охотника Громола.
«Громол, Громол, где же ты? – прошептал он про себя. – Мне так нужен твой совет. Без тебя мне никак не разобраться в том, что происходит».
Что бы ему сейчас ответил Громол?
«Я не могу действовать в вашем мире, Глеб. Не могу, ибо принадлежу иному».
Да. Наверное, так бы он и сказал. Эх, Громол, Громол… Кто же ты теперь? Призрак? Дух? Добро ты или зло? И придешь ли мне на помощь, как приходил всегда?
Глеб зевнул. Затем беззвучно прошептал одними губами:
– Боги Хорс и Семаргл, помогите мертвому охотнику, чье имя Громол, выбраться из страшного царства Нави. Пошлите его ко мне. Пусть расскажет, что творится в Гиблом месте.
2
Лес притих и из-за этой предутренней тишины казался пустым и мертвым. Но стоило первым солнечным лучам пробиться сквозь густые ветви деревьев, как лес ожил. Где-то заухала сова – последним отголоском ночи. Потом откуда-то из дебрей донеслось тявканье лисы. Зацокали на соснах белки, застрекотали за озерцом голубые сойки.
Наконец рассвело настолько, что можно было ставить капканы и ловушки. Глеб Первоход, как и любой охотник, знал, что вся лесная дичь ходит по тропам, протоптанным лосями и оленями. На этих тропах Глеб и ставил свои капканы. Идти было тяжело, поскольку приходилось тащить на себе не только капканы и ловушки, но и приманку, провизию и оружие.
Выбрав подходящее место, Глеб снял с плеч тяжелую непромокаемую сумку и поставил ее в неглубокую лужицу, чтобы оставить поменьше человеческого запаха. Затем достал из сумки западню и туесок с воском. (Поставив западню, он всегда натирал веревки и штыри воском, чтобы забить запах человека.) Однако едва он взялся за работу, как в отдалении послышался громкий треск.
Глеб быстро сошел с тропы и спрятался за большой, поросший мхом валун. Треск становился все громче, и вскоре Глеб увидел большого темного зверя. Зверь был почти скрыт лесной порослью, но Глеб отлично разглядел огромную рогатую голову.
Он потянулся было за ольстрой, но передумал. Обрез охотничьего ружья годился лишь для ближнего боя, а такого громадного зверя, как лось, нужно было держать на дистанции. Если лось придет в ярость, он легко затопчет Глеба, и спрятаться от него будет негде.
Рассудив так, Глеб снял с плеча охотничий лук и вынул из сагайдака тяжелую стрелу с железным наконечником. Пришлось слегка выдвинуться из-за валуна, чтобы кустарник не мешал прицелиться.
Лось, огромный, как корабль, выплыл из-за деревьев и остановился, уловив запах опасности. Стрела со звоном слетела с тетивы.
Лось взревел и зашатался. Вторая стрела, выпущенная твердой рукой Глеба, довершила дело. Лось завалился на кустарник, громко захрустев ветками. Упал, дернул головой, разметав ветвистыми рогами грязь и валежник, затем снова опустил голову на землю и затих.
Используя сложную систему веревок и деревянных рычагов, сооруженных из срубленных твердых веток, Глеб поднял тушу лося на дерево от волков и прочего кровожадного зверья и принялся свежевать ее, пока туша не остыла. Работа заняла много времени. Наконец Глеб остановился, чтобы передохнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});