Роб покачал головой.
— Я использую только натуральные материалы. — Продолжая смотреть в глаза своей гостьи, он спросил: — Хочешь увидеть мою желтую хижину? Она очень красива.
Эта его привычка придавать всему сексуальный намек была просто мальчишеской.
— Вот это да! Роб, я даже не знаю. Для этого тебе потребуется снимать штаны?
Он нахмурился, затем тихо рассмеялся: мягкий, ласкающий звук, который коснулся ее щеки.
— У тебя грязные мысли, Кейт, — Роб мельком посмотрел ей в лицо. — Но так получилось, что мне нравится это в женщинах.
Когда он положил ладонь на верстак и наклонился, рукав его рубашки задел плечо Кейт, которая наблюдала, как Саттер открывает одну из четырех деревянных коробочек размером с косметичку. Несколько слоев, которые раскладывались наподобие стремянки, открыли взгляду сотни мушек.
— Она должна быть прямо здесь, — сказал Роб, легонько перебирая нимф пальцами. Он закрыл коробку, затем открыл ящик верстака. — А-а-а, вот ты где!
Выпрямившись, Роб взял руку Кейт и положил светло-коричневую пушистую мушку ей на ладонь. Грубые волоски торчали вокруг ушка крючка, как ветки кустарника. Волоски были и ниже на стержне, обвитом желтой нитью, и торчали на конце, как маленький хвостик.
— Хижина — это стиль, — объяснил Саттер, трогая мушку. Кончик его пальца дотронулся до линии жизни на ладони Кейт, и это прикосновение обожгло ей нервы.
— Это твоя хижина?
— Да. Темный мех — это гризли, а светло-желтый — годовалого лося. Я потратил большую часть зимы, чтобы сделать ее как надо.
Ладно, может быть, в этот раз Кейт ошибалась насчет сексуальных намеков, но она не стала зацикливаться на этом, потому что кожу ее локтей начало странным образом покалывать: так, казалось, было всегда, когда ее касался Роб. И в этот раз она ощутила странную пустоту в животе. С трудом сглотнув, Кейт велела себе не быть смешной. Это не тот мужчина, из-за которого она должна чувствовать слабость. На нем огромными буквами написано «СТРАДАНИЯ». И да, предполагалось, что Кейт работает над своим пессимизмом. Но это не значило, что Роб не может разбить ей сердце.
Пока ее благоразумная голова пыталась взять под контроль ее глупое тело, Саттер как будто не замечал хаоса, причиной которого послужил, и казался таким довольным мушкой, что Кейт не нашла в себе сил сказать, что эта шерсть гризли и лося была отвратительна.
— Ты давно занимаешься вязанием мушек?
— О, да, — взгляд Роба поднялся по ее руке, к ее губам и, наконец, к глазам. — Отец меня научил, когда я был ребенком. — Он забрал у Кейт желтую хижину и положил на ее место мушку, которая выглядела, как маленькая мышка. — Это ондатра. Форель в Биг Вуд не клюнет на нее, такая наживка больше подходит для окуня и щуки.
Роб все еще держал руку Кейт, пока та смотрела на невероятно натурально выглядевшего грызуна.
— Только не говори мне, что это ухо настоящее.
Саттер усмехнулся:
— Нет. Оно из кожи.
Слава богу. Взгляд Кейт скользнул вверх мимо маленького белого шрама на подбородке Роба, по носу с легким искривлением, которое она заметила сразу же, еще в первую встречу, к его глазам.
— Это тоже сделал ты?
— Да. Мне понадобилось много времени, чтобы волоски были идеальной длины.
Кейт не знала, что удивляло ее больше: то, что бывший хоккеист с большими руками мог связать что-то настолько замысловатое, или что он вообще интересовался вязанием нимф. Или, возможно, тот факт, что они на самом деле по-настоящему беседовали. Как взрослые.
— Это так мило, Роб.
— У меня их около тысячи.
— Ого, много!
Его взгляд опустился на ее губы.
— Вязание помогает мне не думать о других вещах.
— Каких?
Не отрывая глаз от ее рта, он покачал головой:
— Не спрашивай.
— Почему?
— Это одна из тех вещей, которые я должен показать тебе? — Его взгляд вернулся к ее глазам, а голос стал ниже: — Хочешь, чтобы я показал тебе, Кейт?
От того, как он произнес ее имя, мягко и грубо одновременно, как будто занимался с ней любовью, ее горло пересохло. Она с трудом сглотнула, но Роб не ждал ответа. Он скользнул ладонью вверх по ее руке к плечу… шее. Его пальцы запутались в волосах Кейт, и он сжал ее затылок. Медленно притянул к себе, и она не сопротивлялась, увлекаемая сексуальным обещанием в его зеленых глазах.
— Я думала, мы собираемся быть просто друзьями, — умудрилась выдавить Кейт, прежде чем полностью потеряла разум.
— Мы оба знали, что долго это не продлится.
Он склонил к ней голову, но в последний момент Кейт отвернулась. Губы Роба коснулись ее щеки, и он проложил дорожку поцелуев к ее шее.
— Но это была твоя идея.
— Теперь я придумал кое-что получше, — Кейт почувствовала его жаркий рот прямо под ухом. — Хочешь услышать?
Положив руку ему на плечо, она покачала головой.
Роб все равно продолжил:
— Я думаю, мы должны пообжиматься, как подростки. Просто потереться друг о друга и посмотреть, что произойдет.
Кейт знала, что произойдет, и какая-то предательская часть ее естества хотела этого. Та предательская часть, которая хотела забыть. Забыть, что ей лучше не стоит влюбляться в Роба Саттера. Забыть, что он был «плохим риском», и заняться поцелуями, обжиманиями и всем остальным. Та часть ее, которая уже очень давно не чувствовала себя хорошо, но Кейт была сильнее этой предательской части.
— Это плохая затея.
Роб тихо засмеялся возле подбородка Кейт, и теплая дрожь прошла по ее шее:
— А часть меня считает, что это очень хорошая затея.
Кейт боялась, что знает, о какой именно части он говорит. О той части, до которой она дотронулась несколько дней назад.
— Я хочу обниматься с тобой, как будто нам шестнадцать, и мы на заднем сиденье автомобиля. Не снимая одежды, — прошептал он. — Трогать тебя везде, затем забраться под твою рубашку. — Но он не трогал ее руками. Вместо этого он заставил ее откинуть голову и скользил открытым ртом по ямке на ее шее. — Ммм, ты такая вкусная прямо здесь. Твоя кожа, как десерт.
Кейт закрыла глаза, когда Роб мягко втянул ее кожу в свой жаркий, страстный рот. Ей нравился десерт. Десерт — это хорошо, а этот мужчина прекрасно знал, как заставить женщину захотеть стать его десертом. И был очень хорош в пробуждении жажды в каждой клеточке ее тела. Каждый его вздох рядом с ее кожей шептал о его желании и голоде, и ее тело откликалось на этот зов. Ее грудь отяжелела, а соски стали твердыми. Кейт сжала колени, чтобы не упасть на пол. Роб был очень хорош в том, чтобы заставить ее хотеть его, заставить забыть, что она должна его остановить.