Читать интересную книгу Славяне и скандинавы - Елена Мельникова

Южношведские области Сконе, Халланд и Блекинге в эту эпоху, что вполне логично с культурно-географической точки зрения, относились к Дании. Пролив Эрезунд был не границей, а, напротив, важной коммуникационной линией, так как поездки по спокойным водам бывали много проще, чем по холмистой и негостеприимной суше. К северу от Сконе, наоборот, лесные массивы Смоланда образовывали труднопреодолимую естественную и культурную границу между землями, принадлежавшими Дании и Швеции. На востоке границы Свейской державы были неопределенными. Археологические материалы указывают на то, что еще до эпохи викингов свей пытались закрепиться на противоположном берегу Балтийского моря. Характер и интенсивность этих связей, однако, остаются предметом дискуссий. Весьма лестным для шведского национального самосознания было утверждение средневековых источников, что Киевская Русь получила начала государственности из коренной области шведов***. Результаты современных исследований ни в коей мере не подтверждают теорию о политическом превосходстве свеев46. Напротив, твердо установлено, что торговля вела за собою тесные культурные контакты между шведами и славянами, балтами, финнами. Выходцы из Швеции оседали в торговых центрах Восточной Европы, что ясно проявляется в многочисленных находках скандинавских украшений и оружия вдоль речных путей. Но столь же ясно из материала следует, что они быстро включались в новую культурную среду и теряли свое этнокультурное своеобразие.

Исторической реальностью были также политические контакты между господствующими слоями Швеции и Руси: князьями и конунгами, их дворами и дружинами, военно-феодальной знатью. Первый шведский конунг, обращенный в христианство и принявший крещение, Олав Шётконунг, был для своего времени монархом «современного образа мыслей»: он покровительствовал торговле в Сигтуне, начал там чеканку первой шведской монеты; выдав замуж свою дочь Ингигерд, он стал тестем киевского великого князя Ярослава Мудрого47. Его другая дочь вышла замуж за норвежского конунга Олава по прозвищу Толстый; после того как позднее, в 1030 г., он пал «мученической смертью» в битве при Стикластаде в попытке вернуть утраченный престол и был канонизирован, его стали называть Олавом Святым. Олав посетил Новгород, чтобы получить военную помощь от свояка, киевского князя, которому принадлежали верховные права на этот город. Во время своей поездки через Балтийское море Олав принял участие в христианизации Готланда, так что с тех пор его почитают как покровителя этого острова48.

* Он составлял сравнительно небольшую часть «серебряного потока», несколько ранее, в течение VIII - начала IX в. распространившегося по рекам Русской равнины и обеспечившего начальные этапы денежного обращения в формирующемся раннефеодальном обществе Древней Руси. - Прим. перев.

** Впрочем, в списке «экзотических товаров» из Руси, поступавших па Восток скорее всего в качестве транзита из западноевропейских мастерских, в сочинениях арабских географов названы именно мечи. - Прим. перев.

*** См. раздел «Русь и варяги». - Прим. перев.

22 Nуlén E. Völker und Kulturen - Schiffe und Meer. - In: Archaeologia Baltica. Symposium Primum Archaeologorum Balticorum. Polonia, 1974, S. 97-107.

23 E11mers D. Frühmittelalterliche Handelsschiffahrt in Mittelund Nordeuropa. Neumünster, 1972; см. также: Фиркс Й. Ф. Корабли викингов. М., 1983.

24 См.: Гуревич А. Я. Походы викингов. М., 1966.

25 Lundström P. Paviken I bei Västergarn - Hafen, Handelsplatz und Werft. - Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. KL, 1974. Jg. 1973.

26 Nylén E. Bygden, skeppen och havet. - Antikvariskt arkiv, 1973, b. 49.

27 Кrause W. En vikinafard genom Dnjepr-forsarna. Efter runinskriften på Pilgärdsstenen. - Gotländskt arkiv, 1953, s. 7-13; Мельникова E. А. Скандинавские рунические надписи, с. 63-64.

28 Там же. с. 66-67.

29 Mälarstedt Н. Kopparsvik - ett vikingatida gravfalt vid Visby. - In: Arkeologi på Gotland [Gotlandica, 14]. Visby, 1979, s. 99-104.

30 Nylén E. et. al. Gotlands största silverskatt funnen vid Burge i Lummelunda. - Gotländskt arkiv, 1969, b. 41, s. 7-60.

31 Stenberger M. Eketorp - eine befestigte eisenzeitliche Siedlung auf Öland. - Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. KL, 1970, Jg. 1969, H. 5; idem. Eketorp. Entwicklung und wirtschaftliche Bedeutung. - In: Vor-und Frühformen der europäischen Stadt im Mittelalter, Bd. 3. Folge 84. Göttingen, 1974, S. 7-18; Eketorp. Fortification and Settlement on Öland/Sweden. The Monuments. Ed. K. Borg, V. Näsman, E. Wegraeus. Stockholm, 1976.

32 Hagberg U.E. Köping på Öland. - Tor, 1972-1973, b. 15, s. 109-233.

33 Arbman H. Birka I. Die Gräber. Text, Tafeln. Stockholm, 1940; Geijer A. Birka III. Die Textilfunde aus den Gräber. Uppsala, 1938; Ambrosiani В., Arrhenius B. et al. Birka. Svarta jordens hamnomräde. Stockholm, 1973; Gräslund A.-S. Birka IV. The Burial Customs. Stockholm, 1980.

34 Hyenstrand Å. Järn och bebyggelse. Studier i Dalarnas äldre kolonisations-historia. - Dalarnas hembygdsbok, 1977; Nylén E. Eisen und Silber. - Zeitschrift für Archaeologie, 1978, Bd. 12, S. 211-224.

35 Weibull C. Sveriges och Danmarks äldsta historia. En orientering. Lund, 1922.

36 Nylén E. Gotlands största silverskatt, s. 26-28; см. также: Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 81-87; Кропоткин В. В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе. - В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 111-117.

37 Nylén Е. Bygden, skeppen och havet, s. 40-43; idem. Finskt, gotländskt eller nordiskt? - Finska fornminnesföreningens tidskrift, 1972, b. 75, s. 161-167.

38 Nylén E. Bygden, skeppen och havet, s. 42; Fritzell G. Nya synpunter på Visby stads äldsta historia. - In: Historia kring Gotland. Stockholm, 1963.

39 Haug1id R. Norske stavkirker. Dekor og utstyr. Norske minnesmerker. Oslo, 1973.

40 Мельникова E. А. Указ. соч., с. 10-38.

41 Nylén Е. Finskt, gotländskt eller nordiskt, s. 161-167; Serning I. Dalarnas jarnälder. Malung, 1966, s. 119.

42 Trotzig G. Gegensätze zwischen Heidentum und Christentum im archaeologischen Material des 11. Jh. auf Gotland. - Acta Visbyensia, 1969, t. III, S. 21-30.

43 Serning I., Nockert M., Sjövold T. et al. Vikingatida och medeltida gravar under Leksands kyrka. Leksands sockenbeskrivning, 1977, b. 8.

44 Мир древнесеверных преданий отразился в древнеанглийском эпосе «Беовульф», песнях «Эдды», королевских сагах «Хеймскринглы». См.: Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., 1975; Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1980.

45 В надписях на рунических камнях в Холлестаде и Шёрупе, в Сконе упоминается о битве в долине р. Фюрис; об этом же говорится в «Саге о Кнютлингах» (XIII в.). См.: Jacobsen L., Moltke Е. Danmarks Runeindskrifter, b. 1, sp. 332-333, 347-349.

46 См.: Повесть..., с. 24-124, 524-547; см. также: Шаскольский И. П. Норманская теория в современной буржуазной науке. M.-Л., 1965. Обзор новейшей западной литературы см. в работе: Schramm G. Der Herkunft des Namens Rus: Kritik des Forschungsstandes. - Forschungen zur osteuropäischen Geschichte, 1982, Bd. 30, S. 7-49.

47 Mа1mer B. Olof Skötkonungs mynt och andra Ethelred-imitationer. - Antikvariskt arkiv, 1965, b. 27.

48 Ochsner F. Gotlands kristnande [Gotlandica, 3]. Visby, 1973; Palme S. U. Kristendomens genombrott i Sverige. Stockholm, 1962.

Аарни Эря-Эско. Племена Финляндии

Состав населения Финляндии, его языковые отношения и основы культуры в целом формировались главным образом в начале раннеримского времени в Европе, т. е. в первые два столетия н. э. Финляндия находилась тогда под воздействием мощных культурных импульсов из Прибалтики (с территории Литвы, Латвии и Эстонии). Результаты этого воздействия прослеживаются в материалах археологических памятников, первоначально сосредоточенных небольшими группами близ морских бухт и в устьях рек и постепенно, в течение следующих столетий распространяющихся все более плотной сетью по территории страны.

Основу коренной области доисторической Финляндии составило население, заселившее юго-западное побережье в раннеримское время. В позднеримском железном веке (III-IV вв.) плотность населения возрастает и начинается его продвижение в глубь страны, в озерные области.

Прибалтийский облик финской культуры сохраняется до конца римской эпохи, пока продолжались оживленные контакты через Финский залив с родственными прибалтийско-финскими племенами Эстонии и прибрежья Рижского залива. Однако с III в. н. э. в торговых связях наблюдаются изменения, которые позднее, в начале эпохи Великого переселения народов, привели к сдвигу в их ориентации. Повсеместно в инвентаре погребений появляются вещи, чуждые культуре Прибалтики, но широко распространенные в Скандинавии. Они указывают на растущее значение в торговле со странами Северной Европы западных провинций Римской империи. Главным торговым речным путем вместо Вислы («Янтарного пути» раннеримской эпохи) в этот период становится Рейн, по которому осуществлялись связи с Северным морем, Ютландией и Балтикой.

Быстрый переход финнов от восточноприбалтийских связей, имевших столь длительную традицию, в сферу балтийской торговли и к установлению контактов прежде всего с Готландом объясняется, несомненно, становлением единой экономики региона; при этом и сами финны располагали достаточными товарными ресурсами. Поблизости от области их расселения лежали обширные, богатые пушниной лесные пространства, что позволяло им с не меньшими, нежели у их скандинавских соседей, возможностями включиться в западноевропейскую торговлю,

Находки VII в. свидетельствуют, что с этого времени культурные и торговые связи финнов становятся все более оживленными и многосторонними. Начипается эпоха caмocтoятельного развития финской культуры.