Вытянувшись в искристой воде, мерцающей золотом и перламутром, Ева недоумённым взглядом изучала его спину.
— А почему не сейчас? Раз уж ты собираешься…
— Завтра, — непреклонно повторил Герберт. — После того, как получим меч. — И странно, шумно, тяжело выдохнул. — А теперь ныряй.
Подавив желание подискутировать, Ева выпустила воздух из лёгких. Опустилась на дно.
В окутавшей её гулкой тишине ощутила прикосновение чужой ладони: в тот же миг, как перед закрытыми веками заплясали алые отблески.
Будь по-твоему, смирилась она, прежде чем тихий приказ погрузил её в черноту, что была куда глубже и глуше воды. Может, ты и прав. Пока тебе нужно пережить грядущий день.
Иначе мы оба станем несколько мертвее, чем нам хотелось бы.
ГЛАВА 15
Marziale
Marziale — воинственно (муз.)
У разрушенного храма они были точно в назначенный час.
Земля всё ещё тосковала по снегу, в этом году безнадёжно запаздывавшему, так что под ногами хрустела только хвоя. И всё время, пока они пробирались через лес, Ева тревожно вглядывалась в таящиеся вокруг тени.
Вернее, в то, что могло бы таиться в них.
— Можешь поставить магический контур? — уже на подступах к храму решилась она.
— Ночи в библиотеке приносят плоды? — в голосе Герберта удивительным полутоном скользнуло поощрение. — Ты всерьёз думаешь, что здесь кто-то может нас найти?
— Поставь. На всякий случай.
Притормозив у круга разноцветных камней, некромант нехотя вскинул руки.
Об этом заклинании Ева действительно прочла в библиотеке. Место окружалось чем-то вроде магической сигнализации, извещавшей владельца, когда контур пересекали незваные гости; и с минуту девушка наблюдала, как Герберт выплетает в воздухе руны, на миг вспыхивавшие зелёной филигранью, чтобы тут же пропасть.
— Всё. Незамеченными к нам не подберутся. — Закончив, Герберт тут же шагнул внутрь круга. — Надеюсь, это тебя успокоит.
Ева неодобрительно качнула головой в ответ его самоуверенности.
— А тебя?
— Здесь нас могут выследить, лишь если кто-то заранее озаботился прицепить поисковый маячок. — В движениях некроманта, замершего среди кружева лесных теней, читалось раздражение. — Ты не выходила из замка. Если бы его прицепили ко мне, я бы заметил. Не говоря уже о том, что защита замка нейтрализует все маячки, как только ты переступаешь порог.
— И обойти это никак нельзя?
— Мне способы неизвестны, во всяком случае. Айрес когда-то хотела нацепить маячок на меня. Чтобы я вплёл в защиту исключение для него. Я отказался. Не желал, чтобы она всегда знала о моём местонахождении. — Герберт выразительно огляделся. — И где же наш кузнец?
На сей раз Ева даже не успела увидеть дверь. Просто гном вдруг вынырнул прямо из пустоты.
— Пунктуальны, — заметил он с прохладным одобрением. — Взяли мою плату?
Ева с готовностью вытащила из кармана мобильник, надеясь, что на лице её не проявилось пристыженное выражение.
— Приветствую тебя, о обитатель Потусторонья, — сказал Герберт, пока она демонстративно вертела телефон в руках. — Плату мы отдадим после того, как получим меч… который я почему-то не вижу.
Гном потянулся к своему поясу, и самоцветы его глаз недобро блеснули в полумраке:
— Я не жулик, мальчик. Обкрадывать вас никто не собирается.
В следующий миг кукольные пальцы сжались на пустоте, потянули её вверх — и Ева с восторженным удивлением проследила, как в воздухе проявляется сияющий клинок.
Это была скорее рапира, чем меч. Тонкая, не слишком длинная, сотканная из золотой стали, искрящейся и переливающейся, точно сгущённый свет. Рукоять обвивало изящное плетение ажурной гарды, окутанной песочным мерцанием.
Смертоносная, хрупкая на вид красота.
— Пока она в ножнах, её не увидеть никому, кроме кузнеца. И законного владельца, которого у неё ещё нет. — Перехватив рапиру за лезвие, гном протянул её Еве рукоятью вперёд. — Прошу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она осторожно положила пальцы на светлую кожу, обтягивавшую металл над шариком навершия. Удивительно тёплую: точно клинок был живым, точно под кожаной отделкой таился притихший пульс.
Ева знала, настоящий меч должен быть тяжёлым — но тот был не тяжелее смычка.
— Она работает так же, как любое стихийное оружие. Подчиняется намерению, сама делает, что нужно. Главное — довериться ей. — Гном любовным взором смотрел на клинок, и колдовское сияние отблесками отражалось в его мшистых глазах. — Попробуй.
Ева вспомнила ощущение, рождавшееся в голове и руке, когда она призывала смычок.
Посмотрела на ствол ближайшего дерева, светлевший за границами каменного круга.
Рапира взметнулась в воздух. Рукоять потянула за собой пальцы — те сами перехватили её, как нужно — и тело, подчинившееся невидимым ниточкам, натянувшимся под кожей.
Спустя пару секунд Ева уже взирала на симпатичный скрипичный ключ, вырезанный на коре несколькими ловкими движениями.
— Она не должна покидать ножны дольше, чем на день. Иначе чары иссякнут, — раздался за спиной голос гнома, пока девушка почти завороженным взглядом изучала опущенный клинок. — Они с ножнами — единое целое, ни одни другие ей не подойдут.
Вернувшись в круг, Ева приняла из рук кузнеца пресловутые ножны. Узкие, в бежевой коже, под стать мечу. На длинном ремне, явно предназначенном для перекидывания через плечо.
— Может, они ещё и исцеляют? — закидывая ножны за спину, не удержалась Ева.
— Полагаю, ты в этом не нуждаешься. — Гном указал на рапиру: одними глазами. — Дай ей имя, и она станет твоей.
Глядя на сияющий клинок, Ева подумала. Ещё раз подумала.
Потом вспомнила уроки истории музыки, Скрябина — и название одной из строчек партитуры его «Прометея».
— Люче[1], — сказала она.
Клинок откликнулся мягким мерцанием, волной пробежавшим от рукояти до кончика лезвия, и теплом, кольнувшим Евину руку.
— Отныне её невозможно украсть или отобрать, — изрёк гном почти торжественно. — Она не признает никакого другого владельца. Ты можешь призвать её к себе, где бы ты ни была — просто позови её по имени. Пока она в ножнах, её видишь только ты, и обнажить её может лишь твоя рука.
— Проверь, — незамедлительно велел Герберт.
Неловко глядя себе через плечо, Ева убрала рапиру в ножны. Опасалась порезаться, но на полпути клинок сам мягко потянул руку, чтобы скользнуть в своё законное вместилище.
— И правда исчезла, — изучив пристальным взглядом её спину, резюмировал некромант. — Ты её видишь?
Ева, неотрывно косившаяся за собственную спину, подтвердила — видит.
Следующую минуту она наблюдала, как Герберт, на ощупь найдя невидимую рукоять, под насмешливым взглядом гнома пытается вытащить её из ножен. Затем, сдавшись, отступает на шаг.
— Попробуй теперь ты, — велел он удовлетворённо.
Рукоять, казалось, сама скользнула в пальцы — чтобы пару мгновений спустя Ева почти неуловимым движением рассекла воздух перед собой: встав в фехтовальную позицию, которая наверняка имела какое-нибудь красивое название, но о которой она не имела ни малейшего понятия. Знала только, что видела такую в фильмах про мушкетёров — тело вполоборота, свободная рука упёрта в бок, ноги чуть согнуты в коленях, а лезвие рапиры сияет под углом в сорок пять градусов, готовое отразить атаку потенциального врага.
— Прекрасно. — Герберт на редкость довольно кивнул. — Убирай. И расплатись.
Подчинившись, Ева протянула гному многострадальный телефон.
С ужасом пронаблюдала, как тот с видом заправского хипстера жмёт на кнопку включения и блокировки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В прошлый раз ты проявила здесь картинку. — Не дождавшись реакции, представитель маленького народца постучал пальцем по тёмному экрану. — Как?
— Руководство пользователя в условия сделки не входило, — парировала Ева с максимальным достоинством, которое ей позволила проявить не до конца усыплённая совесть.