И вдруг из травы рядом с молодым человеком встала бестия и прыгнула на него.
В этот момент Жаком Дени руководила ненависть. Вместо того чтобы спасаться бегством, он увернулся и ткнул ее штыком.
Впившийся в плечо клинок едва ли помешал бестии, которая, фыркая и ворча, бросилась на врага и повалила его наземь.
Волкодавы с лаем носились вокруг дерущихся, но в схватку не вступали — очевидно, Данневали натаскали их так, чтобы те загоняли добычу, но не нападали на нее, а сейчас это грозило обернуться погибелью для молодого Дени.
Жан поднял мушкет наизготовку и подбежал поближе, надеясь, что сможет спустить курок, но человек и бестия схватились в смертельной схватке, катались по земле, и выстрелить было невозможно. Несколько в стороне, в примятой и окровавленной траве, лежала тяжело раненная молодая женщина. Глаза у нее были широко раскрыты, и она орала, не переставая. Невзирая на преследование, бестия снова нанесла удар.
— Держись!
Он приладил штык под дуло мушкета и ударил им луп-гару, который с воем отпрыгнул и уставился на лесника горящими глазами. Для Жана не осталось больше сомнений: перед ним был не его сын Пьер, а истинная зачинщица всего зла.
— Ага, узнала меня? — тихо спросил он и закрыл своим телом Жака, которому удалось увернуться в схватке от зубов и когтей. — Давай, напади на меня, адская тварь, чтоб я снес тебе голову с плеч.
Тем временем в Марсиллаке заметили, что происходит на лугу. Все в окрестностях знали бестию по описаниям, и потому крестьяне похватали нехитрое оружие и сбежались помочь охотникам.
Заметив их краем глаза, Жан выругался. Если ему нужна драгоценная кровь, нужно поспешить. Он взвел курок мушкета и прицелился с бедра, чтобы не спугнуть бестию, прицеливаясь обычным способом.
Омерзительная голова твари повернулась к людям Марсиллака, а после — к опушке леса, из которого выбежали Малески и остальные. На глазах у лесника она изготовилась и решительно прыгнула, переносясь на пять шагов — за пределы круга беснующихся собак. Она знала, что численный перевес на стороне людей, а потому предпочла спастись бегством. На всех четырех ногах тварь бросилась наутек.
— Нет! — в отчаянии взревел Жан, быстро прицелился и разом выстрелил из двух стволов.
Пули вонзились в лопатку и в шею твари, сила свинца отбросила бестию в траву. Как раненый человек, она поползла на брюхе, но дыры в ее шкуре уже затягивались.
— Ты от меня не уйдешь!
Огромными шагами он бросился к ней, держа мушкет со штыком как пику.
К бестии вернулись былые силы, и, когда Жан уже почти настиг ее, она, поднявшись на лапы, отпрыгнула снова. На обычной охоте он бы ее достал, но его ноги словно окаменели после напряженного преследования, и потому с каждым шагом бестия уходила от него все дальше.
В ярости он швырнул мушкет. Штык по самую рукоять вонзился в спину луп-гару… и выскользнул, оставив глубокую рану, которая в мгновение ока перестала кровоточить и исцелилась столь же быстро, как и раны от выстрелов.
— Нет! У меня должно получиться! Ты…
Жан споткнулся о кротовую нору, покачнулся и, тяжело рухнув в траву, проскользил по ней еще два шага. Он уже хотел было вскочить снова, но обнаружил, что тело ему больше не повинуется. Со стоном он вжался разгоряченным лицом во влажные стебли, измученный до смерти и впавший в отчаяние, а волкодавы Данневалей с лаем пролетели справа и с лева от него, чтобы снова взять след бестии.
Охнув, Жан перекатился на спину и уставился в небо, вокруг пахло бестией. Так близко… и снова улизнула! Малой толики крови на штыке, конечно же, не хватит, чтобы сварить противоядие.
— С вами все в порядке, мсье Шастель?
Небо над ним застило побагровевшее лицо Малески. Пенсне криво сидело у него на носу, дужка между стеклами начала ржаветь от пота.
— Поздравляю, вы спасли жизнь молодому человеку и девушке!
Он протянул руку, чтобы помочь леснику подняться, и от Жана не укрылось, что вид у него странно довольный.
— Не могу разделить вашу радость, — раздраженно отозвался лесник, принимая помощь. И вот он уже стоял рядом с молдаванином, которому явно было неловко, что его чувства так легко читались по его лицу. — Она снова станет убивать, но вы выглядите так, словно мы раз и навсегда ее прикончили.
— Нет, вы неверно меня поняли, — умиротворяюще возразил Малески. — Просто… Я рад, что с вами ничего дурного не случилось.
Он быстро повернулся на звук: внимание всех привлек громовой топот копыт.
Из березового леса вывалились Данневали и, остановившись подле Жака, заговорили с парнишкой. Старший из нормандцев признательно кивнул леснику и в знак приветствия коснулся полей шляпы. Младший поднял Жака к себе в седло, а после они уехали догонять собак.
— Он тоже ее не изловит. Или мы ее уложим, или никто, — предсказал Малески и, подняв мушкет Жана, протянул его леснику, задумчиво посмотрев на кровь, которая измазала ему пальцы. Пальцы он поднес к носу.
— Странно, — с удивлением сказал он. — Не чувствуется ни серы, ни вони, ни вообще чего-либо, что обычно связывают с адской тварью.
Повернувшись, он нагнулся отереть руки. Но лесник успел заметить, как сперва он быстро поднес пальцы к губам. Однако Жан, которому такое поведение показалось крайне странным, решил, что разумнее будет промолчать, но отныне внимательней присматривать за молдаванином.
— Лучше вернуться в Мальзье, — устало сказал он, перезаряжая оружие. Ему нужно было знать, как обстоят дела с Пьером.
Молча они двинулись тем же путем в деревню, где начался этот самый страшный с первого появления в Жеводане бестии день.
По дороге лесник горько упрекал себя. Четыре жертвы за столь короткий срок, и каждая — нд глазах у охотников. Бестия насмехалась над ними, водила их за нос и дразнила их. Так она в очередной раз похвалялась своим могуществом и превосходством над людьми. И, прежде всего, над ним, Жаном Шастелем. От такого его теперь ничто не очистит. Этакие минуты он жаждал помощи Божьей.
С наступлением ночи они вернулись в Мальзье — все дома в деревне были заперты, окна забраны ставнями, шатры и ларьки на рыночной площади опустели, и там, где люди должны были собраться на танцы, царила пустота.
— Желаю вам обрести сегодня ночью покой, мсье Шастель, — распрощался с лесником на постоялом дворе Малески. — Уверен, именно вы ее убьете. — С этими словами он ушел в свою комнату.
Жан переступил порог собственной, где на одной из кроватей храпел Антуан, зажав в правой руке пустую бутылку из-под вина, которую, очевидно, осушил в отсутствие отца. Пьер скорчился на матрасе, подтянув ноги к груди, обхватив их руками и спрятав лицо в коленях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});