Читать интересную книгу Все оттенки черного - Татьяна Степанова

Глава 17

ПО КРОВАВОМУ СЛЕДУ

Флейта наигрывает простенькую фальшивую мелодию. Ей вторят крошечные барабанчики — тук-лук… Как дождик по крыше, как каблучки по асфальту, как пригоршня камешков, брошенных в стекло…

И приснится же такая ерунда! Катя с трудом разлепила глаза. Спать, как же хочется спать, головы не поднять с подушки! Мелодия, звучавшая в последние мгновения сна, оборвалась. Катя вспомнила: ее играл флейтист-попрошайка в переходе на Манежной. Мальчишка — щуплый, дохленький— казалось, что даже флейта-малютка тяжела для его пальцев с обгрызенными ногтями.

Стук повторился. Катя через силу стряхнула остатки сна. Кто-то действительно бросал в ее окно камешки со стороны дороги от забора. Часики у изголовья показывали страшно сказать сколько: половину пятого утра! Тихо, как мышь, Катя сползла с кровати — Нина за стеной спит, не дай бог ее разбудить. Распахнула окно: у калитки знакомая черная «девятка» и Колосов. Он только что перемахнул через забор и приземлился (Кате так и хотелось съязвить — шлепнулся) в кусты крыжовника.

Колосов приложил палец к губам, потом махнул рукой: одевайся, мол, по быстрому и тихо. Все это было так не похоже на обычное поведение начальника отдела убийств, что Катя не знала, что и думать! Что еще стряслось? Почему в такой неурочный час Никита в Май-Горе? Если это он подобным образом пытается обставить конспиративную встречу с «конфидентом» на предмет получения самой свежей информации про дачников — это, извините, просто курам на смех.

— Никит, что такое? Почему…

— Тихо. Молчи. Давай руку. — Он явно хотел, чтобы она покинула дом не как все нормальные люди через дверь, а, словно вор, через окно!

Катя никак не хотела идти на поводу у подобной вздорной идеи. Соскочила с подоконника и вот уже спускалась по ступенькам, мокрым от росы. Колосов был уже в машине.

— Что происходит, Никита? — Но легкомысленный тон сразу же улетучился, едва лишь она увидела его лицо.

Начальник отдела убийств был явно не в себе. Катя даже подумала: выпил! От Никиты и правда попахивало спиртным, но… Она поймала его взгляд в зеркальце. Господи, что там еще такое?

— Катя, ты должна это увидеть. — Теперь он смотрел только на дорогу, пыльной лентой послушно и стремительно стелившуюся под колеса машины, уводившую из поселка к подножию Май-горы. — Я даже не знаю, что тебе сказать кроме: ТЫ ДОЛЖНА ЭТО УВИДЕТЬ САМА.

За окном мелькнула березовая роща, прогалинами которой Катя еще совсем недавно любовалась в лунном свете, речка Сойка, а вот и белая церковь с разрушенной колокольней. А над ними — огромный темно-зеленый, сумрачный в предутренней мгле купол горы.

Они промчались мимо остатков церковной ограды, мимо того самого места, где был найден труп Сорокиной. И Катя подумала: а ведь где-то тут поблизости должен быть тот, ныне забитый наглухо источник, некогда «отравленный» несчастной утопленницей, которую ее суеверные односельчане сочли за…

Колосов резко свернул к восточному склону холма — через просеку прямо к промоине, вырытой в чаще кустарника талыми водами. И здесь на обочине дороги резко остановился — впереди стояли две машины ГИБДД — «Жигули» и новенький пижонистый «Форд».

Секунду Колосов сидел неподвижно, словно собираясь с духом. Таким Катя его давно не видела. Обычно даже на самых крутых и жутких местах происшествий начальник отдела убийств выглядел этаким образцом профессиональной непрошибаемости, порой граничащей даже с равнодушием к происходящему, что всегда так раздражало Катю. Но сейчас… Знакомый холодок пробежал по спине, сердце Кати сжалось. Сейчас Никита напоминал… мальчишку, которому в школьной драке съездили «под дыхалку», и вот он тщетно пытается собрать в кулак последние силы и волю, подняться и…

— Никита, да что с тобой такое, что ты, успокойся, я с тобой… — Катя вцепилась в его рукав. — Я хотела тебя видеть. Хотела рассказать о них… Об этих людях… Никита, что-то страшное, да? Еще одно убийство? Кто на этот раз?

— Пойдем. Увидишь сама. Я его не знаю. Может, ты опознаешь. На него местные мужики наткнулись. Порыбачить приехали на заре, а тут… Меня по телефону вызвали полчаса назад. Я его только мельком видел… А так в городе ночевал, у товарища… — Он не смотрел ей в глаза, Катя чувствовала запах алкоголя.

Навстречу им спешили сотрудники ГИБДД. Катя недоумевала: они-то при чем? Потом из сбивчивых объяснений участкового — его тоже подняли на происшествие прямо с постели — выяснилось, что где-то около четырех часов утра на стационарный пост ГИБДД на 86-м километре на мотоцикле, сломя голову примчались два перепуганных насмерть местных жителя. Они сообщили, что ехали на Сойку рыбачить, ехали со стороны моста через просеку мимо Май-горы и вот гам-то в придорожных кустах на обочине и наткнулись на… «Это что-то чудовищное, чертовщина какая-то», — бормотали очевидцы.

— Дачника одного мы задержали на месте. Точнее, неподалеку от места убийства, на берегу реки. Купался он — говорит, якобы всегда на заре по утрам купается. А мы с ребятами предположили — и того, мол… Мог следы в воде смывать, кровь… Мы, как сообщение к нам на пост поступило, связались с дежурной частью отдела, а сами сюда выехали, — докладывал Колосову взволнованный старший лейтенант ГИБДД, на куртке которого еще сохранилась старая привычная аббревиатура «ГАИ». — Ну, значит, труп и обнаружили. Я такого еще не видал — ей-богу, хоть и в милиции пять лет. Вызвали опергруппу, я пост у места выставил, а сами решили в радиусе километра местность осмотреть. Только до речки доехали, а он, пожалуйста, — там, в воде. Мужчина, здоровый такой. При себе никаких документов. Вразумительно объяснить не может, что в такую рань на берегу делает. Ну, мы и задержали на всякий пожарный до выяснения.

— Погибшего обыскивали? При нем какие-нибудь документы есть? — Голос Колосова (и это несказанно порадовало Катю) постепенно обретал прежнюю уверенность и решительность.

—Да раздет он полностью! Голяк голяком… А одежда в кустах валяется, метрах в пяти от тела. От трупа, в общем, — старлей хрипло откашлялся. — Рубаха, штаны спортивные, в карманах ничего удостоверяющего личность нет. Деньги только, мелочовка. К телу я даже не приближался, ничего там не трогал. Вас решил дождаться. Это кто с вами, эксперт? Здравствуйте, ну и дела у нас тут!

Катя поздоровалась — старлей обращался к ней.

— Идем, — Колосов повлек ее за собой. — Это не эксперт.

Вы, пожалуйста, еще раз по рации свяжитесь с отделом, пусть криминалиста дежурного обязательно пришлют. А это наша коллега. Быть может, с ее помощью удастся опознать убитого.

Заросли кустов дышали сыростью и прелью. Оттого, что от реки близко, подумала машинально Катя. Неловко ступив на кочку, она чуть не потеряла равновесие, нога сразу же ушли во влажный дерн. Здесь, у глинистой промоины, у подножия холма, в низине, хлюпало под ногами мелкое противное болотце. Передвигаться по нему было трудно. И, конечно, не нужно быть великим следопытом, чтобы догадаться: на такой почве искать какие-либо следы — пустое занятие.

Гаишник вел их через заросли, однако они по-прежнему двигались параллельно дороге.

— Здесь: — Он указал на крошечную поляну, отгороженную от дороги кустами, заросшую буйной болотной осокой. В центре поляны высилась старая ель, точнее, даже ее обломок: высокий, корявый, лишенный коры пень. За ним снова начинались кусты, и вот на их листве-то и…

Труп лежал возле самых корней ели. В предутренних Сумерках это было странное, жуткое зрелище — мертвенно-бледное голое мертвое человеческие тело — на темной траве. Однако, чтобы рассмотреть детали, необходим был фонарь. Кто-то из милиционеров побежал к машине. И вот желтый электрический круг заплясал по траве и кустам. Света, однако, не прибавилось. Наоборот, лесные тени стали гуще, темнее. Сумерки клубились в тесной болотистой низине. В горле першило от сырости, запаха болотной тины и гниющей листвы: Катя почувствовала озноб.

Это не был ее обычный мандраж на месте происшествия, когда она одновременно и страшилась увидеть очередного жмурика, и сгорала от любопытства немедленно узнать все обстоятельства происшедшего и записать их в свой репортерский блокнот. Нет, здесь, у Май-горы, она испытала совершенно иные Чувства. Незнакомые, странные, они, казалось, поднимались из самых глубин ее сердца и пугали. Откуда-то — возможно, из этой вот сумрачной чаши, из болота, — надвигалось нечто невидимое, необъяснимое, жуткое, оно уже было близко, совсем близко — чье-то дыхание чудилось за спиной, чья-то тень, чье-то присутствие и угроза…

Это был инстинктивный, древний, первобытный страх человека перед… Катя тревожно оглянулась по сторонам — перед чем, господи? Это же самое сильное, необъяснимое и странное чувство Она испытала и… Да, перед тем, как они впервые отправились в тот дом, спрятавшийся за зелёной стеной кустов. Она попыталась успокоить себя: «Да что ты, черт возьми, так распускаешься! Ты же на работе, произошло убийство. Тебя взяли на место происшествия (вспомни, вспомни же, сколько раз ты сама так настойчиво этого добивалась!). А ты только и делаешь, что трясешься, как овца, от страха и…»