— Нравится? — хвастливо спросил Крушило, будто девочка явилась сюда исключительно его стараниями.
Зинга кивнул и вновь вперился в Ириску.
— Ещё бы, — поддержал Зингу Крушило. — Ириска — наш человек.
Зинга не реагировал на Крушилу, он видел перед собой только Ириску.
Девочка, не отрываясь, смотрела на него, пропустив мимо ушей информацию о том, что её тут, оказывается, все знают. В памяти прояснялись картины, как синева заливала Четвёртый Переулок. А рука словно чувствовала сухие и сильные пальцы Рауля.
Крушило посмотрел на парочку с видом всепонимающего человека, покивал, безмолвно говоря: "Ну, ну, вам, голубки, вижу, есть о чём поболтать". Потом он придвинул к себе стопку "Приходных накладных" и начал складывать самолётики, которые немедленно запускал в щели между потолком и картонными штабелями.
Конспирироваться, изображая хозяйку больной кошечки, уже не имело смысла.
— Где Рауль? — требовательно спросила девочка.
Изумрудные глаза даже не мигнули. Сжатая линия губ ни на мгновение не изменила очертаний.
— Товарышш, мы едем далёко, далёко от этой зя-амли, — раздался голос Крушилы.
Певец из него был ещё тот. Видимо, Крушило понял это и сам, потому что внезапно оборвал пение, забросил последний самолёт в тёмную щель, с треском распечатал пачку "Актов на списание" и перешёл на кораблестроение.
Ириску проигнорировали. А ещё напугали, запутали и рассекретили. Девочка подумала, что дальнейшее пребывание здесь попросту небезопасно. Миссия с треском провалилась. Пора уходить, если она не желает бесследно исчезнуть из этого мира. Или почти бесследно. Вариант, при котором от Ириски оставалась лишь туфелька в мусорной урне, девочку не устраивал. Наглеть бесполезно, здесь с ней церемониться никто не станет.
Но вот просто так взять и уйти.
Просто так забыть о странной компании, которая знает про Панцирную Кошку?
Просто так отступиться от потерянной дороги?!!!
Ну нет! Те, кто сами выбирают себе имена, достойны лучшего.
Ириска окинула презрительным взглядом довольно улыбающегося Крушилу. Тот вновь напялил очки с голубыми глазками тихони-отличника и беспечно напевал: "Ка-ада утихнут все песни, ка-аторы я не знаю…" С ним разговаривать было бессмысленно. Разве что на его условиях. Но Ириска не сомневалась, что его условия ей изначально не понравятся.
И снова столкнулась с глубоким взглядом хозяина Четвёртого Переулка.
Ну разве можно так откровенно пялиться на практически незнакомого человека?!
Хотя… Постойте-ка, постойте… Ставки на Крушилу обесценились до нуля, но Зинга! Зинга — настоящая находка! Для тех, кто с ним сумеет управиться. Несмелая улыбка тронула губы Ириски. Ну кто ещё может довести до Пятого Переулка, как не владыка Четвёртого? Тот, кто выдаёт разрешение на проход к мечте. Важно теперь, чтобы ему захотелось проводить Ириску туда, куда она укажет.
Ничего ещё не закончилось!
Ириска приняла манерный вид, краем глаза кося на многоопытного Крушилу. Но тот, видимо, вручил девочку на попечение Зинги. По крайней мере, на неё он не смотрел, а копался в образовавшейся куче исписанных бумаг. Из бумажного завала на свет божий появились "Заявление на реализацию", "Приказ на отпуск-отправку товаро-материальных ценностей", "Счёт-фактура", "Требование на отпуск МЦ", "Накладная на передачу". Появились и исчезли в ящиках стола. Нападения с тыла можно было пока не опасаться, поэтому Ириска полностью переключила внимание на субъекта в нефорской шапчонке.
— Тебе нравится твоё имя? — ласково спросила она.
Зинга кивнул.
— А чью песню ты пел в Четвёртом Переулке?
— Eiffel Sixty Five, — хрипло ответил Зинга.
Прозвучавшие слова Ириске ни о чём не сказали. Но для зарождающегося разговора это было ни капельки не важно.
— Хорошая песня, — улыбнулась Ириска.
— Тебе понравилось? — глаза Зинги раскрылись широко-широко.
— Высший класс! — Ириска постаралась, чтобы в её голосе не прозвучало ни малейшего сомнения.
Перепевник счастливо захлопал глазами, словно пробился на вершину "Фабрики звёзд". Однако, Ириска не намеревалась зря лить воду.
— Мне вообще-то уже пора, — сказала она.
— Ирисочка, — пропел Крушило тоном Мюллера, говорящего: "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться".
— Ну?!
— Если ты придёшь сюда снова, то здесь всё будет уже по-другому.
— И что?
— Да, в общем-то, и ничего. Разве что тут увидишь совершенно других людей с совершенно другими именами. И совершенно другими планами на будущее.
— А задержись я здесь, — сухо ответила Ириска, — мне кажется, что выйду я в совершенно другой мир, который совершенно мне не нужен.
То ли ответ смутил Крушилу, то ли уход Ириски не противоречил его планам, но он больше ничего не сказал. В подвале снова наступила тишина, если не считать гула Ирискиных шагов.
Зинга догнал девочку у самой лестницы.
— А можно… можно нам встретиться ещё разок?
Внутри Ириски заиграли торжественные марши.
— Даже не знаю стоит ли, — она критически разглядывала коротышку. — Впрочем, завтрашний вечер у меня пока свободен. Давай в семь на углу Жданова и Жигулёвской. Если полвосьмого меня не будет, значит планы поменялись.
— А…
— А провожать НЕ НАДО, — отрубила Ириска. — Ясно же сказано — завтра в семь. Ну почему вам всем надо ВСЁ и СРАЗУ?!
Зинга задумался, отыскивая подходящие слова. Но Ириска не стала ждать ответа. Она поспешила прочь. Палку перегибать не следовало, иначе у самого берега рыбка могла сорваться с крючка.
Глава 23. Зингина печаль
Мягко сдавливаемый зубами, "Пикник" волшебно таял во рту. Рядом топтался Зинга, преданно, по-собачьи заглядывая Ириске в лицо. Тёплое чувство вседозволенности и собственного могущества колыхалось, неотвратимо наполняя Ирискину душу. Для полного осознания себя королевой не хватало единственного заключительного аккорда. Рауля.
Зинга непрестанно забегал вперёд, но не отрывал взгляд от Ириски. "Могу ли я ещё как-то подарить тебе счастье?" — безмолвно, но красноречиво спрашивали зелёные глаза. Ириска милостиво кивнула. Зингин взор в очумелом счастье заметался по сторонам. Из подходящего по его мнению для таинственных, сказочно прекрасных фей отыскался только белый фургончик, украшенный рекламой.
— Мороженое! — восторженно завопил Зинга и рванулся к окошку.
— Зинга, — укоризненно остановила его Ириска.
"Господи! Ну куда? Куда?!" — говорило выражение её лица. Счастье немедленно соскользнуло с физиономии перепевника, а на его место тут же выползло осознание немеряной вины за самые страшные преступления. "Извини! — молили Зингины глаза. — Ну пожалуйста! Ты же знаешь, что мы, коротышки, не умеем управляться с девчонками. Особенно с ТАКИМИ! С ТАКИМИ, как ты!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});