Такие мысли и желания, были не особо уместны сейчас, Дима искренне понимал это. Но, не мог ничего поделать с собой. Он не мог быть спокойным и невозмутимым, когда Лина была рядом. Не мог, да и не особо хотел.
Возможно, стоило пойти покурить, хотелось, во всяком случае.
И, все-таки, надо было подумать о чем-то ином, уговаривал Димка сам себя, расправляя несуществующие складки на простыне. Стоило бы, да не выходило. Потому что, единственное, что приходило на смену этим мыслям, было желание найти Валентина, и серьезно надавать ему по шее. Но, резонный вопрос самому себе: "чем же, в таком случае, он будет отличаться от этого мужчины?", - возвращал все к исходной точке.
Потому и продолжал Дмитрий застилать кровать, и уговаривать себя подумать о чем-то отвлеченном.
***
"Что ж, как бы там ни было, а душ, определенно пошел ей на пользу", - решила Лина, рассматривая себя в зеркало ванной комнаты.
Девушка уже давно научилась не замечать синяки ни на своем теле, ни на лице. Потому, внешний вид не особо расстраивал ее. А общее самочувствие, стало гораздо лучше. Даже пульсирующая головная боль почти ушла.
Еще раз, осмотрев себя, укутанную в халат, который был больше ее, размера на четыре, Лина подкатила рукава, чтобы хоть немного иметь возможность манипулировать руками и, решив, что имеет вполне приличный внешний вид, вышла в коридор. ***
Ему стоило уйти до ее возвращения из душа. Сейчас, Дима понимал это предельно четко. Определенно, не имело смысла оставаться в комнате, хоть приблизительно представляя себе, как Лина будет выглядеть. Потому что, сейчас, у мужчины появилось странное убеждение, что выйти он уже и не сможет. Да и не хочет, если честно.
Дмитрий стоял, замерев, почти задерживая дыхание, в попытке совладать с собой и своими желаниями, глядя на Лину. Где-то, очень глубоко в его сознании, мелькнула здравая мысль, что избавиться от искушения очень легко. Стоило только закрыть глаза.
Но, даже, сам мужчина посмеялся над этой идей. Не было у Димы уверенности, что такой вариант улучшит ситуации. Наоборот, он мог бы поспорить с любым, что за плотно сжатыми веками, ее образ станет только четче и соблазнительней. Если такое, вообще, возможно.
Глубоко вздохнув, мужчина так сильно сжал пальцы, что захрустели суставы, выдавая его напряжение. Лина бросила на него быстрый взгляд, но тут же отвела голубые глаза, боясь посмотреть прямо, прячась за влажными волосами.
Девушка наклонилась, кладя на кровать подушку, которую только что заправила в наволочку, а Дима просто стоял, и смотрел на то, как падают и скользят по плечам вьющиеся каштановые пряди, заставляя его пальцы еще сильнее сжиматься от желания собрать эти локоны в пригоршню, и уткнуться в них лицом.
Он так и не смог закончить расстилать кровать, когда увидел ее после душа. Такая картина была выше пределов его самообладания. И все, на что хватило мужчины - это отступить от нее на шаг, и не дать себе наброситься на девушку. Но никто, даже он сам, не мог помешать себе, любоваться ею. А Лина, и сама, застыв на минуту, промолчала, просто продолжив то, что не смог закончить он.
Прав был Дима, когда заставлял себя думать о другом.
Только, это у него, так и не вышло. А теперь, глядя, как постоянно съезжает халат с ее плеча, когда она заправляет подушки, оголяя ключицу, приоткрывая впадинку над ней - он, понемногу, сходил с ума, вспоминая ощущение ее пульса, ее кожи под своими губами. Теперь, казалось, Димка, вообще, разучился думать.
Он дошел до того, что начал сожалеть о том, что так и не надевал этот, чертов, халат. Диме хотелось бы, чтобы кожи Лины касалась его одежда. Впервые чувство собственника появилось в нем. Да еще, и с такой силой.
Черт, он почти понимал Валентина... за одним, огромным, исключением.
Положив вторую подушку, и расправив расстеленное им одеяло, Лина выпрямилась, застывая напротив мужчины, всего в шаге, определенно, испытывая его выдержку.
Она была красивой. Всегда была, черт побери! И всегда, ему было трудно сдерживаться в ее присутствие.
Но сейчас, видя румянец, выступивший на ее щеках, не имея сил оторваться от движения ее тонких пальцев, которыми она, раз за разом, откидывала назад непослушные локоны, Дима не мог вспомнить значение понятия сдержанность.
Лина, все еще, прятала от него свои глаза и прикусывала губы. Он почти не слышал ее тихого дыхания. Даже в той тишине, которая, просто, заполняла комнату, оставляя ощущение реальности осязания отсутствия звука.
И Дмитрий опасался, что она боялась, страшилась его, такого неприкрытого, желания. Ведь, черт побери, ей так много довелось пережить сегодня!
Ему стоило успокоить девушку, с глубоким вздохом, признал мужчина сам себе. Действительно стоило...
Длинная, влажная прядка каштановых волос, в очередной раз, соскользнула из-за уха, за которое девушка так упорно пыталась заправить свои волосы, и в этот раз, Дмитрий не смог удержаться, только при касании к влажным волосам, осознавая, что руки начали жить своей, независимой от разума и убеждений, жизнью.
И, это ощущение ее волос в его пальцах - было именно тем, что он так хотел почувствовать. Тем, и в то же время, просто мизерно, ужасно малым.
Он хотел большего.
Дима видел, как учащается дыхание Лины, когда он осторожно отвел волосы, высвобождая их из выреза халата, откидывая за спину. Он не смог отказать себе в касании, пробегаясь кончиками пальцев по коже ее шеи, захватывая ладонью затылок. Хоть и убеждал себя отойти еще на шаг назад.
Только, в этот момент, Лина посмотрела ему в глаза.
И Дима пропал, окончательно забывая любые веские доводы.
Потому что, вместо страха и опасений, которые он ожидал там увидеть, в голубых очах Лины было такое же желание, которое владело им. И еще что-то, о чем он запретил себе пока думать, не имея сил надеяться попусту. Пока, ему было достаточно и ее желания. Любовь Лины он еще не заслужил. Но заслужит, решил про себя Дмитрий, неуклонно приближаясь к ее губам, обязательно заслужит.
Когда его губы коснулись ее, Лина застонала, не веря в реальность того, что происходило.
Сердце, бешено колотящееся с момента ее возвращения в спальню, застучало еще быстрее, хотя, Лина искренне не понимала, как такое возможно. Казалось, что этот стук заполняет всю комнату, заглушая любые звуки, биением ее пульса.
Дима напрягся, услышав ее стон, и чуть сильнее надавил на затылок, еще плотнее прижимая ее губы к своим.
Лина сходила с ума. По-настоящему.
С того момента, когда девушка увидела глаза Димы, его взгляд, которым он впился в нее по возвращении из душа, заставляя остро ощущать то, что кроме этого халата на ней и нет больше ничего, она и боялась, и хотела этого, одновременно. Но опасалась она не того, что он может настоять или принудить ее силой. Это было смешно, Лина сама хотела Диму безумно. Она боялась того, как это изменит все.