Псих с нескрываемым восторгом достал оружие из коробки. Рукоять легла в его ладонь словно влитая, моментально подстраиваясь под размер и форму руки. По черному корпусу побежали неоновые нити, вырисовывая причудливые узоры, говоря о том, что оружие готово к бою.
— Не обманул. — Ответил Псих, завороженно разглядывая оружие в руке.
Моте и Джесс Линда подарила новую игровую приставку. И даже не забыла о Фрэде и Саве. Харуинцу досталась огромная мягкая подушка, набитая натуральной шерстью воздушных овец с планеты Шелл. А Цыпленку досталась трех литровая банка свежайших отборных червей.
Горону женщина загадочным голосом объявила что его подарок, она преподнесет позже, в их общей каюте.
Сава откуда-то притащил огромную книгу " Сборник космических анекдотов на все случаи жизни" и всунул Эмме в руки.
— Хозяйка любит читать. — Цыпленок поднял уголки клюва изображая улыбку. — Сава угадал с подарком? Сава молодец?
— Молодец. — Ответила Эмма, убирая книгу в сторону. Такую ерунду она не читала даже когда было совсем скучно.
— Молодец! — Скривив шерстяное лицо, передразнил Фрэд. — Тьфу! А не подарок! — Он серьезно посмотрел на Эмму, важно сложив пушистые руки на груди. — Два питомца в одном помещении это перебор! Я требую чтобы ты выбрала одного из нас!
— Фрэд, ты не питомец. — Улыбнулась Эмма. — Ты мой друг.
Черные блестящие глаза мгновенно подобрели и наполнились влагой.
— Вот еще! — Воскликнул он, вскакивая со стула. — Не надейся, что я стану делиться награбленными сокровищами!
Эмма подхватила его на руки и крепко прижала к груди, с силой поглаживая между ушами. Харуинец быстро расслабился и перестал сопротивляться.
До поздней ночи компания веселилась под музыку, уничтожая бутылки с алкоголем. Милка, будто чувствовала настроение своих обитателей и включала им веселые песни.
Мотя и Джесс сказали что пойдут в кинотеатр, тестировать новую приставку, и незаметно подхватив с собой бутылку шампанского, удалились. Фрэд, изрядно налакавшийся сливочного ликера, принялся дрессировать Саву. Линда и Горон были увлечены друг другом настолько, что даже не заметили как остались на мостике одни.
Крепко сжимая его руку, Эмма уводила Психа за собой вверх по лестнице, на самый последний этаж. Она остановилась в пустом коридоре и задрав голову, посмотрела в потолок.
— Опустить подъемник.
В следующую секунду в потолке очертился большой ровный круг, который тут же отделился и спустился вниз, остановившись прямо у ее ног.
— Мне ребята показали это место. — Слегка улыбаясь сказала Эмма, вставая на круг ногами.
Псих молча последовал ее примеру.
Круг стремительно поднялся обратно к потолку и вновь закупорил собой отверстие в потолке.
Они оказались внутри прозрачного небольшого купола, находящегося на поверхности "Milki Girl". Стенки купола были настолько прозрачными, что казалось, будто они находятся прямо посреди темного космического пространства. От сюда открывался просто завораживающий вид. Вдалеке, окутанная розово-голубой дымкой, мерцала очередная галактика с множеством переливающихся звездных скоплений.
— Они хорошо здесь освоились. — Сказал Псих кивая головой в сторону расстеленного на полу пушистого пледа с подушками, возле которого стояли несколько запечатанных бутылок с ликером.
Эмма опустилась на плед и потянула парня за собой. Откупорив бутылки, они долго молча смотрели на мерцающую галактику и созвездия находившиеся по близости.
— Если я спрошу, ты ответишь? — Эмма нарушила тишину первой.
Псих посмотрел в ее лицо, обдумывая свой ответ. Они оба знали, о чем она хочет спросить.
— Только на один вопрос. — Ответил парень, и сделал несколько больших глотков из бутылки.
Эмма ненадолго задумалась. Ей потребовалось время чтобы решиться. Она очень хотела узнать правду, узнать его тайны, но не была уверена, хочет ли этого на самом деле. Ведь эта правда, может оказаться гораздо хуже того, что она себе на придумывала.
— Почему ты убил своих родителей? — Эмма все же решилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Псих достал из кармана пачку сигарет и не торопясь закурил. Прозрачный купол наполнился едким сигаретным дымом.
— Мои родители, — начал он еле слышно, вглядываясь в даль за толстым прочным стеклом. — Были почетными гражданами Земли. Их рейтингу мог позавидовать даже президент. Параноики, следящие за каждым своим движением, помешанные на общественном мнении… — Он крепко затянулся, испепеляя сигарету почти до конца, и не выдыхая горький дым, приложился к бутылке.
Эмма боялась двигаться, говорить, даже дышать, чтобы не спугнуть этот открывшийся поток откровения. Затаив дыхание, она ловила каждое его слово, движение, малейшее изменение в мимике изуродованного шрамами лица.
Самым важным, для них был их рейтинг. — Выдыхая серый дым, продолжил Псих. — А я был ребенком. — Он усмехнулся. Не так как обычно, а с глубокой болью в глазах. — Я плевать хотел на запреты и правила. Каждый раз, когда я проливал чай или забывал почистить зубы, каждый раз, когда дрон отнимал у меня рейтинг, они вели меня в ванную. В место где за людьми не следят дроны. Из нашей ванны можно было попасть в сырой подвал, где меня начинали воспитывать. Так, они это называли. Когда я был маленьким, они пристегивали меня цепями и оставляли там на несколько дней, в темноте, среди тараканов и крыс. Когда поняли, что я перестал бояться, они стали испытывать все новые способы наказания. Раскаленный металл. Ножи. Кипящее масло. Самым отвратительным было то, что они получали от этого удовольствие. Им нравилось слышать мои крики, они возбуждались от вида моей крови… — Псих достал новую сигарету и подкурил. Он все еще смотрел в даль, на прекрасную галактику, словно боялся встретиться с Эммой глазами. — Они начинали трахаться прямо там, в подвале, в то время когда я кричал от боли. Я перестал чувствовать боль. Потом, у них родилась дочь. Кейт. Такая же как ты, умница. Ребенок, которого не стыдно показать в обществе. Ее рейтинг стремительно рос, и родители радовались. — Он замолчал. Замолчал так резко что Эмма испугалась, что он не станет дальше рассказывать. Она сидела и боялась пошевелиться, чувствуя на себе всю его пережитую боль. Псих по новой закурил, допил остатки ликера в бутылке и продолжил. — Однажды, когда ей было семь лет, она пришла со школы и сообщила родителям о том что у нее впервые отняли рейтинг. Ничего серьезного, пару баллов за то что она случайно столкнулась с одноклассницей в коридоре. Она была расстроена, смотрела на родителей и искала поддержки. А они повели ее в ванную… Мне было двенадцать лет. Я схватил с кухонного стола нож для разделки мяса и отправился следом…
Псих повернулся и посмотрел на Эмму. Его глаза блестели недоверием, он переживал, как она отнесется к тому что услышала.
Эмма очнулась сразу, как поняла что он закончил говорить.
— Ты совсем ничего не чувствуешь? — Спросила она.
Он усмехнулся одной стороной кривого рта.
— Твои удары, я чувствую. — Улыбаясь сказал парень. — Даже очень хорошо.
Она обхватила его лицо своими ладонями, сглотнула застрявший в горле комок и припала к его кривым губам с поцелуем.
— Не надо… — Прошептал он, отстраняясь от нее. — Ты же знаешь, я не могу…
Эмма решительно завалила его на мягкий плед, поспешно стягивая с него рубашку.
Псих попытался встать, но его попытки не увенчались успехом. Эмма прижала его торс бедрами, усевшись сверху и заглянула в глаза.
— Доверься мне. — Прошептала она.
Она склонилась над его головой, нежно касаясь губами лица, покрывая поцелуями каждый шрам. Псих крепко сжал челюсть и со всей силы сжимал руками пушистый плед, так сильно, что побелели пальцы. Ему с трудом удавалось держать себя в руках, чтобы не овладеть ею, привычным для него способом.
Эмма чувствовала как он напряжен, и совсем не торопилась. Она целовала его шею, касаясь мокрыми губами тонкого продольного шрама, и спускалась ниже, к груди, в которой все сильнее билось сердце. Она забирала всю его боль, наполняя его тело новыми воспоминаниями, стараясь не пропускать ни одного, даже самого маленького, шрама.