Читать интересную книгу Толкиен. Мир чудотворца - Никола Бональ

Однако ворчун Боромир еще не сказал своего последнего слова.

Спустя некоторое время Фродо уединился, чтобы принять окончательное решение, куда идти дальше.

«Внезапно ему стало не по себе: чей–то взгляд в спину оборвал, скомкал его раздумья. Он торопливо вскочил, оглянулся — и с невольным облегчением увидел Боромира. На лице гондорца застыла чуть напряженная, но добрая улыбка».

Но в этой дружеской улыбке явно угадывается недоброе: Боромир предлагает Фродо принять единственно верное решение вместе с ним. И вдруг просит Фродо показать ему Кольцо еще раз — при этом хоббит замечает «странный блеск в глазах Боромира». И вот наконец гондорец говорит начистоту:

«…все эти эльфы и маги — для самих себя. Быть может, они действительно станут злодеями, если к ним попадет Кольцо… Но нас, людей из Минас–Тирита, которые вот уже много лет защищают Средиземье от Черного Властелина, не превратишь в злодеев! Нам не нужна власть над миром и вражья магия. Мы хотим сокрушить всеобщего врага, чтобы отстоять свою свободу — и только. Но заметь, как удивительно все совпало: сейчас, когда силы у нас на исходе, снова нашлось Великое Кольцо — подарок судьбы, иначе не скажешь! К победам приводят лишь решительность и бесстрашие. Ради победы в справедливой битве отважный воин должен быть готов на все. Чего не сделает воин для победы — истинный воин? Чего не сделает Арагорн? А если он откажется — разве Боромир дрогнет в борьбе? Кольцо Всевластья даст мне великое могущество. Под моими знаменами соберутся доблестные витязи из всех свободных земель — и мы навеки сокрушим вражье воинство!

Так нет же, — тут же восклицает Боромир, — они хотят лишиться Кольца! Именно лишиться, а не уничтожить его — ибо если крохотный невысоклик слепо сунется в темный Мордор, то враг неминуемо завладеет своим сокровищем!»

И снова у Толкиена человеком овладевает искушение, которому оказались неподвластны хоббиты — Бильбо с Фродо. Отказ прибегнуть к всесокрушающему оружию связан с нравственно–этическим запретом и одновременно с великим космологическим принципом — не применять оружие в борьбе со злом. Однако люди этого решительно не могут взять в толк, или не хотят. Услышав отказ Фродо, Боромир выходит из себя и уже едва ли не оскорбляет хоббита:

«Глупец! Упрямый глупец! Ты погибнешь сам — по собственной глупости — и погубишь всех нас… Оно могло стать моим! Оно должно стать моим! Отдай его мне!. Жалкий штукарь!.. Теперь я знаю, что у тебя на уме! Ты хочешь отдать Кольцо Саурону — и выискиваешь случай, чтобы сбежать, чтобы предать нас всех! Ну подожди, дай мне только до тебя добраться! Будь ты проклят. Вражье отродье, будь проклят на вечную тьму и смертельный мрак!..»

Так и не сумев убедить обезумевшего Боромира, Фродо надевает Кольцо — и становится невидимым. Только тогда Боромир наконец спохватывается и сознает, что натворил: он «мертво застыл, словно его сразило собственное проклятье, а потом вдруг начал бессильно всхлипывать».

Он взывает к Фродо — но все без толку: хоббита простыл и след. Сэм, вскоре догнавший своего хозяина, говорит, что Боромир явился «растерянный и угрюмый».

Через некоторое время (в начале 2–го тома) Боромир сталкивается один с целой оравой орков, кинувшихся вдогонку за хоббитами… И погибает на руках Арагорна. Но перед смертью он успевает покаяться:

«Я хотел отбрать Кольцо у Фродо. Я виноват. Но я расплатился… Прощай, Арагорн! Иди в Минас–Тирит, спасай наших людей!..»

Ошибка Боромира, как мы уже сказали, стала следствием заблуждений его отца. Так давайте попробуем разобраться, в чем же заблуждался Денэтор, достославный Властитель Гондора?

Перед самой встречей с Денэтором Гэндальф предупреждает Пиппина:

«Это тебе не добродушный старец Теодем. Денэтор — человек совсем иного склада, гордый и хитроумный, высокородный и могущественный властитель, хоть князем и не именуется».

С виду Денэтор похож на мага. Это очевидное сходство, близкое к родству, и столкнет его с Саруманом, и ввергнет в горестное отчаяние. Гэндальф делает и другое важное замечание:

«…если не по крови, то по духу он — истый потомок нуменорцев; таков же и младший сын его Фарамир, в отличие от Боромира, хоть тот и был любимцем».

Кстати, опять же в отличие от Боромира, Фарамир не только благороднее, но и мудрее: он не отвергает советы мага, а напротив, внимательно к ним прислушивается.

Вскоре между Гэндальфом и Денэтором происходит размолвка. Денэтор будто вторит своему погибшему сыну:

«Ты, Митрандир, может, и мудр, но не перемудрил ли ты сам себя? Есть ведь иная мудрость… И я сопричастен ей больше, нежели ты думаешь».

Есть у него и свое мнение насчет Кольца:

«Нельзя его использовать — это опасно. Но в нынешний грозный час отдать его безмозглому невысоклику и отправить в руки к врагу, как сделал ты и следом за тобой мой младший сын (Денэтор имеет в виду Фарамира), — это безумие… его надо было сохранить, упрятать в темной, потаенной глуби»

Гэндальф ему возражает, настаивая на том, что главное — уничтожить Кольцо, поскольку только так можно вызволить из Мордора всех невольников. И тут же прибавляет:

«…хоть и не во всем, но оно сильнее тебя. Схорони ты его в горной глуби под Миндоллуином, оно и оттуда испепелило бы твой рассудок, ибо велика его мощь в наступающей тьме…»

Когда же Гэндальф узнает от Фарамира про встречу Фродо с Горлумом, он тонко подмечает:

«Может статься, предатель проведет самого себя и невольно совершит благое дело..»

Так оно и будет: сорвав с пальца Фродо Проклятое Кольцо, Горлум канет вместе с ним в клокочущую бездну.

Что же до Денэтора, то Черный Властелин уже занес над ним свою роковую десницу, и среди апокалиптического хаоса, напоминающего вагнеровские «Сумерки Богов», тот отрешенно изрекает, глядя на бегущих от гибельного огня воинов:

«Сгорят — и отмучаются, все равно ж гореть. Возвращайтесь в огонь! А я? Я взойду на свой погребальный костер. Да–да, на костер. Ни Денэтору, ни Фарамиру нет места в усыпальнице предков. Нет ни посмертного ложа. Не суждено успокоиться вечным сном их умащенным телам! Нет, мы обратимся в пепел, как цари древнейших времен, когда еще не приплыл с Запада ни один корабль. Все кончено: Запад побежден. Идите и гибнете в огне!»

Вскоре Денэтору уже совсем все становится безразлично. Он умирает обманутым, подобно Тристану(115), уверовав в смерть своего сына Фарамира.

«В помраченной душе властителя Дальных островов… поселяется надменное разочарование, неутолимая тоска, влекущая за собой отвращение к жизни, что в Средние века считалось величайшим из грехов», — писал профессор–историк Жан Фраппье о Галеготе, славном герое артуровской эпопеи, дражайшем друге доблестного Ланселота.

Став очевидцем безрассудной, достойной разве что исступленного язычника, смерти Денэтора, Гэндальф объясняет Пиппину причины, толкнувшие Денэтора к отступничеству:

«Я давно догадался, что здесь, в Белой Башне, сокрыт хотя бы один из Семи Зрячих Камней… с годами мудрости у него [Денэтора] поубавилось, и, когда над Гондором нависла угроза, он, должно быть, в Камень заглянул — и заглядывал, и обманывался, и боюсь, после ухода Боромира заглядывал слишком часто. Барад–Дур не мог подчинить его своей злой воле, но видел он только то, что ему позволялось видеть. Узнавал он немало, и многое очень кстати, однако зрелище великой мощи Мордора довело его до отчаяния и подточило рассудок».

В трагическом мире Толкиена нет места для отчаяния или, по крайней мере, для тоски и печали. А отчаяние — грех против разума и надежды. И тут, как ни парадоксально, Толкиен, описывающий мир, полный отчаяния, пытается нас убедить (как истинный христианин), что отчаиваться не стоит ни в коем случае, ибо отчаяние — прямой путь к помрачению разума.

В этом смысле достоин подражания Сэм Скромби: он никогда и ни перед чем не отступает и всегда готов постоять за своего хозяина, чтобы быть при нем везде и всюду и помочь выполнить поручение, всю важность и много–трудность которого и не может постичь до конца. Сэм борется с отчаянием неизменно, и сила воли не изменяет ему никогда.

В роли еще одного предателя во «Властелине Колец» выступает Горлум. Сэм с Фродо отлавливают и приручают этого «дикаря», хотя в в тайне тот так и остается двуличным. Горлум то и дело пытается сбежать или откинуть какое–нибудь коленце; но при всем том, однако, это существо, в чьей душе, глубоко–глубоко, затаились остатки добродетели, порой старается помочь или угодить своему «доброму хозяину»: например, подобно Коту в сапогах, он ловит и приноситему пару кроликов. Горлум находится в каком–нибудь шаге от искупления своей давней страшной вины — убийства сородича Деагорла, — которая тяжким бременем лежит на нем и его судьбе, ибо он одержим страстью заполучить обратно Кольцо, которое у него отобрали. Раздираемый противоречиями, он, в конце концов, уступает самым низменным своим чувствам — и заводит Фродо прямиком в логово к чудовищу Шелоб Между тем, как в свое время подметил Гэндальф, этому жалкому мерзавцу суждено сыграть положительную роль в истории с Кольцом, и жадность его и низменная страть к Кольцу Черного Всевластья сослужит Фродо добрую службу, когда он, зачарованный его золотым блеском, вдруг окажется не в силах бросить это орудие зла в пылающее горнило Ородруина. И тут Горлум вмешивается в самый ход высшей судьбы, которая уже раз выпала ему, когда он нашел Кольцо, потерянное Исилдуром. И в этом смысле Горлум служит уже не своим интересам, а всеобщим, как и предвещал Гэндальф.