— Можно мне хотя бы узнать, о каком таком предмете идёт речь? — задиристым тоном спросила я.
Мистер Уитмен поднял бровь, а затем удивлённо улыбнулся.
— Мне определённо начинает казаться, что я тебя недооценивал, Гвендолин. Но это, однако, ещё не является достаточной причиной для того, чтобы ты переоценила сама себя.
На несколько секунд мы замерли так, не сводя друг с друга глаз. Я вдруг почувствовала себя совершенно опустошённой. Что, в сущности, принесёт мне вся эта игра на публику? Что, если просто отдать второй хронограф хранителям и покориться заведённому порядку вещей? Где-то в глубине души я как будто услышала голос Лесли: «Ну-ка возьми себя в руки, сейчас же!». Вот только зачем? Я всё равно блуждаю в потёмках и не продвинулась в своих поисках ни на шаг. Мистер Уитмен прав: я слишком уж сильно себя переоценила и только всё запутала. Я даже не знала точно, зачем взвалила на себя всю эту нервотрепку. Может, стоит, наконец, переложить ответственность и решения на кого-нибудь другого?
— Да? — спросил мистер Уитмен нежным голосом, и его взгляд действительно потеплел. — Ты хочешь мне что-то сказать, Гвендолин?
Кто знает, может, я действительно сделала бы это, не подойди к нам в тот самый момент мистер Джордж.
— Гвендолин, куда же ты запропастилась? — этими словами он положил конец моей минутной слабости. Мистер Уитмен снова прищёлкнул языком от злости, но не решился продолжить наш разговор в присутствии мистера Джорджа.
И вот я снова здесь, в 1953 году, на зелёном диванчике, совсем одна, отстаиваю свои взгляды. И немножко больше начинаю верить в свои силы.
— «Знание — сила», — я попробовала, было, подбодрить себя, крепко сцепив зубы, и снова раскрыла книгу. Лукас, в основном, переписал записи хранителей 1782 и 1912 годов, «потому что эти года, дорогая моя внучка, наиболее сильно касаются именно тебя. В 1782-ом был разбит так называемый Флорентийский Альянс, и во Внутреннем Круге обличили предателя. Хроники хранителей не дают нам прямого упоминания об этих событиях, но судя по записям, вы с Гидеоном были в это вовлечены».
Я подняла глаза. Может, это намёк на бал, который я так искала? Даже если так, умнее я от этого не стала. Спасибочки, дорогой дедушка. Я вздохнула. Такая же полезная информация, как «Остерегайся бутербродов с колбасой». Я перевернула страницу.
— Только не пугайся, — сказал голос за моей спиной.
Эту фразу нужно однозначно внести в список последних фраз, примерно тех, которые доводится услышать прямо перед смертью (сразу же после «Да он не заряжен» и «Это ведь просто игра»). Естественно, я тут же страшно испугалась.
— Это всего лишь я.
За диваном стоял Гидеон и высокомерно улыбался мне. Под его взглядом я сразу впала в странное состояние и во мне забурлили противоречивые чувства, совладать с которыми я не могла.
— Мистер Уитмен считает, тебе не повредит сейчас моя скромная компания, — непринуждённо сказал Гидеон, — а я вдруг вспомнил, что тут срочно нужно поменять лампочку, словно заправский жонглёр он подбросил лампочку к потолку, поймал её и грациозно опустился на диван рядом со мной.
— Уютно тут у тебя. Кашемировое покрывало! И виноград. Да уж, миссис Дженкинс тебя явно любит.
Тем временем я не сводила глаз с его бледного красивого лица и пыталась взять себя в руки и мысленно успокоиться. Моего здравого смысла хватило только на то, чтобы захлопнуть «Анну Каренину».
Гидеон внимательно за мной наблюдал, его взгляд скользил по моему лбу, вниз к глазам и затем ко рту. Я хотела отвернуться и отодвинуться от него, но в то же время мне не хватало его взгляда, поэтому я продолжала заворожено на него пялиться, словно кролик на удава.
— Может, скажешь мне хотя бы привет? — спросил он и снова посмотрел мне в глаза. — Даже если ты на меня всё ещё злишься.
При этом уголки его губ насмешливо вздёрнулись, и это вывело меня из оцепенения.
— Спасибо, что напомнил.
Я откинула волосы со лба, выпрямила спину и снова открыла книгу, на этот раз где-то в самом начале. Просто не буду обращать на него внимания — пусть не воображает, что может вести себя так, словно ничего не случилось.
Но от Гидеона не так-то просто было отделаться. Он задрал голову к потолку:
— Чтобы заменить эту лампочку, мне придётся на некоторое время выключить свет. И тогда вокруг станет достаточно темно.
Я молчала.
— У тебя есть при себе фонарик?
Я ничего не ответила.
— Хотя можно и подождать. Кажется, сегодня лампочка светит вполне сносно. Может, мы просто оставим всё как есть?
Всем телом я чувствовала его взгляд, он словно касался меня, но я продолжала упрямо смотреть в книгу.
— Хм, можно мне попробовать твой виноград?
Тут моё терпение лопнуло.
— Да уж, пожалуйста, бери, только дай мне спокойно почитать! — фыркнула я. — Да, и заткнись, ладно? Мне абсолютно не хочется болтать тут с тобой, как ни в чём не бывало.
Пока Гидеон ел виноград, царило молчание. Я перевернула страницу, хотя не прочла не единого словечка.
— Слышал, что уже с утра у тебя сегодня побывали гости, — он принялся жонглировать двумя виноградинами. — Шарлотта говорила что-то про таинственный сундук.
Ах, вот откуда ветер дует. Я опустила книгу на колени.
— Итак, правильно ли ты понимаешь смысл слова «заткнись»?
Гидеон широко улыбнулся.
— Эй, вовсе мы не болтаем. Но мне бы очень хотелось узнать, почему это вдруг Шарлотта решила, что у тебя может быть что-то, что тебе передали Люси и Пол.
Его подослали сюда, чтобы меня проверить, — ясно как божий день. Возможно, приказ отдал Фальк или кто-нибудь ещё. «Будь с ней поприветливей, тогда она точно выдаст всё, что скрывает». Это, наверное, такая семейная черта де Виллеров — считать женщин полными дурами.
Я перекинула ноги на диван и уселась по-турецки. В таком вот злобном настроении мне было куда легче смотреть ему в глаза, и даже губа моя перестала дрожать.
— Лучше спроси Шарлотту, как это взбрело ей в голову, — сухо сказала я.
— Да я уже спросил, — Гидеон скрестил ноги в такой же позе, как и я. Теперь, сидя друг против друга на этом диване, мы напоминали двух индейцев. Интересно, существует ли что-то абсолютно противоположное трубке мира?
— Она считает, что тебе каким-то образом удалось овладеть украденным хронографом, а брат, сестра, бабушка и даже ваш дворецкий, помогают тебе его скрывать.
Я покачала головой.
— Не думала, что когда-нибудь скажу тебе это — у Шарлотты, очевидно, слишком бурная фантазия. Стоит только пронести по дому старый сундучишко, как у неё просто крышу сносит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});