Наступил апрель 1951 года, тот памятный Николаю Матвеевичу день, когда его пригласил на беседу В.М. Мясищев.
— Николай Матвеевич, — обратился к Гловацкому главный конструктор. — Думается, что мы с вами достаточно хорошо знаем друг друга, и не будем заниматься дипломатией. Мне известны ваши успехи в работе у Андрея Николаевича Туполева, где вас ценят и где работать вам, вероятно, будет спокойнее, чем у нас. Но все же я решил предложить вам возвратиться в наш коллектив и заняться очень беспокойными делами: организацией опытного производства и лабораторно-испытательной базы нашего ОКБ.
— Решением правительства, — продолжал Мясищев, — производственное обеспечение наших работ возложено на завод, где директором — С.М. Лещенко. Но все понимают, что это мера временная и нам надо обзаводиться собственным производством и лабораторной базой. Поначалу заводчане активно взялись за изготовление наших моделей и опытных образцов, но вскоре, поняв наши «аппетиты», беспокойный характер заданий наших конструкторов и невиданно короткие сроки исполнения наших заказов, стали думать об освобождении от этих забот. И директор, и главный инженер завода говорили мне, что охотно выделят нам необходимые производственные площади и помогут нам укомплектоваться рабочими и мастерами, только бы освободиться от наших моделей…
— Так почти незаметно для себя, — вспоминает Николай Матвеевич, — я с первой же доверительной беседы был не только широко информирован о производственных делах и нуждах, но и получил первое задание: быстрее оформляться на работу в ОКБ Мясищева. Соответствующий приказ по МАП был подписан министром буквально на следующий же день, и я стал заместителем главного конструктора ОКБ-23 по производству и технологии.
Здесь следует отметить такое очень важное обстоятельство. Работы по созданию СДБ 103М сразу же после выхода правительственного решения попали под контроль Н.А. Булганина — заместителя Председателя Совета Министров СССР. Кроме официальной отчетности по «бумагам» В.М. Мясищев и С.М. Лещенко не реже одного раза в месяц докладывали о ходе работ по СДБ на совещаниях у Булганина. На одном из таких совещаний Мясищев заявил, что он не хочет и не будет жаловаться на Лещенко, но должен сказать, что такому громадному заводу, видимо, не с руки заниматься мелкими заказами на модели и опытные образцы. Наверное, будет полезнее для дела, если в ОКБ создать свое модельное производство, в организации которого завод должен оказать необходимую помощь. Булганин согласился с этим предложением, и в адрес МАП было записано поручение — организовать опытное производство в ОКБ-23. Петр Васильевич Дементьев, представлявший МАП на совещаниях у Булганина, возглавил подготовку приказа, с которого и началось создание опытного производства ОКБ-23.
СВЕРХЗВУКОВОЙ БЕСПИЛОТНЫЙ
В апреле 1953 года вышел приказ В.М. Мясищева, которым в ОКБ-23 открывались работы по теме под индексом «40». Г.Н. Назаров назначался ответственным заместителем главного конструктора по этой теме. Что это за важная тема? Почему поручена ОКБ Мясищева?
Для ответа на эти и аналогичные им вопросы, относящиеся к области "битвы умов" и "сражения идей", нам потребуется кое-что вспомнить. В частности, вспомнить, что Великая Отечественная война, особенно на заключительном ее этапе, дала мощный импульс развитию реактивной авиации и в первую очередь работам по созданию отечественных реактивных двигателей.
Развернутые широким фронтом, эти работы велись в ряде организаций, в том числе в специализированном НИИ, научным руководителем которого был академик М.В. Келдыш. Созданный в результате этих работ научно-практический потенциал по разнотипным двигателям, а также достижения в параллельно проводившихся научно-исследовательских металлургов и специалистов других отраслей науки и промышленности давали реальные плоды. В нашей стране была создана база, опираясь на которую группа ученых во главе с М.В. Келдышем сделала перспективное предложение, имевшее большое оборонное значение. Предлагалось и научно обосновывалось создание сверхзвукового беспилотного летательного аппарата большой дальности полета и значительной грузоподъемности. Возможность выполнения с помощью этого аппарата стратегической задачи завораживала тогда и ученых, и конструкторов, и государственных руководителей, не говоря уже о военных специалистах.
При решении вопроса о наиболее подходящем авиационном ОКБ, способном выполнить конструкторскую разработку и создать этот невиданно новый аппарат, выбор пал на ОКБ-23 Мясищева — на организацию, только что доказавшую свои творческие возможности созданием СДБ 103М.
Чтобы решить задачу наверняка, с гарантией, ее осуществление поручили двум авиационным ОКБ — В.М. Мясищева и С. А. Лавочкина. В связи с этим и тактико-техническая сторона задачи имела различия: полезная нагрузка мясищевской «сороковки» определялась в полтора раза больше нагрузки аппарата Лавочкина, который мы в этой повести условно назовем Ла-Х.
Принципиально задачу в обоих ОКБ решали по сходным конструктивным схемам: оба аппарата были двухступенчатыми, причем вторые, так называемые маршевые, ступени имели прямоточные воздушно-реактивные двигатели. Треугольное крыло маршевой ступени имело стреловидность 70 градусов с прямой задней кромкой. Сравнительно тонкое крыло было «пустым», то есть не заливалось топливом. Конструктивные же решения агрегатов «сороковки» и Ла-Х имели существенные различия. Из-за разницы в величине полезной нагрузки двигатели, как на ускорителях, так и на маршевых ступенях, были существенно различны по тяге.
Правительственным решением определялся и состав основных организаций-соразработчиков нового технического комплекса. Двигатели маршевых ступеней — ПВРД (прямоточные воздушно-реактивные двигатели) — создавались в ОКБ М.М. Бондарюка. Реактивные двигатели для стартовой ступени «сороковки» разрабатывало ОКБ В.П. Глушко, а для ЛА-Х — ОКБ A.M. Исаева.
Система управления и наведения «сороковки» со всем комплектом ее оборудования создавалась под руководством главного конструктора Р. Г. Чачикяна.
ЦАГИ поручались вопросы аэродинамики, а НИИ В.М. Келдыша — группа вопросов, связанных с двигателями и тепловыми процессами новых сверхзвуковых аппаратов.
— Справедливости ради необходимо отметить, — замечал Г.Н. Назаров, — что компоновка «сороковки», а также основные соображения по ее весовым и размерным характеристикам, полученные нами из НИИ, при ближайшем рассмотрении оказались слишком оптимистичными. У нас, в КБ Л.Л. Селякова, на основании полученных заявочных материалов был разработан эскизный проект «сороковки», который после его утверждения и послужил основой для конструктивной разработки машины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});