Читать интересную книгу "Полная история регги: от истоков до наших дней - Дэвид Кац"

объяснили, откуда мы на самом деле вышли. Мы многому у них научились, что касается Эфиопии. Эфиопия – это то место, где мы были, прежде чем научились петь».

Находясь в крепких рабочих отношениях с Джи-Джи, The Ethiopians оставалась с ним до тех пор, пока он не закрыл бизнес. Диллон вспоминает: «Джи-Джи был не тот человек, который умеет выдерживать конкуренцию, и он не умел принимать бой. Радиостанции никогда не будут просто так играть ваши песни – вы должны отстегнуть им много денег. Через некоторое время все стало слишком коррумпированным, а Джи-Джи расслабился – стал медитировать перед своим проигрывателем. Между прочим, раньше он был агентом по продаже музыкальных автоматов».

Диллон отмечает, что Джи-Джи был родом из богатой семьи. «Его отец был владельцем автобусной компании на Ямайке, а брат держал ресторан для водителей на шоссе Джонсона и клуб на Максфилд-авеню. Он был сознательным черным человеком, с приятными манерами – такой айри-человек, хороший. Мой лучший продюсер, и у меня с ним не было никакого контракта. Он сказал: “Ты не должен подписывать контракт, я сдержу свое слово, а ты держи свое”. Поэтому я и прибился к нему так надолго – ни с одним другим продюсером такого не было».

Однако Рой Ширли, который записывался у Джи-Джи с The Uniques, имеет другое мнение: «Он всегда был маленьким человеком на производстве. Его и его людей никак нельзя поставить против того же Коксона. У Джи-Джи было много денег, ведь его отец владел автобусной компанией, а для Ямайки это круто, но парень выглядел не ахти как – всегда одевался как деревенский. Он мог бы без проблем заплатить за продвижение своих мелодий на радио, но делал это через раз».

Печальный постскриптум к карьере Джи-Джи заключается в том, что его ограбили и убили в собственном доме в Кингстоне в 1972 году. «Это было намеренное убийство, потому что в него трижды стреляли до этого, и он жил с пулей в теле, – серьезно заявляет Диллон. – В четвертый раз его все-таки застрелили, а для верности перерезали горло».

Конкурирующий продюсер Рупи Эдвардс открыл свой музыкальный магазин-студию на Оранж-стрит как раз в то время, когда регги-бит начал свой подъем в 1968 году.

Прохладным ранним воскресным утром, сидя в магазине на Ридли-роуд в Восточном Лондоне, который он открыл в середине 1970-х, Рупи и его молодой племянник потягивают водку из пластиковых стаканчиков, а сверху доносятся звуки госпел. Рупи говорит, что начал свою карьеру как певец и пианист. «Я пел в школе, а еще раньше начал бить в барабаны. Я сделал несколько маленьких инструментов из бамбука и тыквы. Все, куда можно было дуть или по чему можно было колотить, – у меня начинало звучать. Я собрал небольшую группу, и мы пошли на конкурс талантов к Джонсу. В пятнадцать лет, окончив школу, я стал учиться на механика. В 1961 году я сделал запись для Hi-Lite на студии Little Wonder. На одной стороне была Guilty Convict, а на другой – Just Because. Я играл на пианино в ночном клубе Kittymat на Макфилд-авеню недалеко от Спаниш-таун-роуд».

Эдвардс говорит, что его следующая запись была эксклюзивом для саунд-системы Count Bell, что принесло ему «семь фунтов». В середине 1960-х он сформировал группу The Ambassadors с Джуниором Менцем, но дуэт прожил недолго.

«Мы [The Impressions] сделали Amen и The Choice [она же Your Wife and Your Mother] и получили за это пятнадцать фунтов. Затем я начал делать записи для себя, записываясь у Коксона в 1966-м, но я не собирался зарабатывать на жизнь этим. Мы с Джуниором записали четыре песни на первой сессии, в том числе с The Virtues. Грэм Гудолл был звукоинженером. Помимо Коксона, я выпустил песню на маленьком лейбле Diamond. В принципе, все неплохо сложилось, и где-то в шестьдесят восьмом я объездил всю Канаду с The Virtues».

Эдвардс познакомился с Коксоном и другими продюсерами во время работы в гараже. «Я был автомехаником и работал с его машиной и автомобилем Дюка; в KIG [Kingston Industrial Garage] я начинал, а потом перешел United Motors — Банни Ли тоже там был… На Studio One я записал Falling In Love, она же Let Me Love You, и If You Can’t Beat Them. Коксон держал записи достаточно долго, но потом отдал их мне, правда, не бесплатно, а за двадцать фунтов. На самом деле он хотел выпустить альбом, но я пошел по его стопам: обзавелся своей компанией», – так началась история лейбла, с которым Рупи и вошел в историю регги.

Вокальное трио The Concords, один из самых заметных проектов Эдвардса, одно время возглавлял Грегори Айзекс, легендарная фигура в регги.

«Грегори пришел ко мне как лидер-вокалист Concords. Первая его песня была Don’t Let Me Suffer. Потом с Concords он сделал Buttoo… или Buttoo была первой, уже не помню».

За разъяснениями я решил отправиться в музыкальный магазин African Museum, чтобы расспросить самого Айзекса. С конца 1970-х Айзекс был самым известным певцом регги после Боба Марли и Дэнниса Брауна, но последующие проблемы с огнестрельным оружием и наркотиками разрушили его стремительную карьеру: несколько лет он провел в тюрьме. Айзекс умер от рака в октябре 2010 года в возрасте пятидесяти девяти лет, и его ранняя кончина – прямое следствие того образа жизни, который он сам для себя избрал.

Его магазин одно время находился в центре Лондона на Чансери-лейн – это было место встречи музыкантов, что-то вроде клуба, получившее неофициальное название Idler’s Rest – «Приют лоботрясов». Позднее он переехал на Ред-Хиллз-роуд, в криминальный микрорайон, что-то вроде гетто в Лондоне. Вот туда-то я пришел. В полуразрушенном здании (по крайней мере, таким оно выглядело) на лестнице кучковалась стайка черных, явно не брезгующих наркотой. Меня они проводили взглядами, от которых стало не по себе. Но Айзекс, чье прозвище было Cool Ruler – «Крутой Чувак», встретил меня довольно приветливо.

«Я родился в 1951 году в Западном Кингстоне, – начал рассказывать он. – Вырос в Денхем-тауне, рядом с матерью, но особо она мной не занималась. С раннего детства мои друзья говорили мне, что я клево пою. Мне тогда нравились Сэм Кук, Отис Реддинг – им я и подражал».

Его дебютная запись состоялась в конце 1960-х годов. «Я начал свой путь в одиночку, с песней Another Heartache, которую мне помог написать Уинстон Синклер, парень, с которым я вырос. Ему тоже нравился музыкальный бизнес, и он спел на другой стороне. Потом я заделал Dancing Floor для Принца Бастера. Бастер сам предложил мне записаться. Может быть,