жестокой бесцельной расправы и гибели, не было! А я уверен, что бессмысленной смерти нет, и
быть не должно! Поэтому и не знаю – прошел я испытание или нет. Но главное – не знаю, на
предмет чего надо мной эту проверку учинили… К чему-то подготовку провели… К
Хантэрхайму… К Хантэрхайму!
Если судить по этим штабелям изувеченных трупов – на севере бушуют не только штурмы, но и
штормы… А если по программе испытаний судить – бойцов на севере ждет бой со всем, что черт
под луч подставит и командир целью пометит. И не факт, что я буду знать точно – кто такой или что
такое мой противник и как его сразить. И не факт, что мой враг будет повержен мной – враг, о
котором я и понятия иметь не буду… Но у нас один враг. И мы его знаем. А пустынный ледник…
Он пуст – только мы и техника… И никаких хищных чудищ… Никого и ничего другого – только
мы и техника… Ничего не ясно… Ясно только то, что гибель от руки этого скрытого врага будет
суровой – это точно…
Отметился. Теперь, борясь с ознобом, иду в нужное отделение, номер которого мне ничего не
разъяснил… Сложно белым машинам будет последствия смерти из моей головы выбить и
конечную диагностику четкости мышления провести… Мои показатели будут прыгать, как
бешенные скингеры…
К медицинским частям приписаны не только “спутники”, но и “защитники”. Правда, они
служат только корпусам “мертвых”. Здесь, в корпусе тяжелой обратимой смерти, их много.
Андроид с тем же холодным взглядом, что и тот офицер-S1, подключил ко мне аппаратуру и ушел.
Без него сразу спокойней стало. “Защитники” – слишком сложные технические единицы. Их
приближение – показатель серьезности ситуации. От этого я и собираю нервы в кулак, когда они
рядом. Теперь здесь, среди светлых просторов, остались лишь лейтенант-S4 и медбрат-N1. Это
Говорухин – знаю я его хорошо, не единожды нас мои убойные повреждения сводили. Почти
каждый раз, когда я в сознание приходил, – он был первым, кого я видел. И это не всегда значило,
что я был убит, – просто, он всегда был там, где шли бои и не хватало людей. Сейчас он здесь…
Деловито сложив на груди руки, вперил мне в лицо весело прищуренный взгляд – следы от когтей
рассматривает и с профессиональным видом головой качает…
– Герф, это кто ж над тобой учинил такое?
– Зверюги…
– Да я уж понял, что не люди. Кто тебе шрамы такие грубые без правки оставил?
– “Защитники”.
– И скрепы они поставили?
– Нет, до них еще…
– Мы такие шрамы шлифуем… И они должны были…
– Времени не было красоту наводить…
– Какая тут красота? Ты людей пугаешь.
72
– Это которых?
– Всех. И наших, и ваших.
– Мы все привычные…
– Не скажи. Ты репутацию портишь.
– Нашей славе шрамы помехой не станут.
– Ты нам репутацию портишь.
– Ну так это ваша забота. Исправляй.
– Сразу надо было к нам…
– А эти претензии к командиру… Только не советую…
– С Ульвэром что-то не то случилось?
– Что-то не то случилось со всеми нами.
– Ты, как я посмотрю, нервный какой-то…
– Я не нервный.
– Ну хорошо… Нет, так нет… Только я ж вижу, что ты…
– Слав, хватит уже.
– Но я ж вижу…
– Слав, хватит!
Говорухин успокоительным жестом поднял руки и отступил на шаг…
– Ничего, Герф. Ты поспокойней только…
– Давай работай. Я не укушу.
– Просто предосторожность… Не помешает. Мы от вас еще и не такое получали… У вас же
чуть что, так сразу за оружие – расправа короткая… А с больной головы – еще короче.
– Слав, ну ты что? Не было ж никогда такого…
– Это вы не помните ничего… А я вот, Герф, все помню… Вам стоит по голове получить, и вы
прямо, как зверушки дикие…
– Зверушки?..
– А ты что думал? Это вы друг перед другом в форме и при оружии выдержкой железной
хвастаете… А перед нами вы…
– Хватит уже…
– Ну вот, прямо, как вредные зверушки, – слабые и дохлые, но зубы все скалите, огрызаетесь…
К вам не с той стороны подойдешь, и все… Глазом моргнуть не успеешь – уже на соседней койке.
– Значит, не такие слабые, чтоб не с той стороны подходить можно было.
– А вы не предупреждаете, с какой стороны можно, с какой – нельзя…
– Так вы предупреждайте, что бой окончен…
– Тут дело такое… Это мы думаем быстрее, чем действуем… А вы действуете быстрее, чем
думаете…
– Чушь это. Мы все быстрее делаем.
– Ну, Герф, если ты от чего и умрешь, то не от скромности.
– Точно – от ранений.
– Думаю, ты прав. Но сути это не меняет. Бойцы А2 – пациенты опасные и несообразительные.
Хоть ты, Герф… К тебе так вообще ни с какой стороны, ни с какими предупреждениями не
подступишь – хоть вовсе не подходи…
– Только попробуй не подойти…
– А что, мне хуже не будет… Но я себе таких вещей и как пробу позволить не могу – я клятву
давал…
– Вот и исполняй. Я тебе не мешаю.
– Нет, конечно. Ты не буйный, ты просто – воинственный.
– Чего ты хочешь?! Мне что, прощение просить?! Но за что?! За то, чего я не помню?!
– Ты полегче…
– Я что, виноват, что мне мозги постоянно выносят?! Сначала они, потом вы!
– Мы их тебе вправляем…
– Вот и вправляйте! Молча и терпеливо! А то тут и не разберешь – кто лечит, кто калечит!
73
– Герф, полегче… Спокойно… Смотри как высоко показатели агрессии подскочили…
– Ты что, мне проверку учинил?!
– А как же?
– Подло, Слав!
– Это моя работа. Мне нужно знать, как ты испытание прошел.
– Нормально! Я в порядке!
– Нет, Герф. Ты был убит, ты не можешь быть в порядке.
– Черт… Я что, тест завалил, что ли?
– Тест ты прошел. Контроль не потерял – значит, порядок.
– Слав, ты это про нас правду сказал?..
– Нет, Герф… Вы у нас тихие – привязанные и прикованные к полному покою. Не злись. Это
что-то вроде врачебной шутки…
– Знаю я ваши шутки – вы правду так называете…
– Ну прям… У нас шутки все ж пострашнее правды. Это специально – страшное перестает
пугать, когда рядом есть что-то пострашнее. Ну что, стало веселее?
– Станет тут…
– А нам все это очень бывает забавно…
Это у него, видимо, с нервами не все в порядке… Но я ему доверяю – специалист он отличный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});