Все остальные промолчали. Колли сухо заметила:
– Рост Наполеона был один метр шестьдесят восемь сантиметров, это совсем не мало. По тем временам нормальный мужской рост. Великаны у нас появились только в XX веке.
– А рост Гэвина, между прочим, метр семьдесят пять,– не смогла удержаться от замечания Рози.
– Ну, тебе, конечно, это лучше знать,– съязвил Ги, потом резким движением поднес ко рту бокал и сделал большой глоток.
Успокоившийся к этому времени Анри вернулся к камину. Как бы не замечая сына, он сел на диван рядом с Рози.
– Приятно слышать, что в будущем году тебе не придется так много бывать в разъездах, моя дорогая. Когда начинаются съемки?
– Не раньше чем через полгода. Надо сначала закончить предсъемочный этап, все спланировать. Но я начну подготовительную работу над костюмами сразу после Нового года. Практически я ее уже начала.
– Где будут проходить съемки? – спросила Колли, радуясь, как и Рози, что им удалось увести Ги от темы исчезновения рода де Монфлери.
Последнее время эта проблема часто его занимала. Она стала если не навязчивой идеей, то во всяком случае предметом его постоянного беспокойства.
– Мы начнем съемки в Париже,– ответила Рози,– в студии и, на что я надеюсь, в Мальмезоне. Разумеется, если будет разрешение властей. И кроме того, будем снимать и в других местах Франций. У меня пока еще нет сценария. Когда прочитаю, смогу рассказать подробнее.
– Слишком серьезное предприятие, даже для великого Гэвина Амброза, не так ли?– спросил Ги своим обычным саркастическим тоном.
– Я так не считаю.– В голосе Рози прозвучала твердая уверенность.– Гэвин – блестящий режиссер, не говоря уже о том, что он один из немногих величайших актеров современности. Он может взяться за любую тему и добиться успеха, я в этом убеждена. Но, если уж на то пошло, Гэвин не собирается снимать фильм о всей жизни Наполеона, а только об отдельных ее эпизодах.
– Да, в самом деле? И о каких же эпизодах? – спросил Ги с искренним интересом.
– Время непосредственно перед провозглашением его императором и сразу после этого.
– Ты хочешь сказать, Рози, перед тем как он провозгласил себя императором?
– Такова была воля французского народа,– заявила Колли, бросив на Ги уничтожающий взгляд. Ей начинало казаться, что брат сегодня непременно хочет вывести из себя отца, но она не могла понять почему. В конечном счете, умышленно или нет, ему удалось расстроить их всех.
– Не говори глупости, Колли,– бросил в ответ Ги. Он прошел по комнате и, наполнив очередной стакан, сказал: – Наполеон был тираном. Он ничуть не лучше Сталина или Гитлера.
Повернувшись к Рози, Анри начал объяснять ей задумчивым и немного назидательным тоном:
– Относительно личности Наполеона Бонапарта существуют две теории, Рози. Одни из нас любят, уважают его, восхищаются им и его деяниями, считая его великим спасителем Франции, избавившим ее от падения. Другие ненавидят его, на мой взгляд, не имея на то оснований, считают, что он был деспотом и разжигателем войн. Но, если внимательно изучить историю того времени, приходишь к выводу, что большей частью деятельность Наполеона была на благо Франции и французов.
– Все эти войны ты называешь благом?! – прервал его Ги с прежней запальчивостью в голосе.
– В основном это были оборонительные войны,– ровным тоном возразил ему Анри, стараясь не поддаваться нараставшему в нем раздражению против сына.– Войны, которые Наполеону приходилось вести ради спасения Франции.
– Это не так,– начал было Ги.– Наполеон...
– Нет, это именно так,– спокойно прервал его Анри, отметая в сторону возможные аргументы.– И, если ты мне не веришь, пойди в библиотеку и покопайся хотя бы в одной из многочисленных книг по истории. Видимо, школьные уроки ты уже забыл.
Переведя взгляд вновь на Рози, граф продолжил свои разъяснения:
– В этот исторический период Англия почти хватала Францию за горло, к тому же стремились и другие европейские страны на континенте. Наполеону не оставалось ничего другого, как начать войну, чтобы защитить Францию от вторжения. А, может быть, и от разгрома.
– В том, что касается Наполеона, папа настоящий знаток,– поспешно вклинилась в разговор Колли, прежде чем Ги успел произнести хоть слово.– Один из наших великих предков, Жан Мануэль де Монфлери участвовал вместе с Наполеоном в его египетской кампании. За проявленную отвагу Наполеон произвел его в бригадные генералы. Позднее Жан Мануэль, один из младших сыновей в семье, был удостоен императором звания полного генерала. Это произошло после Аустерлицкого сражения.
– Как интересно, – сказала Рози.– Я этого не знала.
– Откуда тебе было знать, дорогая? – улыбнулся граф.– Мы ведь не кричим повсюду о наших предках. Да и уроков по семейной истории мы тебе не давали.– Анри рассмеялся, к нему присоединилась Рози, и напряжение в комнате несколько спало.
Продолжая беседовать с Рози, граф заметил:
– Где-то в нашей необъятной библиотеке должна быть целая серия книг о Наполеоне и о периоде Империи в истории Франции. Завтра я попрошу Марселя принести из сарая стремянку и спустить тебе вниз нужные книги. Я уверен, они тебя заинтересуют. А может быть, и окажутся полезными для твоих костюмов.
– Спасибо, Анри. Это очень любезно с вашей стороны. Эти книги, конечно, мне очень помогут.
– Отец,– сказал Ги,– я хочу задать тебе один вопрос.
– Да? – Анри искоса взглянул на сына, сидевшего в кресле у огня.
– Кирин ребенок от тебя? Александр Арно в самом деле твой сын?
Рози окаменела. Она почувствовала, как напрягся рядом с ней граф. Затаив дыхание, она сидела, не отваживаясь даже поднять на него глаза.
Колли тоже была в полной растерянности. Она сидела тихо, чуть дыша, пристально глядя на огонь в камине. От напряженного ожидания и самых ужасных предчувствий у нее пересохло в горле. Сегодня брат зашел слишком далеко.
Как бы желая что-то сказать, Анри приоткрыл рот, но тут же закрыл его, в полной тишине напряженно глядя на Ги. Обескураженное лицо графа говорило само за себя. Он с тревогой оглядел комнату, убедился, что Лизетт и Ивонн всецело поглощены телевизионным шоу, и впервые испытал радость от их увлечения телевизором. Поставив на стол стакан, Анри де Монфлери резко поднялся с дивана и подошел к Ги, который, казалось, вдавился в кресло при виде приближающегося отца.
На мертвенно-бледном лице Анри гневом сверкали темные глаза.
– Встань! – приказал он, остановившись перед креслом Ги.
Ги нервно повиновался.
Анри сделал шаг вперед и пристально посмотрел в лицо сына. Взгляд его выражал непреклонность, а голос звучал твердо и очень тихо: