— Ничего страшного нет — несколько ушибов мякоти… простите, мягких тканей, да фингал. Сотрясения нет, потому как сотрясаться там не… — он покосился в мою сторону и запнулся на мгновение. Ну надо же, разумник какой, пупом земли себя мнит, констеблями, как черной косточкой, пренебрегает, а сам-то провалил экзамен на бакалавра. — Не очень просто. Кость толстая, крепкая, выдержит и не такое. К синяку надо прикладывать лёд… Ну и отдохнуть бы ему до завтра, полежать. Все и пройдет к утру. Ну, кроме бланша. Тому надобно недельку.
— Благодарю. — кивнул сэр Эндрю. — Так и поступим, пожалуй. Ступайте-ка домой, Вильк, приложите на глаз холод, и отдохните хорошенько. Завтра я Вас в ночной патруль поставлю — в темноте Ваш фингал будет незаметен.
Это что же, получается я еще сутки свободен? Вот неплохо!
Почти у самого выхода из участка мне встретился знакомый, которого я тут встретить ну уж совсем не ожидал — мистер Фемистокл Адвокат. Он внимательно наблюдал за дверьми и делал вид что прогуливается. Увидав же меня и вовсе просиял, да поспешил на встречу.
— Что с Вами случилось, констебль? — без обиняков спросил он, едва мы обменялись приветствиями. — Неужто кто-то посмел не подчиниться полицейскому приказу?
— Истинно так, сэр. — подтвердил я. — Но горько о том сожалеет.
— Зная вас — ни секунды в том не сомневался. — горячо заверил меня журналист. — А я кстати хотел Вас спросить, как Вам понравилось то представление в опере?
— Весьма. — искренне ответил я, недоумевая, что репортеру светской газеты потребовалось от простого копа. — Не большой я знаток в этом деле, чего греха уж таить, но показалось мне представление выше всяких похвал.
— Вот! Я всегда считал, что человек Вы по натуре чуткий и склонный к прекрасному. И мистер О`Хара вас так характеризовал.
— В самом деле? — удивился я.
— Да. — заверил меня газетчик. — Скажите, а слышали ли Вы, что в Дубровлине нынче гастролирует Эмиль Рейно, изобретатель праксиноскопа и создатель оптического театра?
— Это тот, у которого рисованные человечки на стене ходят так, словно живые? — уточнил я. — Читал про это изобретение с полгода назад.
— Да-да, их еще называют "светящиеся пантомимы". Был вчера на его представлении по долгу службы, и, доложу Вам, это полный восторг. Настоящий спектакль из света, такой триумф прогресса! И музыку мсье Рейно к постановкам пишет сам. Имеет оглушительный успех, леди Борзохолл уже получила его согласие на приватный показ в ее поместье, как особую изюминку даваемого ею бала, но об этом прошу вас никому — ужасный секрет.
— О, я буду нем как могила. — заверил я мистера Адвоката.
Да и кому б это я из высшей аристократии мог про то проболтаться? Эрлу Чертиллу разве — так он точно даже супруге не скажет. Разве что перед самым началом этого светопредставления.
— А я меж тем не зря Вам это все рассказываю. — улыбнулся сотрудник "Светского хроникера". — Я, видите ли, все еще чувствую себя в долгу перед Вами, мистер Вильк — ведь Вы спасли мою карьеру. Так позвольте Вам презентовать пару контрамарок в "Оптический театр Рейно" — он гастролирует в столице до конца недели, представления по вечерам, в шесть, семь и восемь часов соответственно.
Мой собеседник жестом фокусника извлек пару изукрашенных тиснением и гравюрами билета, с открытыми датами и временем.
— Ох, да не стоит… — пробормотал я в изумлении, однако рука моя сама потянулась к этим пропускам в волшебный мир науки, поставленной на службу человечеству.
— Берите-берите, или я категорически обижусь! — безапелляционно заявил тот.
— Даже не знаю как Вас и благодарить, сэр. — я с благоговением принял контрамарки.
— И не думайте даже — это я у вас кругом в долгах! Впрочем… Знаете, а вы не видали случаем, это не мистер Колвилл сегодня заезжал в Третий участок на локомобиле с сиреной? Просто мы тут поспорили с одним коллегой по этому поводу…
— Именно он. — кивнул я. — Привез срочный билль ойряхтаса мистеру Канингхему.
— Да вы что? — изумленно всплеснул рукам репортер. — Прямо с заседания? Я слышал, что сегодня заседали обе Дойле по инициативе эрла Фартингдейла, все гадал, к войне это с Англией, или к отправке эскадры на помощь конфедератам, а это полицейский вопрос так высоко ушел. Вот чудно! Но какое же он имеет отноше… Помилуй Бог! Да неужто это связано с гибелью матери Лукреции?
— Более чем. — сущей бы я был свиньей, если бы не рассказал мистеру Адвокату после такого презента то, что завтра и так станет общеизвестно — пусть он первым напечатает, да прославится. Ну, не вдаваясь в подробности рассказать, разумеется — тайна следствия все же. — Полиции удалось разыскать лишившего ее жизни злодея. Он, кстати, известен в читающих Вас кругах, хотя я не вправе сообщить подробностей и, тем более, имя.
— Потрясающе! — журналист простодушно хлопал глазами. — Молю Вас, продолжайте, еще хоть что-то, или же я умру от любопытства.
— Преступник, под видом иностранного шпиона, внедрился садовником в резиденцию тышаха. Думаю — злоумышлял. — понизив голос сообщил я своему собеседнику новость. — Однако силами Третьего участка злодей был раскрыт, и ойряхтас собирался, дабы дать нам разрешение на его арест. За пределы Арас ан Тышах убийца не выходил, а внутрь уже нам нельзя — тышах для полиции лицо неприкосновенное, и дом где он живет, соответственно, тоже.
— И этот билль…
— Привез мистер Коллвил на локомобиле. А потом мы отправились арестовывать обвиняемого.
— И?.. — выдохнул мистер Адвокат.
— Арестовали. — внушительно произнес я. — Иначе и быть не могло. Мерзавец, правда, оказал сопротивление.
Я чуть склонился к газетчику, и вновь понизил голос:
— Имеются пострадавшие.
— До смерти? — ужаснулся мой бывший задержанный.
— Слава Святой Урсуле — нет. — поспешил успокоить его я. — Однако одного взялся лечить только личный врач тышаха. Он же, я понимаю, светило?
— Профессор медицины и доктор прикладной волшбы. — ошарашенно пробормотал мой собеседник. — Читает лекции о зачаровании хирургических инструментов.
— Вот! — с чувством произнес я. — Раненого-то в его операционную пара дюжих гвардейцев несла. Ну, вы понимаете.
— О, да!
— А вот большего я вам сказать, увы, не вправе. В одном могу заверить — следствие об убийстве практически завершено.
Мы тепло распрощались — у мистера Адвоката в глазах горели огни, прямо указывающие, что где-то поблизости летает его муза (это такой древнегреческий ангел женского пола с маленькой арфой — она играет, а творческий люд от этого сочиняет и лучше и быстрее. Мне мистер О`Хара рассказывал), а у меня все болело и койка манила как никогда. Лишь в конке я вспомнил, каким образом "Светский хроникер" подал прошлые мои, и нашего художника, откровения, да как потом это переврали прочие газеты, и внутренне приготовился к завтрашним крикам сержанта Сёкли "Где они взяли погибших при исполнении полисменов и целую банду?!!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});