Читать интересную книгу Пленница его желаний (СИ) - Леманн Анна

— Дом, — тихо выдыхаю, счастливо улыбнувшись.

Как же мне этого не хватало. Лёгких перепалок Яна и Лары. Их малышек. Болтовни родителей. По запаху выпечки дома. По предложениям папы съездить куда-то. По походам в магазины, с папой и мамой…

Дом… Как же я скучала…

Глава 54

Мила

Либо Бог смилостивился надо мной, либо Герман, но мы остались в России не пару дней, как планировал мой муж, а чуть больше одной недели. Конечно же, мою безопасность усилили, но я была не против. Всё это даёт шанс на то, что сегодня смогу присутствовать в палате родных, когда их начнут выводить из комы.

Как Ян и рассказывал, родители пострадали, но ничего серьёзного уже нет. Папе ещё предстоит период реабилитации, как и маме, но врач сказал, что после аварии и искусственной комы это нормально. Их жизни больше ничего не угрожает, кроме как новостей произошедших, пока они были без сознания.

Я ещё не решила, как скажу, а главное, когда скажу родителям, что успела выйти замуж, забеременеть и даже влюбиться в союзника отца. Мама точно будет переживать, что всё это произошло без неё, ну а папа… он устроит Герману взбучку. Он умеет… Но надеюсь, что всё будет хорошо.

Губы папы стали мелко дрожать, издавая еле слышные звуки, а глаза всего на миллиметр приоткрылись, отчего отец застонал и закрыл их обратно. Подбежав к окну, расшторила их и направилась к выключателю, чтобы выключить свет. Дневной свет был не так резок, как искусственный, и это должно позволить папе раскрыть глаза.

— Тише-тише, — попросила папу и поднесла к его губам смоченную тряпочку, чтобы намочить их. — Лежи! Тебе нельзя двигаться! Можешь открыть глаза.

— Катя, — простонал он, не открывая глаз.

— Мама тоже скоро придёт в себя. Отдохни, прошу. Тебе нельзя сейчас ничего делать, — продолжаю настаивать. — Её должны начать выводить из комы совсем скоро.

— Катя, — повторил он.

— С мамой всё хорошо, — вновь ответила. — Врач сказал, что в отличие от тебя, ей повезло и нет открытых переломов.

Взяв кружку с водой, что лежала на тумбе, стала с ложечки поить папу, приводя его голос в порядок. После четвёртой он несильно открыл глаза и наконец взглянул на меня, приподняв уголки губ при моём виде. Я улыбнулась ему в ответ самой счастливой улыбкой.

А зачем грустить? В моей жизни всё несказанно прекрасно. Родители живы, хоть временно нездоровы. У меня любимый любящий муж. И скоро родятся мои малыши. Надеюсь, что это будут девочки, или хотя бы один из малышек девочка.

— Что произошло? — задет вопрос папа, приведя голос в нормальное состояние, хоть он слегка срывается на половине фразы.

— Не говори, прошу. Ты молчи, а я буду рассказывать. — папа кивает и послушно открывает рот для ещё одной ложечки воды. — Твой враги захотели тебе навредить и когда вы ехали домой, то вас подрезали. Вы с мамой больше двух месяцев в больнице лежите. С Яном и Ларой всё хорошо. Ян сейчас с мамой, нужно уладить кое-какие вопросы с её врачом, а Лара у своего папы вместе с детьми.

— А ты? — спрашивает папа.

— А я… — смущённо отпускаю взгляд в пол, не зная, можно ли папе рассказывать о моих переменах в жизни. Врач сказал меньше волнений. — Я в порядке. Братья Айдаровы мне помогли.

— Мила, — слышу своё имя и оборачиваюсь на приоткрытую дверь, наткнувшись на Германа, смотрящего на нас со скрещёнными руками. — Твоя мама очнулась.

— Уже? — удивлённо спрашиваю, взглянув на часы. В последнее время совсем нет чувства времени. Всегда опаздываю и торможу. — Врач сказал, что она дольше будет просыпаться, — произношу, возвращая внимание мужу. — Папа тоже пришёл в себя, — показываю на него пальцем.

— С возвращением, Прохор, — приветствует моего отчима Герман, направившись к его кровати, чтобы пожать руку. Подойдя, протягивает руку, и папа поднимает свою дрожащую, ослабшую ладонь, но у него не хватает сил, чтобы ответить на рукопожатие, поэтому Герман подхватывает его руку и сам пожимает. — Теряешь хватку? — подшучивает. — Ничего, зато твой сын за время твоей болезни её обрёл. Хорошо, когда есть тот, кто даст тебе расслабиться.

— Спасибо, что не остался с моей семьёй, пока я прохлаждался, — отвечает отчим, ни капли не оскорбившись словами моего мужа.

— Рад, что ты снова с нами, — в свою очередь, отвечает Герман, а после оборачивается ко мне. — Мила, пойдём. Твоя мать хочет тебя видеть. У неё истерика началась, когда она тебя не увидела.

— Да-да, конечно! Пап, извини! — вскакиваю, решаясь чуть ли не бегом отправится к маме, но вспомнив о своём положении и риску потерять одного из малышей, мысленно успокаиваюсь и не даю себе совершать резких движений. — Я вернусь, просто мама… она… ты же её знаешь.

— Конечно. Передай ей, что я её люблю, — просит пап, грустно улыбнувшись. — Извинения я у неё сам попрошу.

— Я договорюсь, чтобы их в одну палату заселили, — оповещает нас Герман, приближаясь ко мне. — Здесь такое не практикуют, если пациенты разных полов, но думаю, у меня получится их уговорить, — останавливается около меня.

— Да… Пожалуйста, поговори с врачами, — хватаю его за руку, счастливая от его предложения. — Так папа не будет переживать за маму, а мама за него. А я за них. Да, и навещать их так легче, — счастливо улыбаясь.

— Позже это обсудим, — обращается взгляд на моего отца, лишь бы не смотреть сейчас на меня.

Не поняла… что это значит?

— Что? — хмурюсь, глядя на мужа, который возвращает своё внимание на моё лицо. — Ты же сказал, что поговоришь… Что здесь обсуждать?

— Другое, — бросает быстрый взгляд на папу, а после продолжает. — Послезавтра мы летим в Испанию.

— Что? — хрипит папа. — Испания?

Что? Нет! Они ведь только пришли в себя и теперь я как никогда раньше нужна родителям. Мама не справится одна с папой. Ей ведь тоже надо восстанавливаться.

— Герман, врач сказал, что его пока рано волновать, — восклицаю, смотря то на папу, то на Айдарова. — Зачем ты так? Мы могли позже это обсудить.

— Мила, — прокашливается папа. — Что происходит?

Закусываю губу, не решаясь ответить на вопрос, разволновать папу и тем более разгневать, поэтому, когда всё же решаюсь вымолвить ответ, некоторое скрываю.

— В общем, ты не волнуйся, пап, — начинаю, подойдя к нему ближе, взяв его руку. — Всё хорошо. Просто… пока тебя и мамы не было, Герман помогал и спасал меня от неприятностей. И… вот, — поднимаю руку, демонстрируя папе обручальное кольцо на пальце. — Мы женаты, — выпускаю виноватую улыбку. — Но ты не переживай! Я по своей воле стала его женой! Я его люблю. Он со мной, как с принцессой обращается и любит также как ты маму… и… — уже собираюсь сказать, что беременна, но вовремя закрываю рот.

Если я это скажу, мы точно завтра улетим. Месяц промолчу, а потом расскажу, когда живот станет заметен, признаюсь. За это время родители должны хоть, как-то прийти в себя и частично вернуться к привычной жизни, а в Испанию. Хоть я привыкла уже жить без них, но всё равно буду скучать.

— Любишь? — неожиданно спрашивает папа.

— Всем сердцем, пап, — отвечаю, сглатывая слёзы.

— Не тебя спрашиваю, — строго произносит папа, посмотрев на моего мужа.

— Да, я и тебе об этом говорил, Прохор, ещё в самом начале. Я, конечно, поступил не очень благородно, женившись на твоей дочери, без твоего согласия, но так вышло. По итогу она счастлива, как и я, — в тон моего отчима, говорит Герман, уверенно смотря в глаза вопрошающего.

— А по итогу ты опять забираешь меня от родных, — бурчу в ответ. — Хочу быть с родными, пока они не выздоровеют. Для меня это важно, — делаю попытку уговорить любимого остаться, ведь неделю это прокатывало и сейчас должно.

— Для тебя небезопасно оставаться в России, — упрямствует Герман.

— Ну пожалуйста, — складываю ладони в умоляющем жесте.

— Нет!

— Прошу! — выпучиваю губы. — Пожалуйста.

— Я сказал нет! — не уступает Герман и развернувшись, выходит из палаты.