Сластёна коснулась камня.
— Пегас! — Дали сдвинула очки обратно на лицо и протянула руку к Сластёне.
Джим схватил ее и отдернул назад.
— Что с тобой не так?
Она высвободилась из его объятий и нежно погладила Сластёну. Пегас опустила голову.
— Видишь? Она может чувствовать мою магию. — Дали погладила шею кобылы. — Ты такая красивая.
— Я не хочу слезать, — сказала я им. — Я не знаю, позволит ли она мне сесть снова.
Тедди Джо поднял два больших мешка, лежавших рядом с Дулиттлом, медленно подошел к нам и вручил их мне. Я прицепила их к седлу.
— Кровь слева, кости справа, — сказал Дулиттл. — Кости упакованы в вакуум. Кровь была охлаждена и разделена на три разных термоса.
— Спасибо, — сказала я ему.
Дали подняла руки. Я наклонилась и обняла ее.
— Ты можешь это сделать, — сказала белый тигр-оборотень. — Ты надерешь ему задницу.
Если бы только у меня была ее уверенность.
— У тебя есть еда и вода? — спросил Тедди Джо.
— Да. — Он уже спрашивал меня об этом сегодня утром.
— А компас?
— Да.
— И ты взяла лыжную маску?
— Да. Хотя было не холодно, даже наверху.
— Она не от холода. Пегасы любят гоняться за птицами. Птицам не нравится, когда за ними гоняются.
— Ладно. — Что бы это не значило.
Джим поднял Дулиттла вместе с инвалидным креслом и всем прочим. Я обняла медмага Стаи.
— Удачи, — сказал он мне.
— Спасибо. — Мне понадобится каждая капля.
— Запомни, постарайся сблизиться с пегасом, — сказал Тедди Джо. — Относись к ней как к подруге, а не как к лошади.
— Я бы попыталась подружиться с ней, но она слишком занята тем, что задирает нос.
— Теперь ты знаешь, что чувствуют остальные из нас, — сказал Джим. — Кто это, черт возьми?
Я посмотрела в том направлении, куда он показывал, где человек летел в воздушных потоках на кроваво-красных крыльях.
— Это Кристофер.
— Кто? — Джим выглядел так, словно у него вот-вот случится сердечный приступ.
— Кристофер. Он вспомнил, как летать.
Дали рассмеялась.
Джим уставился на меня. Мне надо было срочно улетать, пока с ним не случился апоплексический удар, и остальная часть Стаи, во главе с Дали, не последовала за мной.
— Пока!
Сластёна галопом слетела с края башни, а затем мы снова полетели, останки моей тети были надежно спрятаны в моих седельных сумках.
ГЛАВА 10
УРОДСКИЕ ПТИЦЫ. Я положила лыжную маску в рюкзак, забрав ее с милого теплого местечка в развалинах высотки, где я разложила ее сушиться после стирки в близлежащем ручье. Сластёне нравилось летать туда-сюда среди птичьих стай, а они в ответ пикировали на меня и изо всех сил царапали, клюя лицо и голову. Мне пришлось хорошенько потереть маску об удобный камень в ручье, чтобы смыть птичий помет с шерсти, чтобы ее можно было надеть на обратном путешествии. Я должна буду поблагодарить Тедди Джо, если вернусь домой. Мне вообще следовало захватить один из тех старинных мотоциклетных шлемов.
Когда мой отец собрал Мишмар из остатков Омахи, он переносил высотки по одной, сплавляя их в чудовищное здание. Ту, в которой я сейчас торчала, должно быть, было сложно перетащить, поэтому папочка оставил ее лежать на боку на вершине невысокого холма в двух милях от Мишмара. С моего наблюдательного поста мне была видна тюрьма, возвышающаяся над равниной, как некая легендарная, массивная цитадель, окруженная кольцом стен.
Магия ослабла, но я все еще могла ее чувствовать. Где-то глубоко в ее стенах ждали кости моей бабушки. Ее кости и призрак. Или то был гнев? Вероятно, гнев.
Бабушка тосковала по берегам рек, где светило солнце и цвели яркие цветы, мягко колышущиеся на ветру. Вместо этого мой отец запихнул ее в бетонную гробницу и использовал магию, которую она излучала, чтобы усилить Мишмар. Она ненавидела это.
Сластёна подошла и ткнулась в меня носом. Я погладила ее и предложила морковку.
Крылатая кобылица заржала.
— Слишком много сахара вредно для зубов.
Она взяла морковку, но по ее фырканью было ясно, что она не благодарна. Вероятно, ей было скучно.
Мы с Кэрраном договорились о простом плане: я дождусь, пока не подействует магия, и войду сразу же после захода солнца. Если бы я попыталась проникнуть туда во время технологии, мой отец мог этого не почувствовать или мог решить остаться там, где был, поскольку без магии он не сможет добраться сюда достаточно быстро.
Мы со Сластёной приземлились на разрушенный небоскреб двадцать четыре часа назад, но все это время держались технологии. Шла уже вторая ночь, и большой красный шар солнца весело катился к горизонту, так что, если магия не решит проявить себя в течение следующего часа или около того, мне придется провести еще одну ночь, свернувшись калачиком рядом с крылатой лошадью. Прямо сейчас это не казалось чем-то ужасным. Пребывание вдали от Атланты прояснило голову, что принесло освобождение.
По крайней мере, я перестала беспокоиться о том, что Сластёна улетит и оставит меня на произвол судьбы. Казалось, она находила меня забавной и оставалась рядом. Однако я научилась ускользать от нее в туалет, потому что она решила, что долбить меня копытом во время того, как я нашла укромное местечко, чтобы пописать, было самой забавной вещью на свете.
Единственная хорошая вещь в ожидании заключалась в том, что это давало мне время подумать о том, что я скажу. Даже если я попаду внутрь… Я не была уверена, что бабушка сможет меня понять. Если я потерплю неудачу, не было никакого плана Б.
— Сластёна, никакого плана Б, — сказала я ей. — Если я все испорчу, Кэрран умрет. Город сгорит. Все мои друзья будут мертвы.
Сластёна дернула ушами, глядя на меня.
— Мне пришло в голову, что все было бы намного проще, будь я злой. У меня была бы ясная цель и ни одна из этих надоедливых проблем.
Но на Сластёну, похоже, мои слова не произвели впечатления.
Когда солнце скатилось к горизонту, свет стал красным.
Пульс мира пропустил удар. Магия хлынула потоком.
— Йес! — Я ухмыльнулась и схватила одеяло. — Вперед, мой благородный конь. К нашей неизбежной гибели и кровавой смерти.
Тридцать секунд спустя мы поднялись в воздух. Башня Мишмара становилась все ближе, различные текстуры ее частей перетекали друг в друга, будто сливались воедино. Красный кирпич переходил в серый гранит, который становился плитами из натурального камня, а затем серым кирпичом. Количество магии, необходимое для этого, поражало воображение.
Крылатые фигуры появлялись из расщелин на вершине башни и подпрыгивали вверх и вниз в воздушных потоках.
— Ты высадишь меня во дворе, — сказала я ей. — На мосту. Нам придется сделать это быстро. Не ходи и не играй с этими летающими штуковинами. Они не птицы. У них длинные клювы, усеянные острыми зубами, а крылья из кожи. Они не такие милые и ласковые, как та стая гусей, которая пыталась оторвать мне голову, когда ты пролетала сквозь нее. Они причинят тебе боль, если ты подойдешь слишком близко, а я не хочу, чтобы это произошло. Ты мне нравишься.
Сластёна фыркнула.
— Если мне удастся выбраться, я выпущу светлячка, которого тебе показывала. Не ищи меня, пока не увидишь его, и если я не вернусь через день или два, значит, я мертва, и тебе нужно вернуться к стаду.
Дошло ли до нее что-нибудь из этого, или я разговаривала сама с собой? Я надеялась, что она поняла меня, потому что, если она этого не сделала, у меня будет действительно неловкое воссоединение семьи, когда мой отец прибудет с молнией и яростным громом или любым другим театральным представлением.
Перед нами вырисовывалась стена. Мы преодолели ее, и Сластёна спикировала вниз, летя низко. Мишмар представлял собой глубокую яму, окруженную стеной, в центре которой возвышалась башня. Каменный мост тянулся от ворот к башне. Сластёна приземлилась, перейдя прямо в галоп, неся меня к огромной двери, стук ее копыт эхом разносился по огромному пустому двору. Она остановилась, и я спрыгнула с ее спины и стащила седельные сумки.