– Дареное не дарят,- заявил я, давая понять, что все разговоры на эту тему бесполезны и продавать перстень я не собираюсь.
– Больше чем я, вам навряд ли дадут, молодой человек,- заверил старик.- При обычной продаже вы сможете выручить за него от силы половину той суммы, что я предложил.
– Да хоть миллион! Все равно не продам,- отрезал я,- Говорю же: подарок.
– От отца? От матери? Или от родной бабушки? – полюбопытствовал Соломон Алексеевич.
– Неважно,- насупился я.
– А почему он так вас заинтересовал, что вы готовы выложить за него двойную сумму, причем столь необычным способом? – осведомился Валерка.
Старик еще раз внимательно посмотрел на меня. Что он увидел на моем лице – не знаю, но, судя по тяжкому вздоху, прочел он правильно и на мысли о получении подарка поставил крест.
– Хорошо. Я отвечу,- И он уныло опустился в кресло напротив,- Вы когда-нибудь слышали о Ключах Соломона? Хотя да, зачем вам это. А я, когда готовил одну из своих монографий, внимательнейшим образом проработал сей документ. Впервые он был издан очень давно, еще в семнадцатом веке, и назывался весьма длинно: «Ключи Соломона, переведенные с еврейского на латинский раввином Абоназаром, а с латинского на французский – Ба- ролем, архиепископом Арля, в 1634 году». Книга содержала длинное и пространное письмо еврейского царя Соломона к своему сыну Ровоаму и касалось исключительно магии – вызова духов и умения командовать ими. А еще в нем содержалась, говоря современным языком, инструкция по изготовлению ряда магических предметов, которые необходимы как для вызова духов, так и для различного рода магических ритуалов.
– Извините, а вы сами во все это верите? – бесцеремонно перебил Валерка.
– Нет, конечно. Явная липа, причем сработана не очень умно. Так, например, никому не пришло в голову, что еврейский алфавит давным-давно не существовал, поскольку сыны Давида за полторы тысячи лет до этого перешли на арамейское письмо. Даже апостолы Христа – тот же Марк, Матфей, Лука или Иоанн – если они, конечно, вообще существовали на свете, писали заметки о жизни и смерти своего учителя именно на арамейском. Моя монография как раз и посвящалась разоблачению этой глупости. Но спустя несколько лет мне попалось другое письмо Соломона. Разумеется, держал я в руках не более чем копию, но написанную именно на древнееврейском языке, что само по себе говорит о давности документа. Я долго с ним бился, пытаясь расшифровать текст. Не скажу, что моя работа увенчалась окончательным успехом…
– Извините, а почему вы решили, что письмо было написано именно на древнееврейском, если, как вы сказали, алфавит давно утерян? – Это дотошный Валерка.
– Рассказывать долго, хотя, если вы пожелаете, я с удовольствием поведаю, чем иврит шомроним отличается от просто иврита, заодно расскажу о самаритянах, до сих пор живущих в горном районе к северу от Иерусалима, об их городе Шхем и храме, выстроенном на горе Гризим, где читают Тору и молятся именно на древнем иврите с весьма своеобразным произношением…
– Мы вам верим,- поспешно заверил заскучавший Андрюха.
– Что ж, тогда я продолжу. Рукопись эта была весьма короткой, в отличие от той чепухи, которую опубликовал доверчивый архиепископ Бароль. Там практически не было рисунков, только приводилось несколько знаков, которые надлежало изображать на перстнях царя Соломона.
– Вы хотите сказать, что знаменитый перстень царя Соломона это и есть…- начал Валерка, но тезка легендарного царя тут же поправил:
– Четыре перстня, молодой человек, четыре. Один из них должен быть с сапфиром, другой с горным хрусталем, третий – с изумрудом, а вот четвертый, точнее первый по списку, именно с рубином. Он же – самый важный. Во всяком случае, все легенды утверждают, что именно в него царь Соломон заточил некоего духа Асмодея.
– Он что, умел колдовать? – усомнился дотошный Валерка,- Как ему это удалось-то?
– Объяснение банальное – царь его попросту напоил, а в перстень поместил обманом. Мол, не верю, что ты в него поместишься, и так далее.
– На «слабо» взял,- усмехнулся Андрюха.
– Что-то вроде этого,- кивнул ювелир.
– Но это же чистой воды сказка! – возмутился я.
– Почти… сказка,- не согласился Соломон Алексеевич.- Что-то в нем и впрямь было. Разумеется, речь не о магии и колдовстве, а, скажем, о неких вещах, пока необъяснимых современной наукой. Например, о зарядке его некой энергией, которая впоследствии излучает определенные волны и настраивает окружающих на покорство и послушание.
– А как же сам царь? Он ведь тоже должен быть покорным и послушным?! – возмутился Валекра.- Несоответствие получается.
– Отнюдь нет,- не согласился ювелир,- Я вижу, что вы, молодой человек, из военных, так что объяснить вам будет гораздо проще, нежели человеку гражданскому. Вам, несомненно, знаком термин «мертвая зона»?
– Вы имеете в виду недоступный для обстрела участок местности? – уточнил мой друг.
– Именно. Этот сектор, насколько мне известно, всегда располагался поблизости от объекта стрельбы. Так и тут. Вполне вероятно, что Соломон не подвергался, образно говоря, обстрелу его перстней. Но тут можно гадать до бесконечности, а я постараюсь покороче, поэтому рассказывать об остальных его украшениях не стану, к тому же они были несколько попроще, хотя тоже представляли собой весьма любопытное явление. Но даже среди них этот стоит наособицу, включая его происхождение. Соломон ведь не просто так на старости лет отошел от религии своих отцов. Потакая женам? Чушь! – насмешливо фыркнул ювелир,- Умный правитель никогда не опустится до такого, чтобы ради личных дел, да еще связанных не с ним самим, а с его женами, плюнуть на столь важный инструмент власти как религия – коней на переправе не меняют. Меня давно интересовала эта загадка, но ответ я нашел именно в том документе. Оказывается, ему пообещали эти перстни и всю магию взамен за отречение от Яхве. Отрекаться он не стал, но устроил равноправие. Почти равноправие,- тут же поправился он, пояснив: – Почти, потому что среди всех идолов, которые он воздвиг, было два главных: Хамос, который назван мерзостью Моавитской, и Молох, мерзость Аммонитская.
– А почему именно им? – поинтересовался Валерка.
Его, как любителя истории, рассказ Соломона Алексеевича захватил больше всех. Если Андрей больше изображал любопытство, лениво потягивая красное вино, выставленное гостеприимным хозяином, да и я, признаться, больше ждал, когда тот перейдет к сути, то есть к самому камню, то Валерка слушал очень внимательно.
– Вот.- И палец Соломона Алексеевича устремился в его сторону, – Я ждал этого вопроса, и мне таки есть что на него ответить. Дело в том, что мать царя Соломона, которого, кстати, местный пророк Нафан нарек Иедидиа, что значит «возлюбленный богом», была амМонитянкой. Звали ее Вирсавия. Аммонитянкой была и одна из самых любимых жен Соломона, некая Наама. У той имелся свой интерес – ей надо было сделать наследником престола сына Ровоама. А как это сделать, ведь он далеко не старший по возрасту? Вполне естественно, что, находясь в окружении соперниц, она обратилась к матери Соломона Вирсавии. Та пошла ей навстречу, также желая, чтобы после сына продолжал править человек из их племени, ведь у семитских племен родство считается по матери. Именно поэтому их коалиция оказалась сильнее остальных, и ам- монитские боги заняли место превыше всех прочих. Была воздвигнута кумирня для Милхома, которому служил Соломон, а также для Астарты. Последняя хоть и названа в Библии божеством Сидонским, но на самом деле также относилась к хетстко-аммонитским богам. Это и стало платой царя за обещанное, причем весьма высокой, если учесть, что Милхом был верховным божеством погибшего от рук евреев государства Аммон, а Астарта имела дерзость спорить с самим Яхве и даже упрекать его за убийство бога Йамму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});