Читать интересную книгу "Попаданка с квартирой приключений не ищет - Ева Добринская"

Вероятно, кроме того, присутствовала особая манкость, которую я сама не осознавала: стеснялась себя, пристального внимания, жарких взглядов, ускользала, отказывала, при этом никогда не была резка, не грубила, так как была нежной, воспитанной в строгости, домашней девочкой. И, вероятно, это воспринималось как особо изощренная игра с противоположным полом. Мужчины не верили «по Станиславскому», и в чем-то, конечно, были правы — ведь не деревянная я все же, но никому ничего не собиралась объяснять и доказывать, опять же потому, что стеснялась. И снова, и снова ускользала.

Геннадий Мордвинов не был наглым и напористым, был ненавязчивым и удобным. Мне казалось это следствием воспитания и самодостаточности. Я ошибалась. На самом деле Генка, как выяснилось вскоре после свадьбы, был трусоватым и закомплексованным, очень обидчивым, ревнивым и пакостливым.

В общем, многое, внушенное мне мамой, оказалось не таким, каким было на самом деле.

Трудно представить себе мужчину, который боится свою женщину, завидует и способен гадить собственной жене. Вот в этом как раз и крылась реальная опасность.

Генка подставлял меня перед преподавателями.

Например, вносил ошибки в мои уже проверенные учебные проекты. А когда мне снижали оценку и требовали переделать, высмеивал, указывал на мою неспособность и бесполезность. И я знала, что ошибок быть не может, но доказать ничего не могла.

Когда я болела, говорил, что прогуливаю. На мои больничные преподаватели потом смотрели с сомнением. Как-то декан даже потребовал, чтобы я призналась в симуляции болезни и честно рассказала, как получаю справки.

Оговаривал перед моими и своими родителями, рассказывая во время каких-нибудь семейных застолий, как бы в шутку, о моих несуществующих отношениях с другими мужчинами.

Мне потом приходилось оправдываться перед мамой и лапочкой-свекровью. Да мне повезло, свекровь была очень уютной полноватой женщиной, она мне пеняла, а я оправдывалась и отогревалась в ее мягких объятиях. С мамой у меня тактильные отношения не складывались с детства — мне в маминых объятиях почему-то было душно.

Генка передергивал мои высказывания, втягивал в бесполезные споры, а когда я отказывалась их продолжать, выдвигал какие-то глупые и дикие обвинения. В общем, самоутверждался за мой счет изобретательно и с огоньком. Что со стороны выглядело глуповатыми оговорками. Я и сама не сразу поняла и поверила, что все это не случайно.

Теперь, спустя почти полвека, я хорошо понимала, что это был весьма умелый абьюзинг, но в то время слова такого не знали. И, например, мама, у которой я пыталась найти, если не защиту, то хотя бы понимание, ничего особенного в таких отношениях не видела, хотя самой в подобной ситуации быть не приходилось — мой строгий, бесконечно терпеливый папа к жене относился как к фарфоровой вазе.

И на мое счастье Генка не успел скатиться до рукоприкладства, я думаю, он бы и хотел меня прибить, но просто трусил.

Я не умела конфликтовать, даже словесная агрессия приводила меня сначала в недоумение, а потом в ступор.

И когда за словами последовали действия, я стала его бояться.

Генка начал напиваться. Не дома. Когда к нам приходили гости, я кормила, что называется, на убой, и он не косел. Генка наливался методично и целенаправленно, когда мы бывали в гостях, а мне предстоял уже дома тихий страшный вечер, который начинался еще по дороге домой.

Казалось бы, что такого, если муж мой не шел рядом, а медленно, постепенно отставал на шаг, потом еще на один, издавал за спиной невнятные звуки, подхихикивал. Вроде ничего особенного, но это нагнетало атмосферу, как в фильмах ужасов, еще только музыкального сопровождения не хватало. К этому еще можно добавить то, что из гостей мы обычно возвращались поздно, иногда за полночь.

А дома у меня за спиной тихо пощелкивали ножницы, когда я поворачивалась к нему лицом, делал вид, что стрижет ногти — не в ванной, а в комнате, у меня на глазах — невозмутимо, безмятежно, только стоило мне отвлечься, снова заходил за спину.

Я понимала, что он пьян, что, если у человека такой безумный взгляд, выяснять отношения или делать замечания бесполезно. И я старалась уходить в другую комнату, в кухню, а потом стала запираться в ванной, потому что и в спальню, и в кухню, он отправлялся следом за мной.

Самой неприятной частью нашей семейной жизни оказался секс.

Генка начал обвинять меня во фригидности. Выходя замуж, я была девственницей, с его слов он — тоже, поэтому я никак не могла понять, откуда такие претензии. Я не знала других мужчин, мне не с чем было сравнивать. Ведь у нас с Котом, моим одноклассником, так ничего и не случилось.

Может, Генка — не понятно, зачем — солгал по поводу своего опыта? И ему есть, с чем сравнивать. Я так и спросила у него, и нарвалась на скандал. Оказывается, он выводы сделал из сплетен мужиков между собой. Где-то, у кого-то там были бабы «ух!», а я, видите ли, — дохлая амеба.

И где он такого набрался? Я и слова «фригидность» не знала, пока он меня не обозвал. Конечно, залезла в словари. Ага. «Отклонение от нормы проявления сексуального чувства, характеризующееся снижением половой возбудимости или отсутствием оргазма; половая холодность». Ну, в принципе, похоже.

В чем-то я его понимала, потому что и с моей точки зрения все было как-то неправильно: процесс не вызывал те феерические ощущения, о которых говорили девчонки, и того пьянящего удовольствия, что дважды подарил мне Кот, тоже не было. Генке вроде было неплохо. Только после первой брачной ночи я две недели с ужасом шарахалась от мужа, когда понимала, что он настроен на исполнение супружеских обязанностей.

Так и повелось, что после каждой ночи «любви» я по две недели залечивала настоящие мозоли на нижних губах и лобке. Потом Генка потребовал, чтобы я брила лобок, потому что у него тоже появились болезненные потертости на члене. Спросить было не у кого. Ленка вышла замуж и уехала с мужем в Питер. С мамой говорить на эту тему я стеснялась.

А потом я застала Генку на какой-то деве у нас дома. Я не стала скандалить. Если честно, чувствовала себя виноватой, ведь со мной что-то не так, и я пошла к гинекологу. Он посмотрел на мои половые органы и сразу спросил:

— Кто это сделал?

— Что? — я страшно удивилась.

Доктор отошел и принес откуда-то довольно большое зеркало. В зеркале я увидела свои половые губы в розовых пятнах, как после заживших ожогов. Доктор повторил:

— Кто это сделал?

Я ответила, еще не понимая,