Пространственная запутанность между Землей и Загреусом прервалась. Кулак Аккара упал на асфальт паддока, и, фонтанируя кровью, прокатился и замер.
— Мерзавец! — выкрикнула Райна, с отвращением глядя на отрубленную руку.
— Почему же? — хладнокровно отозвался Юрий. — Вы бы хотели вернуть сюда две тысячи террористов, взбешенных куда больше прежнего? Кто–то из них мог бы въехать в квартиру рядом с вашей: я читал в вашем досье, она сдается в аренду. Вы были бы рады?
— Я им обещал, — задохнулся Каллум. — Я дал слово, что они смогут вернуться.
— А я не давал, — сказал Юрий.
— Если вы отправите нас обратно, они нас убьют, — дрожащим голосом произнесла Алана.
— Значит, придется вам хорошо себя вести, да? Потому что Пой Ли на вас так зла, что даже мне страшновато.
— Нельзя так поступать, — заговорил Каллум. Он все еще стоял на коленях, держа Сави за руку. И искательно заглядывал в лицо Юрию. — Они же люди. Нельзя так с ними обращаться — это бесчеловечно!
— Нет! — Юрий вдруг рассердился. — То, что делают они, — то, что они сделали, — не укладывается в рамки обычного преступления. Они стремились уничтожить все, что им не по нраву, не важно, законно ли все было и сколько людей от этого зависело. Они запросто, бесчувственно топтали и губили чужой труд. Такого терпеть нельзя. Хватит. Тут я согласен с Энсли и его сверхбогатыми политическими союзниками. Вашего друга Аккара и его последователей судили и признали виновными. Правда, суд обошелся без миллионодолларовых адвокатов, защищавших их на открытых заседаниях, без десятилетних апелляций за счет налогоплательщиков; и правда, мы не тратили сотни тысяч в год на содержание их в тюрьме. Но суд состоялся, и куда более милостивый, чем ваш или мой. Даже теперь им дана вторая попытка.
Алана стремительно ткнула пальцем в сторону бездействующего подвязчика:
— Эта планета — не вторая попытка, а смертный приговор.
— Потому что они таковы, каковы есть, — фыркнул Юрий. — Им во владение дан целый мир. Мы снабжаем их средствами к существованию, люди там бы могли даже благоденствовать, выучи они простейшие уроки общественной жизни, научись они сотрудничать, а не драться друг с другом как дикари. Так что, сожалею, что Загреус — не пятизвездочный отель, но терпеть их долее было бы непозволительной роскошью. Это гуманное решение.
— На Загреусе всего один каньон, где воздух пригоден для дыхания, да и тот смрадная дыра, травящая их ядами, — выкрикнула она. — Это не планета, а сумасшедший дом! Даже если вы отправите нас обратно, у нас есть записи, мы покажем всему свету, в каких условиях они живут. Все уже загружено в облачное хранилище. Верно, Каллум?
— Вот чем вы грозитесь, — презрительно бросил Юрий. — Ну что же, рассылайте. Вперед! Разошлите по всем службам новостей в Солнечной системе, каждому политкомментатору, каждому министерству юстиции. И как по–вашему, что получится?
Алана ответила пылающим взглядом, мышцы лица сводила судорога.
— Демократический референдум с требованием вернуть их обратно? — жалостливо продолжал Юрий. — Так? Международная кампания, миллионные марши протеста? Вы на это рассчитываете? Такого. Не. Будет. В какой суд вы намерены обратиться? Думаете, их высылает одно государство? Одна компания? Один континент? Для некоторых из этих психов ссылка — за счастье. Десять лет назад их собственное правительство попросту бы всех казнило.
— Это не оправдание! — выкрикнула Алана. — Сравнение с убийством, санкционированным государством, не оправдывает такого.
— По вашим меркам. К сожалению, нам, остальным, уже невозможно их терпеть. Не те времена.
Райна опустила глаза, взглянув на Каллума.
— Шеф? Мы должны обратиться к общественности. Пожалуйста.
— И это только начало, — сказал Каллуму Юрий. — У вас хватило ума понять, не так ли? Первое поселение на Загреусе — эксперимент, проверка, способны ли самые воинственные, тупые, идеологизированные засранцы, каких по ошибке зачало человечество, выжить в чужом мире. И — аллилуйя! — опыт удался. Со временем данные будут опубликованы: неизвестные, неназываемые люди, устроившие это, откроются обществу и без вашего принуждения. И сделают они свое признание тогда, когда придется противостоять настоящему политическому давлению. Планета, откуда нет возврата, в чудесных, непреодолимых четырех световых годах от нас, куда можно ссылать злобных преступников, чтобы они там в поте лица добывали хлеб свой. Мы навсегда умываем руки: совесть общества чиста, уровень преступности падает. Как вы думаете, за что тогда проголосуют, а?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Подонок, — сказала Райна.
— Почему нас еще не отправили обратно? — спросил Каллум. — Что здесь, собственно говоря, происходит?
— Мисс Китс права. Для всех вас сейчас Загреус — смертный приговор. Они не станут ждать, пока вы мило объясните, какой я мерзавец. Порвут в клочья, едва вы упадете им в руки, — а может, и съедят, учитывая, кого мы туда ссылали. Я видел некоторые досье.
— И что вы предлагаете?
— Простейшее решение. «Связь» с вами покончила — не говоря уж о том, что вы все официально — покойники. Так что вы засовываете языки в задницу и живете кто как хочет. Я уполномочен обещать, что, если вы оставите нас в покое, мы оставим в покое вас. Отправка Сави на Загреус — наша промашка; должно быть, взрыв повредил ее зерна, потому ее и не опознали по цифровой подписи. Но на этом все. Я, с согласия Энсли Зангари, делаю вам первое и последнее предложение, учитывая, что вы оба собой представляете. Но на нем кредит иссякает. Предложение одноразовое, второго не будет.
— Эй, — окликнули их из–за тента. — Скорую вызывали?
Юрий склонил голову к плечу, пристально взглянул на Каллума.
— Итак?
Каллум бросил на жену отчаянный, влюбленный взгляд.
— Принимаю, — понуро сказал он.
— Дерьмо! — Райна пнула ногой мертвую дверь портала.
— Сюда, — крикнул Моши, отстегивая боковую панель тента. — Ей нужна помощь. Очень нужна!
Вбежали медики скорой.
Джулосс
Год 587 ППДеллиан, ожидая прилета флаера, откинулся навзничь на теплый песок — усталый, но счастливый своей усталостью. Даже за десять дней он не прекратил изумляться пляжу — да и всему острову. Этому курорту, одному из весьма немногих, не дали запустеть, когда люди с Джулосса большей частью разлетелись по галактике. Управляющим гендесам оставили полный контроль над сервисами и удаленным профилактическим обслуживанием, дали сохранить плавучие бунгало и общественные здания на том же высоком уровне, на каком они существовали в последние два столетия.
Этот уровень быстро оценил Деллиан, шестнадцать лет проживший в пределах поместья Иммерль с его общими спальнями. Не говоря о прочем, здесь при желании можно было наслаждаться одиночеством. Каждому из его группы одногодков выделили по плавучему бунгало — опрятному домику с изогнутыми стеклянными стенами в каркасе из старинных деревянных балок под соломенной крышей. Бунгало покоились на опорах из живого коралла в нескольких метрах от берега. Сквозь стеклянный пол открывался фантастический вид на невероятной прозрачности воду в метре под ним и потрясающее многообразие разноцветных рыбок, шныряющих на мелководье.
Конечно, об одиночестве здесь мечтали в последнюю очередь, особенно по ночам. Директор Дженнер объявило десятидневные каникулы наградой сдавшим экзамены за последний класс. С ними не будет ни взрослых, ни мунков. Впервые в жизни ребята окажутся одни, никто не будет им приказывать, и отвечать придется только перед собой.
— Так что расслабьтесь и получайте удовольствие, — сказало оне. — И не распускайтесь. Это тоже экзамен на зрелость. Мы вам доверяем. Не подведите нас и друг друга.
На одном краю острова лежала большая округлая лагуна, где вода была не глубже двух метров и теплая, как в ванне. Для обучения виндсерфингу лучше не придумаешь. На другой стороне протянулся полный солнца, открытый океану пляж с длинными молами, у которых любителей скорости, приключений и спорта ждали курортные лодки и мотолыжи. Поесть можно было в любое время дня в открытом центральном павильоне, а еду превосходно готовили гендес–дистанционки.