— Еще немного… Успею! Хвала Люциферу! Спасусь! Его волей спасусь! — глухо рычал Орн, с мольбою взирая на круглый диск луны, которая была его единственной зримой соратницей в этом лесу. И вот уже короткий хохот сорвался с его уст, ведь до спасения оставались миллиметры, отделяющие кончики его пальцев от прочных надежных корней.
Но вдруг… Овраг, залитый ярким лунным светом, погрузился во тьму. Вскинув голову, Орн вскрикнул. На краю оврага, заслонив собой ночное светило, стояла старуха. Рубище ее было распахнуто, открывая дряхлое обнаженное тело, которое пронизывал кол, торчащий из горла. Улыбнувшись, мертвая богомолица ухватилась за его верхний край и принялась вытягивать. Опричник, парализованный жутким зрелищем, стал быстро погружаться в смертельную жижу, которая уже достигала его подбородка. Сбросив оцепенение, Орн сделал несколько неимоверных рывков, стараясь дотянуться до края западни. Яростным усилием он достиг цели, кое-как ухватившись за корни слабеющими склизкими пальцами. Это случилось тогда, когда старуха достала из себя кол, опутанный ее порванными внутренностями. Склонив голову набок, она открыла рот, беззвучно шевеля губами.
— Негоже тебе, душегубу, Христову землю поганить, — услышал Орн в голове ее звенящий голос, изо всех сил стискивая руками корни и подтягиваясь вверх. — Ступай себе в ад, да быти проклятым тебе до скончания веков! — сказала старуха, не переставая улыбаться.
И уперлась колом в грудь колдуна, одним мощным движением оттолкнув его от края ямы. Едкая жижа наполнила ноздри Орна, раздутые в смертельной агонии. Несколько мгновений спустя над поверхностью оврага торчала лишь кисть опричника, украшенная перстнем дивной красоты. Она конвульсивно сжималась, напрасно требуя возмездия для всего мира, который так и не покорился ему.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Утром 20 апреля Троекуров решительно выпил припасенного виски. День рождения все-таки. Об отгуле не могло быть и речи. Но двести граммов далекой Шотландии создали бледную иллюзию праздничного настроения. Выйдя из дома, он отправился на работу. Как обычно, пешком, благо идти было не более пятнадцати минут. Сегодня он мурлыкал под нос песенку про день рождения, который, к сожалению, раз в году. Выйдя из подъезда, Троекуров прошел пару сотен метров тихой дорожкой позади своего дома. В который раз напевая про волшебника на голубом вертолете, он вынырнул из-за дома на улицу Цандера.
— И бесплатно покажет… — старательно выводил Валерка.
Окинув взглядом улицу, сбавил ход, оглянулся, немного растерянно допел мимо нот «покажет кино», словно разуверившись, что кино будет бесплатным. Останкино стало не узнать. Троекуров, конечно, и раньше видел перемены в районе: патрули, один за одним курсирующие по улицам, значительно поредевший поток прохожих, журналисты с камерами то тут то там. Но сейчас… Район напоминал картинку из голливудского фильма.
И хотя капитан принимал непосредственное участие в планировании мер безопасности, которые были введены в районе после совместного официального заявления правительства Москвы и РФ, он не ожидал такого визуального эффекта. Первым бросился в глаза войсковой «уазик» с надписью «внутренние войска» на борту, стоявший в конце улицы, на пересечении ее со Звездным бульваром. Напротив расположился микроавтобус МВД. Рядом с этой живописной картиной примостился пузатый фургончик телевизионщиков с параболической антенной на крыше. Подле него топтался корреспондент с микрофоном в руках, демонстрирующий подъехавшему милицейскому патрулю аккредитацию. В ста метрах от них стояла карета «скорой помощи», как будто за все это время в Останкино был хотя бы один пострадавший (психические травмы не в счет). На противоположной стороне улицы виднелись автобус ОМОНа и пожарная машина. Они загораживали передвижной центр «Медицины катастроф», принадлежащий МЧС. Валерка не мог его видеть, но он там был. Гайцы по-хозяйски расположились на перекрестках, закрывая проезд каждый раз, после того как встревоженные чиновники разных мастей врывались в район. Громоздкие заградительные конструкции уродливо торчали на крупных газонах, отгораживая их от граждан — их было значительно меньше, чем тех, кто призван был запугать аномальное явление, о котором говорилось во вчерашнем обращении. Сирена начальственного кортежа, несущегося по перекрытой улице Королева, старалась перекричать звук летящего вертолета: он находился вне поля зрения, но слышен был прекрасно. Ярко-оранжевые информационные стенды придавали пейзажу издевательскую праздничную атмосферу.
Вся эта мощь силовых структур производила впечатление лишь в первые пару минут. Но если вникнуть в суть происходящего… Любой, кто знал о том, что происходит в Останкине (а благодаря мировым СМИ об этом знала вся планета), прекрасно понимал, что вся эта армада, расставленная по улицам некогда престижного района, есть не что иное, как красноречивая демонстрация полного бессилия властей. Ни одно ведомство из тех, что ринулись спасать жителей Останкина, от пожарной охраны до внутренних войск и ФСБ, не имело ни малейшего представления о природе феномена. Не знали они, от чего спасать граждан и как это сделать. Самым действенным методом борьбы с этой чертовщиной были информационные плакаты и листовки, доходчиво объясняющие, что приближаться к незнакомым зданиям и вообще к чему-либо незнакомому очень опасно. Наглядная агитация содержала подробную карту Останкина, список магазинов, муниципальных учреждений, инструкцию на случай обнаружения неизвестных объектов и телефоны экстренных служб. Спецтехника же и живая сила были согнаны сюда от страха перед неизвестностью.
Топая на работу и рассматривая весь этот парад силовых министерств, медицинских и спасательных служб, Троекуров размышлял вслух, тихонько бубня себе под нос:
— Ну, предположим, случилось то, чего все так ждут — исчезновения прекратились, весь этот балаган уехал. И что дальше? Призвать людей возвращаться в свои дома? Мол, милости просим, исчезновения почему-то прекратились. Почему, мы не знаем. Кстати, почему начались — тоже. Но вы возвращайтесь. Вдруг ничего подобного не повторится? Надо же попробовать, в конце концов. Дурь, конечно! А если через годик — все заново? Кто будет за жизни отвечать? Стало быть, пока природа этого паранормального дерьма не ясна, не то что гарантировать, даже прогнозировать не получится. Чуть больше половины жителей из Останкина уже уехали. Все подъезды заклеены объявлениями «Переезд, срочно, недорого». Интересно, что дальше с районом будет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});