с той же целью, — подтвердила Виттория.
— На Празднике Волка Гнев должен был зайти ко мне и Гордыне, думая, что это ты. Первая Ведьма хотела, чтобы разразилась война. Она хотела, чтобы ее дочь увидела, что Гордыня не был серьезен по отношению к ней, никогда не был таковым, если он публично дрался со своим братом из — за кого — то другого.
— Она хотела разбить сердце дочери. — Я плохо себя чувствовала. Это была жестокая игра. Схема, которая уничтожила так много жизней. Все потому, что Первая Ведьма не хотела отдавать свою дочь демону. И я сыграла в этом свою роль. Я никогда не ненавидела себя больше. — А Гнев? Что случилось?
— Он отдал тебе свое сердце. Он понял план, но ему было все равно. В ту ночь, когда ты должна была уйти и позволить мне закончить нашу миссию на Пире, судя по тому, что удалось собрать моим шпионам, ты прокрались обратно к нему. Ты отвел его в сторону на вечеринке, утащил на свидание. Когда я пыталась соблазнить Гордыню, ты была с ним, где он признавалась в любви.
У Гнева была… Богиня всевышняя. По моему телу пробежал озноб. Гнев, грозный полководец войны, сделал себя уязвимым. Наверное, впервые за его долгое существование. И тут весь ад разразился. Я судорожно выдохнула. Все эти годы он был проклят ненавидеть меня. И все же он боролся с этим. Пытался зацепиться за хорошее. Неудивительно, что он не решался отдать мне свое сердце сейчас. Единственный раз, когда он погрузился полностью, он был наказан.
— Прежде чем он сказал мне, что любит меня, я во всем призналась в ту ночь, — сказала я, вдруг вспомнив полуночный сад. Ночные цветы, полумесяц. Я вспомнила, как подумала, что он улыбается нам сверху вниз. Теперь мне интересно, было ли это издевательством. — Как — то во время нашей игры мои ощущения изменились. Я не смогла выполнять план. Я любила его. Так что я утащила его, прежде чем он смог увидеть тебя и Гордыню.
— Я не уверена, что тогда произошло между вами двумя, — продолжила Виттория. — Мои шпионы не были достаточно близко. Все, что я знаю, это то, что в следующий момент или чуть позже, ты пропала. Была кровь. Какие — то вырванные волосы. Но больше ничего. Гнев пришел в ярость. Он ворвался в замок и чуть не уничтожил своих братьев, убежденный, что за нападением стоит один из них. В то время никто не знал, что тебя уничтожило. Виноваты были демоны Умбры, нанятые кем — то. Зависть был главным подозреваемым, хотя я точно знаю, что он покинул вечеринку задолго до того, как началась кровавая баня. Затем Гнев сосредоточился на Жадности и, наконец, на Гордыне.
Виттория закрыла глаза, словно вновь переживая воспоминания о той ночи. Меня там не было, но было легко представить себе взрыв Гнева. Хаос, страх. Грубая, неконтролируемая сила его греха, стремящегося уничтожить, когда он безуспешно искал меня.
Моя сестра посмотрела на меня, и, может быть, это было воспоминание о той ночи, или какая — то смертная часть ее, наконец, ускользнула, но она сделала знак Доменико, который, как я забыла, все еще стоял, прислонившись к стене, и он волшебным образом снял мои ограничения. Они упали на пол грудой металла. Только силой воли я не последовала за ними на землю.
— Пока кровавая баня между принцами продолжала бушевать, я отправилась на твои поиски. Гнев открыл всем, что мы близнецы, так что наша схема закончилась, и даже если бы это было не так, я бы не бросила тебя, — сказала Виттория, ее голос смягчился. — Мне не потребовалось много времени, чтобы найти тебя, но я опоздала. Как только ведьмы заполучили тебя, они действовали быстро. Родившиеся ведьмы — близнецы? Их тут же принесли в жертву. Заставляли их сердца биться с помощью магии.
— Что? — По моему позвоночнику пробежали мурашки. Сошлось еще одно осознание. Я взглянул на Нонну, которая наконец выглядела сожалеющей. — Пророчество о ведьмах — близнецах было не о нас.
Виттория покачала головой.
— Этого никогда не было о нас. Пророчество о ведьмах — близнецах просто говорит, что они будут принесены в жертву — мы не те ведьмы. Да, ведьмы — близнецы — младенцы — родились в ту ночь, и Звездные ведьмы принесли их в жертву и забрали их сердца. Они вложили эти сердца внутрь нас и создали наши заклинания. Мы прониклись их смертностью.
— Нонна вырастила их, вырастила нас, — сказала я, все еще шатаясь. Я испуганно посмотрела на бабушку. — Ты была в наших самых ранних воспоминаниях. Ты научила нас благословлять наши амулеты. Ты научила нас готовить. — Я потерла руки о руки. Холод пробрал до костей. Наша бабушка жестоко убила двух невинных ведьм. Ведьм, которых она растила. Это было непостижимо. Глядя на нее сейчас, я не могла справиться с бурлящей во мне смесью эмоций. Она была высшей силой добра в моей жизни. Ненавидела все, что связано с темными искусствами. И все это время она была абсолютным злом. — Как ты могла? Как ты могла так поступить с этими девушками?
Кулаки Нонны сжались в бока.
— Долг. Мы все знали, что придет день, когда мы будем вынуждены пожертвовать собой. Они отдали свои жизни, и мы в тот день отдали свои сердца. Наша судьба — наблюдать за тюрьмой проклятия. Чтобы Злые и Устрашающие не выбрались наружу. Как только проклятие вступило в силу, вы стали большой угрозой для нашего мира. Ты богиня мести. Мы не хотели рисковать твоей яростью, как только ты узнала бы, что ведьма забрала у вас что — то столь ценное. Первая ведьма не хотела — и не смогла — разрушить ее проклятие, и мы действовали соответственно.
— Все, чтобы связать нас? Из — за ненависти и страха? — Я видела правду этого в глазах Нонны, но я видела и другое. Что — то более сложное.
Как будто Нонна начала сомневаться в своем долге. Возможно, она полюбила нас, своих врагов. И, может быть, поэтому она заполнила наши головы ложью о Злых. С указанием нам, кого бояться. Одно из предупреждений, которые она сказала нам, повторилось в моей голове.
Что бы вы ни делали, вы никогда не должны разговаривать с Нечестивыми. Если увидишь их, спрячься. Как только вы привлекли внимание принца демонов, он не остановится ни перед чем, чтобы завладеть вами. Это полночные существа, рожденные тьмой и лунным светом.
И они стремятся только уничтожить.…
Зная,