Читать интересную книгу Жена-девочка - Томас Рид

Через окно лорд увидел, как драгуны маршируют мимо его дома. Но взгляд его ненадолго задержался на них. Внизу, у тротуара, обнаружился объект гораздо более привлекательный, чем яркие униформы гвардейцев. Это была молодая и красивая леди, сидевшая в открытом фаэтоне и державшая в руках вожжи, — похоже, что она ожидала того, кто вошел в дом.

Эта прекрасная картина открылась лорду перед фасадом его собственного дома, и, значит, человек, который покинул фаэтон, должен был быть внутри — очевидно, им был Свинтон, тот самый прекрасно выглядевший посетитель, который ходатайствовал перед лордом о своем назначении.

В тот же миг претендент, которому уже почти отказали, был вызван к его светлости — на сей раз в приемную.

— Впрочем, мистер Свинтон, — сказал лорд, — вы можете оставить мне свой адрес. Я очень обязан моему другу, сэру Роберту; и хотя сейчас я не хотел бы давать никаких обещаний, кто знает… Да! Эта леди в фаэтоне. Она имеет к вам какое-то отношение?

— Это моя жена, Ваша светлость.

— Как жаль, что вы заставили ее дожидаться на улице! Вы должны были привести ее сюда с собой.

— Мой лорд! Я не решился на такую бестактность — привести ее сюда без приглашения.

— О, пустяки! Мой дорогой сэр! Приход леди никогда не может быть бестактным. Хорошо, оставьте ваш адрес, и если что-нибудь подходящее появится, будьте уверены, я вспомню о вас. Я буду очень рад услужить сэру Коттреллу.

Свинтон оставил адрес и попрощался с титулованной особой. Возвращаясь обратно и проезжая по мостовой Пикадилли, он с удовольствием заключил для себя, что экипаж и пони были наняты совсем не напрасно.

Теперь он знал слабости человека, к которому обратился с ходатайством.

Глава XLIII. В деревню

Есть только одна страна в мире, где деревенская жизнь имеет смысл и где она действительно приятна. Это Англия!

Правда, эти радости доступны немногим: только английским джентльменам. Английский фермер ничего не знает о деревенских удовольствиях, а чернорабочий — тем более. Но английскому джентльмену весьма приятно ненадолго уехать из города и пожить в деревне!

Утром он будет наслаждаться охотой, с гоном или стрельбой, в зависимости от характера этой увлекательной игры. Вечером его ждет обед, лукуллово пиршество в компании самых образованных и благовоспитанных мужчин и женщин. Летом — экскурсии, пикники, приемы на открытом воздухе; а в последние годы — знаменитый крокет и игры в теннис — все это завершается тем же обедом, иногда танцами в гостиной под любительскую игру на фортепьяно; реже — игрой военного оркестра, набранного из окрестных воинских частей или организованного штабом волонтеров, добровольцев или милиции[55].

Во всех этих мероприятиях нет ни излишнего шума, ни беспорядка, все они — совершенно тихие и проходят в рамках этикета. Иначе и быть не может в обществе, составлявшем цвет английской аристократии, и особенно социальный срез благородного дворянства — людей, которые всю свою жизнь проводили в изысканных развлечениях.

И потому не было ничего удивительного в том, что капитан Майнард — человек, имевший не так много истинных друзей и к тому же потерявший часть из них в огне революции, — ликовал в душе, будучи приглашенным на один из таких обедов.

В примечании к приглашению сообщалось, что ему предлагается остановиться на несколько дней в доме хозяина и принять участие в охоте на куропаток, сезон которой только начался. Приглашение было тем более привлекательным, что исходило от Джорджа Вернона из Вернон Холл, в окрестностях Севеноукс Кент.

Майнард не видел английского баронета с того дня, как тот накинул ему на плечи британский флаг, сохранивший жизнь капитану. Условием его освобождения было требование покинуть Париж и немедленно вернуться в Англию, страну, где он с тех пор и находился.

Но Майнард не собирался проводить время в праздности. Так как революции были подавлены, он отложил в сторону меч и взялся за перо. За лето он написал роман и передал его в распоряжение издателя. Он ожидал, что роман скоро выйдет в свет.

Недавно он написал сэру Джорджу — как он слышал, последний вернулся в свою страну, — и выразил искреннюю благодарность за спасение жизни.

Но Майнард хотел бы также лично поблагодарить баронета. Ситуация теперь изменилась. Его собственная услуга была полностью оплачена, и он колебался, имеет ли право воспользоваться старым приглашением, чтобы не оказаться непрошенным гостем. При таких обстоятельствах новое приглашение значило для него несколько больше, чем просто «Добро пожаловать!»

Севеноукс расположен не очень далеко от Лондона. При этом его окружают декорации, которые напоминают о старине, и деревенские ландшафты, которые характерны для старинных графств в Англии, — очаровательные декорации Кента.

Только свисток паровоза с проходящей рядом железной дороги напоминает о современности и несколько нарушает идиллию старины, окружающей Севеноукс.

С сердцем, наполненным счастьем и бьющимся в ожидании удовольствия предстоящей встречи, отправился в путь бывший революционный лидер. Ехал он не на лошадях, а в пролетке, зафрахтованной на железнодорожной станции, чтобы доставить его в семейную обитель Вернон, расположенную примерно в четырех милях от города.

Карета была открытой, была превосходная ясная погода, — время лучшего сельского пейзажа: зеленела брюква, желтело жнивье, леса и рощи приобрели цвет охры в преддверии осени. Пшеница была уже убрана. Куропатки целыми выводками, все еще словно ручные, прогуливались возле пней, в то время как фазаны, уже поредевшие после охоты, были более осторожны и старались спрятаться. Глядя на это, он мог бы представить себе, какое удовольствие от охоты ждало его!

Но Майнард не думал об этом. Мысли о предстоящей охоте его не занимали. Он думал только об образе этой красивой девочки, которую впервые увидел на палубе атлантического парохода, а затем на балконе напротив сада Тюильри. С тех пор он не видел Бланш Вернон. Но он часто думал о ней. Часто — не то слово! Каждый день, каждый час!

И теперь его душа была поглощена таким же любованием, но только любовался он не природой, а сценами, в которых принимал участие этот прекрасный образ — первое появление девочки, сопровождавшееся странным предчувствием; ее лицо, отраженное в зеркале салона; эпизод в устье Мерси, который подарил ему ее ответный взгляд, когда они расстались на пристани в Ливерпуле; и, наконец, последний, тот краткий взгляд с балкона, который он успел заметить, ведомый жестокой силой своих тюремщиков.

От этого воспоминания у него были самые сладкие и приятные чувства. Не от того, что он ее увидел, но от мысли, что благодаря ее вмешательству он был спасен от позорной смерти. Это была судьба! Он знал также, что был обязан своим спасением ее отцу.

И теперь он ехал, чтобы встретиться с этим прелестным молодым созданием — в семейном кругу и с разрешения отца — и поближе с ней познакомиться. Он в тайне страстно хотел этого!

Неудивительно, что в ожидании такой перспективы он не обращал внимания на куропаток, прогуливавшихся по жнивью, или на фазанов, прячущихся от посторонних взоров!

Прошло уже почти два года с тех пор, как он впервые ее увидел. Теперь ей было пятнадцать, или что-то вроде этого. В ту мимолетную встречу в Париже он успел заметить, что она выросла и повзрослела. Тем лучше, думал он, ведь теперь еще ближе то время, когда он сможет проверить истинность своего предчувствия.

Хотя радость и переполняла его, он не был уверен. Кто он такой? Без имени и титула, почти бездомный авантюрист, огромная пропасть разделяет его и дочь английского баронета, отмеченного титулом, не говоря уж о богатстве. Какие надежды мог он питать на то, что этот разрыв будет преодолен?

Никаких, кроме надежды на удачу, на судьбу. Возможно, верил он только потому, что ему хотелось верить. Мысли о судьбе могли быть лишь иллюзией. Если даже не принимать во внимание огромную разницу в социальном положении, могли быть и другие претенденты на ее руку и сердце.

Бланш Вернон была единственным ребенком, слишком дорогим, чтобы не позаботиться о выборе будущего мужа, и слишком красивой, чтобы на ее сердце не было претендентов. Возможно, ей уже сделали предложение, и оно было принято. Вполне возможно, отец уже подготовил ей подходящую партию.

При этих мыслях тень опускалась на лицо Майнарда, но это не очень его печалило, поскольку сильнее была его вера в судьбу.

Мрачные мысли покинули его окончательно, когда карета подъехала к въезду в Вернон Парк, и ворота открылись, чтобы впустить его.

Спокойно стало у него на душе, когда хозяин этого парка встретил его в вестибюле своего особняка и предложил теплый, добрый прием и гостеприимство.

Глава XLIV. На охоте