Сара отметила, что перед ней женщина гордая, с обостренным самолюбием, очень нервная и взбалмошная. Но под всем этим угадывалась настоящая сила.
Когда Нанвин подошла ближе, Сара вдруг вспомнила почему-то о хорошо ухоженном саде, о цветах. Взгляд Нанвин упал на брошь, которой был заколот ворот платья Сары.
– О, я вижу, у тебя уже есть рубины.
Прежде чем Сара успела что-то ответить на это странное замечание, Нанвин отвернулась и покачала головой. Лоб ее прорезали вдруг глубокие морщины.
– Думаю, мне следует говорить с тобой прямо, – заявила Нанвин, глядя на Сару тяжелым взглядом. – Какие у тебя планы относительно моего сына?
Касаться его, обнимать его, целовать его, это такое чудо…
Но Сара выпрямила спину и постаралась сделать все, чтобы кровь, неожиданно прихлынувшая к лицу при мысли о Райфле, приняли за результат благородного негодования.
– У меня нет никаких планов, миледи. Вам лучше поинтересоваться у своего сына о его планах в отношении меня.
– Я уже интересовалась, – сказала леди Нанвин. – Но мой сын мне не чужой, и ему не удастся обвести меня вокруг пальца неумелой ложью.
– Ваш сын похитил меня. Я нахожусь здесь не по собственной воле. Возможно, миледи заметила двух стражников у двери этой хижины. Единственный план, который я обдумываю на досуге, это план побега.
Несколько минут они смотрели друг на друга в упор. Обе женщины были почти одного роста. Сара видела по лицу Нанвин, что та не собирается сдаваться. Что-то внутри не позволяло ей этого, ни при каких обстоятельствах. Нанвин стояла неподвижно, сжимая край платья, так, что у нее побледнели костяшки пальцев. На ее лице сменяли друг друга самые противоречивые эмоции. Саре бросилось в глаза ее сходство с сыном. Наверное, все дело в упрямо выставленном вперед подбородке. Что бы то ни было, это все-таки сломило сопротивление Сары, девушка вздрогнула и поспешила обнять себя руками за плечи, словно спасаясь от холода.
Нанвин заметила это. На лице ее появилось какое-то отстраненное, задумчивое выражение.
– Я видела однажды твою мать, – вдруг тихо произнесла леди Леонхарт, к изумлению Сары. – Да, да. Мы обе путешествовали и, по прихоти судьбы, решили остановиться на ночлег в одной и той же гостинице. Ты знала об этом, Сара?
Сара не знала, но не собиралась доставлять Нанвин удовольствие, признаваясь в этом. В ответ на молчание девушки леди Леонхарт напряженно улыбнулась.
– Она была настоящей красавицей, Морвена Рун. Я никогда не видела таких красивых женщин. С ней была огромная свита придворных из Фьонлаха. Ничего не стоило понять, кто перед тобой. А она, должно быть, не заметила меня вовсе, ведь со мной было всего несколько сопровождающих. – Нанвин перевела взгляд с лица Сары на стену за ее спиной, словно на этой стене разыгрывалась в этот момент описываемая ею сцена. – Но в гостинице, видишь ли, не было мест. Я прибыла за несколько минут до твоей матери и заняла последнюю комнату. И я знала, что для нее не найдется места. Она очень спокойно отреагировала на эту новость – с изяществом и грацией истинной леди.
– Она всегда была такой, – подтвердила Сара. Нанвин приподняла одну бровь.
– Да уж. А хозяин гостиницы готов был выпрыгнуть из собственной кожи, извиняясь перед ней. Морвена улыбнулась ему и очаровала беднягу. А когда она со свитой выезжала со двора, то повернулась и сказала с улыбкой, указывая на крышу гостиницы: «Надо быть осторожнее. Сегодня ночью ударит молния, а у вас такая сухая крыша». О, я хорошо слышала ее слова.
Сара тяжело вздохнула и потерла ладони. Просто в комнате очень холодно, и это единственная причина овладевшей ею дрожи, сказала она себе.
– В ту ночь, – продолжала Нанвин, – действительно началась гроза. Странная гроза. Только гром, молнии, и ни капли дождя. И молния ударила в гостиницу, соломенная крыша вспыхнула. Трое мужчин погибли в огне. Среди них и хозяин гостиницы. Я выжила. Но гостиница сгорела дотла.
– Это ничего не значит, – заявила Сара, чувствуя, как что-то больно сжимается внутри.
– Ты так считаешь? – Нанвин улыбнулась. – А вот я всю жизнь думаю: что было бы, если бы я ехала в тот день чуть медленнее и твоей матери хватило места в гостинице ?
– Всего-навсего старая полузабытая история, – презрительно поджав губы, произнесла Сара.
– Это жизнь, миледи, – спокойно заметила Нанвин. Неожиданно Сара почувствовала, как глаза ее наливаются горячими слезами. Ей стало больно и обидно за мать.
– Вы не имеете права обвинять ее в этом. Моя мать была хорошей и доброй. И в том, что случилось, нет ее вины.
Голос девушки предательски задрожал, Сара замолчала, чтобы не выдать своего смятения. Нанвин спокойно наблюдала за ее реакцией.
– Я не знаю, что ты из себя представляешь, – задумчиво произнесла она. – Ты очень молода. Но то, что про тебя говорят…
Капавшая с потолка вода попадала в огонь, и время от времени раздавалось громкое шипение.
– Я хочу, чтобы ты знала: Олдрич много значит для моих людей, – заявила женщина из Леонхарта. – Мы ждали возможности получить его много лет.
Саре удалось, наконец, взять себя в руки.
– Я слышала об этом, – холодно произнесла девушка.
– Эта земля наша по праву, – высокомерно заявила Нанвин. – Ты понимаешь это? Мы пришли сюда не за тем, чтобы отобрать чужое. История решила, что мы должны унаследовать эти земли.
– Судя по всему, ваша история очень сильно отличается от нашей, – ехидно заметила Сара. – Для людей Олдрича вы – дерзкие захватчики. Воры.
– Мой сын имеет право править здесь! По закону!
– Может быть, это скоро станет законом. Но пока еще не стало.
– Ах, вот как, значит, ведьму так сильно волнуют законы? Зачем ты хочешь нам помешать? – Теперь Нанвин почти кричала.
– Спросите об этом у ведьмы, – холодно произнесла Сара.
– Мне не о чем разговаривать с ведьмой, я никогда не стала бы искушать дьявола подобным образом. – Нанвин крепче стиснула пальцы, которыми придерживала приподнятые над полом юбки, так что вся материя покрылась складками. – Но я в отчаянии.
Сара знала, что не стоит даже пытаться спорить с этой женщиной. Леди уже решила для себя, что все слухи, которые ходят о Саре, правда, и, честно говоря, это не слишком удивляло девушку. Все вокруг считают, что она ведьма, истинная дочь своей матери. Какой смысл отрицать это, убеждать ее в обратном?
Но все же сознавать это было невыносимо больно. Сара подняла руку и потерла ноющий висок.
– Чего ты хочешь от меня, Нанвин из Леонхарта? – высокомерно спросила девушка. – Я устала и хочу спать.
Но женщина молчала. Саре показалось, что Нанвин отчаянно борется с чем-то внутри себя. Недовольная гримаса старила ее лицо, но глаза, смотревшие на Сару, были живыми и ясными, словно светились изнутри. Сара приготовилась отвернуться, но тут Нанвин протянула руку и схватила девушку за локоть.