можно поработать, если где надо, подравнять, главное — это стиль. Усек?
— Усек.
— У нас с тобой тридцать шесть минут, покажешь уровень?
Он кивнул в знак согласия.
У меня в груди бушевал атомный реактор и распространял тепло по всему телу. Люди слушались меня, как домашние псы. Я давал им указания, и они с улыбкой на лице выполняли их. И чем строже я говорил, что хочу, тем быстрее получал желаемое. Из никчемного идиота я выбрался в мир серьезных людей, и все благодаря каким-то пяти миллионам. А что случилось бы, если бы у меня было больше бабла? Люди тогда вообще бы становились передо мной на мостик и кривлялись при любом требовании? Деньги — лучшее лекарство от боли из всех, что я испытывал за свою жизнь. Они дали мне власть и сделали могущественным. Больше не нужно было слушать поучительные речи своей так называемой мамаши, теперь я был сам по себе. Неужели это не может не радовать? Если капуста приносит такое счастье, то зачем отказываться от привилегий? Глупости. Бабосики — единственный ключ в мир наслаждения. Я никто без бабок, а с бабками я сокол в небе. Мне открывают все двери, ходят за айфонами, пока я стригусь, гоняют мне лысого и дают пожмякать свои сиськи. Ради моего одобрения люди готовы засунуть свои языки между булок и молчать, пока я не разрешу говорить. Это ли не чудо?
— Можно вопрос? — усаживая меня в угол, спросил парень.
— Валяй.
— Вы попали в какую-то переделку? — он кивнул на отекшие после удара дебила на перекрестке глаза. Синяки были небольшие, на моем лице все заживало как на собаке, но если присмотреться, то побои все еще были видно.
— Про это нечего трепаться, ты лучше делай свою работу да за временем посматривай.
Тот тут же замолк и, не отрываясь от моей головы, стал быстро двигаться вокруг меня. Этот парень был настоящим профи. Он чуть ли танцуя делал свою работу. Красавчик. Мне нравилось то, что у него получалось. Качок остриг седую солому, торчащую по сторонам, и мое гнездо на голове приобрело острые очертания. Лицо вытянулось и перестало казаться жирным, как беляш. Небрежность обрела форму.
— Разрешите вопрос? — вновь поинтересовался парикмахер.
— Если опять про синяки будешь спрашивать, то лучше не стоит.
— Не, я о другом. После меня у вас деловая встреча? — не дожидаясь ответа, спросил он.
— С чего ты взял?
— У вас дорогой костюм, вы уверенно разговариваете, спрашиваете про время. И тут мне стало интересно. Вы же предприниматель? Верно?
Я не был предпринимателем, но говорить об этом не хотелось. Юнец считал меня солидным перцем, незачем разрушать его иллюзии.
— У меня свидание, — ответил я.
— Свидание? Наверное, эта счастливца очень красивая?
— Послушай, там такая девчонка, что в нее влюбится каждый, кто только осмелится на нее посмотреть. Она просто секс-бомба. Чика-бум!
— Чика-бум?
— Да, чика-чум! Даже при мимолетной встрече с ней можно сразу начинать грызть локти, потому что она никогда не достанется простым ребятам. Моя Катюша — девушка высшей категории. Ради таких мужики и карабкаются в горы, зарабатывают миллионы или меряются друг с другом письками. И все для того, чтобы доказать свою состоятельность.
— Судя по всему, с такой девушкой нужно вечно быть настороже?
— Сечешь, малой.
Я сам не понимал, как мне удавалось подбирать такие ядреные выражения, и удивлялся тому, что вообще знал эти словечки. Они выскакивали из меня сами собой. Я уже не старался производить впечатление на других — моя уверенность сама производила впечатление на людей.
— Я бы так не смог, — сказал Макс, — у меня бы не вышло быть в ресурсе двадцать четыре на семь и доказывать девушке свою состоятельность! Я ж Проектор по дизайну человека, а для таких дел нужна энергия генератора. Для меня это будет жутко утомительным занятием. Всегда находиться в состоянии боевой готовности это такое себе, — он съежился. — А вы с этим вон как справляетесь, такой энтузиазм. Я вами восхищаюсь.
— Я же мужчина! А мужчине нужны сложности, чтобы закалять свой характер. И моя Катя помогает; благодаря ей я сейчас расслабленно сижу в кресле, а ты суетишься, наводя красоту на моей голове. Сечешь?
Я разговаривал как какой-нибудь военачальник по телевизору: жестко, конкретно. Мои слова не тянулись, они отлетали, подобно искрам при ударе по раскаленному металлу.
— Мне комфортно делать людей красивыми. Помните, как говорил главный герой в фильме "Москва слезам не верит”: "Кто-то должен быть слесарем”. Вот и я так думаю, что кто-то должен быть парикмахером, и пускай парикмахером буду я, если мне это нравится, — он улыбнулся и провел по моей макушке ножницами. — Еще я предпочитаю легкую жизнь без американских горок и сложных вызовов. Это как в мультике "Король Лев”: Акуна матата, живи без забот, — протянул Макс.
— Вот ты ходячий цитатник. Засрал тебе голову ящик, ты и бездельничаешь тут. Точно привязан к креслу, дальше этого зеркала и своего отражения в нем ни черта не видишь. Двигаться надо, Макс, двигаться. Все бегут, надо бежать тоже, — мне показалась, что последние слова сказал не я, а другой Антон, тот, из сна.
— Это ваш выбор, — улыбнулся парень. — Мне некуда торопиться и некому что-либо доказывать. Жизнь — подарок каждому из нас, и каждый вправе прожить ее так, как хочет именно он. Кому-то нужны вызовы и достижения всемирного масштаба, а кому-то и крутиться около одного и того же кресла каждый день — большая радость.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать шесть.
— Вот как доживешь до моих лет, тогда и поговорим, а сейчас это просто болтовня. — Я махнул рукой. — Заканчивай, мне пора.
12:55
Макс сделал мне классную прическу и, главное, он успел вовремя. Коля тоже не подкачал — купил мне айфон и ждал у входа в парикмахерскую. Сидя в Мерседесе на кожаном сиденьи, я не верил тому, что через каких-то пять минут сбудется моя мечта и я увижусь с Катей. Волнение гуляло мелкими пупырышками на коже. Через ничтожные пять минут я встречусь с той самой девушкой, о которой бредил последнее время, с кем целовался и мило беседовал во сне. Через пять минут я увижу ее воочию, в реальном мире. Буду стоять напротив нее и дышать ее ароматом, разговаривать с ней. Она не сможет меня выгнать или проигнорировать, она определенно примет меня за равного и не откажется провести со мной всю свою жизнь. Я верил в это! Даже не так — я был в этом абсолютно уверен.
Пока таксист вез