блядь, – улыбнулся я. – Нас главное не забывай.
– Буду залетать. Мы сейчас на неделю в Москву едем. Там съезд наших будет. Вернусь, расскажу. Шаман хочет деньги на центр реабилитации нариков выбить.
– Хорошая тема.
– Ага, тоже так думаю. А то весь город от этой дряни уже задыхается. Мы тут пару притонов накрыли, Мих, так там дети, блядь, сидят, прикинь? – зло выдохнул Олег, сжав кулаки. – Ты вот сам подумай, братка, что с ними будет? Разнесли мы притон, и что? Они ж в другой пойдут, потом еще в один, и снова, и снова, пока не сдохнут. А так у них по крайней мере шанс выбраться из этого говна будет. Я тут в одном гадюшнике одноклассницу встретил…
– И? – подтолкнул я, когда Олег замолчал. Он поиграл желваками и мотнул головой.
– Первая школьная любовь, Мих. Я ей стихи писал, цветочки дарил. А тут влетаем, значит, с пацанами в притон… А она на матрасе вмазанная сидит. Высохла вся, страшная, как ебало Солёного. Слюни текут, ужас. Вонища, блядь… Пацаны меня еле оттащили, когда я главного там пиздил. Не оттащили, убил бы, нахуй. Нормальная девчонка же была, Мих. Библиотекарем стать хотела. А тут пацан её в армии вскрылся. Она и покатилась. Сколько таких там, поломанных жизнью. И хули им делать? Идти в другой притон и снова вмазываться? А так хоть что-то…
– Надеюсь, получится, – кивнул я, положив руку Олегу на плечо. – Главное, чтобы Шаман от идей своих потом не отказался.
– Не откажется. Он горит этим. Хочет город вычистить от всей дряни, – хмыкнул Олег. – Та хуйня, что в молодости была, отходит. Ну, чистота расы и прочее. Сейчас важнее другая чистота. Нам точно важна. Тебя зазывать не буду. До своих принципов сам рано или поздно дойдешь. У каждого своя дорога, братка.
– Это верно, – снова кивнул я и, затянувшись душистым дымом, спросил: – Ты чист?
– Как стекло. Даже не дую, – ответил Олег. – А что?
– Прав ты. Мир меняется, мы меняемся. Ладно, погнали к нашим, треснем пивка, как в старые добрые. О, заодно заценишь, как Кир теперь ходит. Он, как по башке получил, прям танцует. Левой ногой пишет, правой зачеркивает…
Глава восьмая. Взросление.
Лето 2007 выдалось жарким. Еще в июне палящее солнце выжгло к чертям собачьим всю зелень, растопило асфальт и выгнало народ на речку и за город. Но у некоторых из нас была своя жара: универ и экзамены. И если Кир спокойно мог свалить со знакомыми купаться и пить пиво, то остальные с головой погрузились в учебу. Лаки погрязла в философах и религиозных учениях, Жаба в архитектуре, я до утра сидел над конспектами по органической химии, Лялька учила физику, а Ирка ломала голову над высшей математикой.
Мы выдохнули только в конце июля, когда собрались на хате у Дим Димыча и ярко отпраздновали еще один переход во взрослую жизнь. Да так, что Димыч чуть свой диплом в сортире не утопил на радостях. Лишь я нет-нет да и косил взгляд на запертую спальню родителей Димки, ожидая, что дверь откроется и к нам выйдет Леська.
– Нет, брат, – улыбнулся Дим Димыч, перехватив мой взгляд. – Не приедет она.
– Так заметно? – криво улыбнулся я, доливая в стакан коньяк.
– Ага, – кивнул он и, вздохнув, добавил: – Леська ща в разъездах по Европам. Работы, говорит, жопой жуй. Некогда. Но на новогодние праздники обещала приехать.
– Понятно, – ответил я и, закурив сигарету, откинулся в кресле. Дим Димыч чуть подумал, а потом просиял, словно вспомнив, что-то важное.
– Слушай, Мих, а ты что делаешь на этих выходных?
– Да ничего вроде. Отдыхать буду, – пожал я плечами. – Может, на речку сгоняем компашкой. Солёный вон шоколадный, блядь, как Пьер Нарцисс. А мы как вши бледные. А что ты хотел?
– Да мы тут с Катькой хотим к Лешему на выходных сгонять. В лесок. Он избу себе построил на берегу озера. Дикий край, Миха, прикинь? Природа, шашлычки, водочка, гитарка. Красота же. Я о чем. Может, вы с Лялькой впишетесь? Катьке скучно не будет, да и мы сможем спокойно погудеть. Обмоем дипломы, так сказать.
– Искуситель, блядь, – проворчал я и, повернувшись, нашел Наташку, после чего крикнул. – Ляль! Пойди сюда, пожалуйста.
– Ась? – спросила она, подсев к нам. Я вкратце рассказал о предложении Димки, и Лялька широко улыбнулась. – Конечно, поехали. Я от духоты этой с ума сойду скоро.
– Ну и славно, – ответил Дим Димыч, шлепнув себя по коленке ладонью. – За это надо выпить!
Субботним утром мы погрузились с Лялькой в машину Дим Димыча и под орущего из динамиков Кипелыча свалили из расплавленного города. Два часа нормальной дороги, еще час раздолбанной, и мы подъехали к озеру, где стояла избушка Лешего, хотя избушкой этот домик мог назвать только сам Леший.
Двухэтажный домик, зеленый двор, несколько хозпостроек у ближнего края леса, старенькая «Нива» зеленого цвета, доставшаяся Лешему от отца, и серебрящаяся водная гладь совсем рядом. Сам хозяин уже спешил к нам, веселя девчонок внешним видом. Леший, судя по всему, дрова рубил, потому что насквозь мокрая футболка, вся в стружке, небрежно висела на левом плече, а торс блестел от пота.
– Запахнись, Лёня, – широко улыбнулся Димыч, выходя из машины.
– Нехай глядят на нормального мужика, – пророкотал Леший и обнял нас с Димкой по очереди. – Как добрались?
– Спеклись, блядь, в машине, – пожаловался я. Леший улыбнулся и махнул рукой на озеро.
– Так пойдите освежитесь. А я пока с дровами закончу, – он повернулся к Катьке и Ляльке и указал рукой на дом. – А вы, бабоньки, дуйте в дом и переодевайтесь. Комнат свободных много, берите любые. Вер!
– А? – откликнулась из дома жена Лешего. Она вышла на крыльцо, и я невольно улыбнулся. Вера была под стать мужу. Крепкой и высокой деревенской бабой. Такой, что коня на скаку поленом убьет.
– Покажи девчатам, куда вещи кинуть…
– Ну, что, погнали, Дьяк? Кто последний, то лох! – усмехнулся Дим Димыч и резко сорвался с места, на ходу сбрасывая с себя одежду. Я покачал головой, улыбнулся и бросился за ним.
Прохладная вода сразу освежила тело и голову. Рядом плескался Димыч, похожий на большого волосатого тюленя, а потом в озеро влетели и наши девчата. Как и полагается, с визгом и криками. Лялька сразу повисла на мне, причем на её лице горела такая искренняя и радостная улыбка, что я невольно залюбовался. Димыч развлекался тем, что пугал Катьку. Он нырял и хватал её под водой за ноги, а потом, утащив