глазами с колким взглядом Петра Петровича и всё понял. Толян мельком заметил, как палец учёного легонько поворачивает круглый переключатель на верхней панели у самой ручки чемодана. Невидимый безопасный пятачок вокруг устройства мгновенно сжался метров до трёх, оставив перепуганного Бориса Сергеевича вне своих границ. Смыкающаяся вокруг толпа мертвецов, потянула к человеку свои ледяные руки.
— Что происходит? — взвизгнул старик, теряя пакет, из которого на снег посыпались тетрадки.
— Не знаю… Наверное, просто проводок отошёл, — холодно ответил Пётр Петрович, наблюдая, как множество рук тащат в сторону его бывшего коллегу. Скрюченные пальцы хватали пухлого профессора за одежду и бороду, сжимались на его шее, поднимали над страшными скалящимися лицами, тянули влево и вправо. Ещё хрипящего и барахтающегося человека разорвали на части. Кто-то из мертвецов впился зубами в оторванную руку. Другой, распатронив профессорское брюхо, с увлечением вытаскивал наружу окровавленные кишки.
Поморщившись, Пётр Петрович поспешил отвести взгляд от столь неприглядного зрелища.
— Полагаю, Анатолий Ефремович, вы понимаете, что подобные несчастные случаи иногда происходят.
Толян молча кивнул.
Глава 30. Компас
в которой тяжёлым испытаниям подвергается дружба, семейные ценности, топор, а главное — пуфик с бордовой обивкой и арабскими узорами, зато Марина оживает, а Вексель наконец-то расслабляется
Марина сидела на диване, спокойно глядя перед собой и чуть покачивая головой из стороны в сторону. Её лицо и руки по-прежнему были неестественно бледными, но в редких небольших движениях уже не просматривалось прежней кукольной механистичности, а взгляд казался, осмысленным, хоть и немного отстранённым.
Девушка несколько раз сжала посиневшие пальцы и осторожно пошевелила связанными скотчем запястьями, а потом посмотрела на Векселя.
— Я что-то натворила? — спросила она, встретившись глазами с напряжённым взглядом отца.
— А ты что же? Ничего не помнишь? — после продолжительной паузы ответил мужчина вопросом на вопрос и его голос задрожал. — Ты помнишь, кто это с тобой сделал, Мариночка?
— Я… Не знаю… — девушка нахмурилась, напрягая память. — Никто конкретно. И все вместе, — она зажмурила глаза. — Помню, что мне было холодно. Очень холодно. Шеф сказал, что надо задержаться на точке, чтобы раздать флаеры тем, кто станет выходить с какой-то киношки. Он не знал, что придёт такое резкое похолодание. Или просто не подумал об этом. Оставалось ждать больше часа, а я уже конкретно задубела. Я рассчитывала, что смогу посидеть в кафешке у кинозала, там ещё было что-то вроде книжного магазина, и я могла бестолково походить и поглазеть на полки… А парень… Кто он там… Типа бармен или бариста. Он не открыл, просто молча показал головой через стеклянную дверь и перевернул табличку «закрыто». У них устраивался какой-то движняк по пригласительным… И никому не надо, чтобы я там отсвечивала в этой дурацкой лисе.
— Гнида, — сквозь зубы процедил Вексель.
— Да нет… — Марина открыла глаза и спокойно посмотрела на отца. — Он не виноват. У него тоже есть свой шеф. Зачем ему проблемы? Вдруг бы я захотела втюхать ему свои бумажки и разложить их на стойке. И, честно говоря, я даже кофе покупать не планировала. У меня оставались бабки только на проезд. Так… Попялилась бы на книжки. Погрелась, пока не закончится сеанс… Но этот парень… Он не сделал ничего плохого. Он только перевернул табличку и пошёл. Может, хотел тоже посмотреть кино… А я пошла назад, в сквер неподалёку. Помню, что лавочку уже засыпало снегом. Я его смахнула своей «лапой» и села. Было очень холодно. Я уже перестала чувствовать свои ноги. Стоило, наверное, попрыгать на месте или типа того, но я очень устала. Мне хотелось спать, — девушка прилегла на диванную подушку, свернувшись и подложив руки под голову. — Вот так. И просто уснула. А потом проснулась… Здесь.
Марина посмотрела на отца. На его глазах блестели слёзы.
— Не расстраивайся, пап… Всё в порядке, — Марина приподнялась и протянула вперёд перемотанные клейкой лентой руки. — Может, уже развяжешь меня?
Вексель в нерешительности обернулся на стоящего чуть позади Романа Сергеевича. В лице доктора и всей его позе читалось напряжение, но, перехватив в руках топор, он всё-таки утвердительно кивнул. Старый вор медленно раскрыл нож и аккуратно перерезал накрученный несколькими слоями скотч. Марина потёрла одрябшие запястья, на которых ярко отпечатались края ленты.
— Спасибо. Так намного лучше, — спокойно проговорила девушка, после чего встала и прошлась по комнате. В этот момент обоим мужчинам показалось, что за ней движется невидимый глазу, но ощутимый шлейф холодного воздуха. Марина остановилась у окна, словно вглядываясь в желтоватую дымку, затянувшую снаружи весь городской пейзаж, и прикоснулась пальцами к стеклу. В этом месте сразу же начал образовываться и расползаться во все стороны морозный узор.
— Мне страшно, — вполголоса сказала Марина, словно обращаясь к самой себе. — Со мной что-то не так.
— Что, Марин? — спросил Вексель, не сводя с дочери взволнованного взгляда.
— Не знаю. Это сложно объяснить. Они пытаются, но я пока плохо понимаю, — девушка посмотрела в сторону доктора, который всё ещё стоял в дверях с топором в руке, готовый отреагировать в любую минуту. — Они говорят, что сейчас я не опасна. По крайней мере, в том смысле, в котором вы думаете…
— Кто? О ком ты, дочка?
— О, голосах.
— Ты слышишь какой-то голос? Но тут никого нет.
— Голоса. Их много, — спокойно повторила Марина и улыбнулась той улыбкой, которая была давно знакома Векселю. — Это не привидения. И, конечно, их тут нет. Просто вы не можете их слышать, а я могу. Так теперь работает моя голова… Как радиоприёмник.
— Олежа, да она не в себе! — наконец прервал своё молчание Роман Сергеевич.
— Погоди! — перебил друга Вексель и снова посмотрел на дочь. — И давно ты их слышишь?
— Сразу, как проснулась тут.
— И что же они говорят?
— Много. В основном кричат и стонут. Словно мучаются, как в аду. Но они тоже ни в чём не виноваты. Просто их разум пока спит. Они обязательно проснутся, как и я. А пока просто шумят… Как радиопомехи. Но они не со зла. Так объясняют те, кто говорит.
Девушка снова грустно посмотрела в заиндевевшее окно и вдруг опустилась на пол, прижавшись спиной прямо к батарее отопления и чуть подрагивая.
— Ты замёрзла? — заботливо спросил Вексель.
— Я не знаю. Они говорят, что мне теперь будет нужно больше тепла.
— Может быть, ты хочешь поесть?
— Нет. Но можно выпить чего-то горячего.
— Чаю?
— Можно просто кипятка.
— Принеси, пожалуйста, — попросил Вексель Романа Сергеевича.
Тот согласно кивнул, но прежде чем выйти из комнаты полушепотом проговорил:
— Ты осторожней тут с ней.
Вексель раздражённо махнул рукой и,