С тех пор, каждый день Латинда взглядывал на розы, и самый мрачный день казался ему светлее. А потом оказалось, что масло из лепестков этих чудесных цветов приносит облегчение его ранам…
Эти разрозненные воспоминания приносили маленькую радость старому эльфу, он жил лишь ими да еще иногда обучал молодежь искусству старой как мир магии. А что оставалось еще ему?..
Но где же они, уже и третий день на исходе?..
Латинда нетерпеливо поерзал на ступеньке. Вечерело, и холодом потянуло с отрогов Звенящей горы. Неужели и сегодня не придут?
Но вот его взгляд уцепился за странного вида фигуру, показавшуюся из-за поворота от Кривицы. Размашисто шагавший человек быстро приближался. "Что-то больно высоковат для эльфа, даже для рослого лесовича… И один, без гнома… Да погоди… Неужели, на горбушке несет?! Ах ты, ишь ты!", — Латинда заулыбался радостно, узнав в путнике Свея, однако отсутствие остальных его попутчиков неприятно огорчило его.
Вот уж и совсем близко подошел Свей, и Луцик бежит к нему, а непрошенные слезы навернулись на глаза старого эльфа. Он вдруг остро почувствовал, что нет больше его друга Ольсинора в живых, погиб дракон, и лесович уж совсем не тот, что уходил три дня назад от него. Длинные волосы, откинутые за спину были белыми как снег, а большие внимательные глаза смотрели на Латинду и словно видели его впервые… Не зря говорится, что не тронь тьму, если не хочешь, чтобы тьма коснулась тебя… Но воину не приходится выбирать, когда за его спиной те, кто ждет помощи.
Латинда кивал головой, приветствуя Свея, и протянул ему руки и, взяв большую ладонь лесовича в две своих, крепко сжал их. Чувствовалась былая сила в этом пожатии, всю свою благодарность вложил старый эльф в него. А Свей, легонько сжав его руки в ответ, улыбнулся.
Суетившийся здесь же Луцик, сновал из дома на крыльцо, зажигая белые круглые лампы, и трещал без умолку обо всем подряд, о том как нашел Свея, о том как на них напал огр, как они договорились с лешим… прерывая сам себя и командуя лесовичу, чтобы он брал хозяина на руки и нес в дом…
Свей растерянно смотрел на сидевшего перед ним эльфа и словно силился что-то вспомнить, но память отказывалась ему служить, и он, осторожно подхватив легкое, исхудавшее тело старика, внес его в дом.
Посадив его в кресло возле окна, он стоял теперь посредине комнаты и, видно было, что не помнит он ничего.
— Да не стой ты столбом! — ворчал гном ему по-свойски, бегая у него под ногами и подготавливая стол к трапезе.
Свей засмеялся тихо и сел на первый попавшийся стул.
— Чувствую, знаете вы обо мне больше, чем я сам!
— Да, уж это точно! Точно ребенок неразумный тычешься! — гном остановился напротив Свея и, уставив руки в боки, насмешливо покачал головой.
— Если бы все неразумные были бы как этот, Луцик, то не было бы Тьмы совсем на белом свете, — задумчиво сказал Латинда.
— Ну да, ну да! А я что говорю?! — всплеснул ручками Луцик и исчез в кухне.
Эльф рассмеялся и спросил:
— Что же, князь, неужто ничего и не помнишь? Надеялся я услышать рассказ твой… о том, как вы победили Большого Махаона…
Свей, внимательно глядя на Латинду, пожал плечами и ответил:
— Помню крылья… Крылья большой бабочки… С дивным рисунком… И все… Остальное словно спрятано за ними. Пытаюсь вспомнить, вот вроде сейчас и вспомню… да снова раскрываются огромные крылья и вижу лишь их… Вот ты сейчас сказал — вы… Кто со мной был?
— Да-а, мудрен Махаон был при жизни. И после смерти сумел напакостить… А был ты с другом моим эльфом Ольсинором и драконом-мытарем. Вот отсюда я вас и проводил, и меч свой тебе вручил, Гнев Света…
— Так значит зря я ушел оттуда! — вскочил Свей. — Проклятая память! — заходил он по комнате. — Хорош же я… друзей бросил!
Гном, стеливший в это время праздничную скатерть, очень степенно проговорил:
— Не рви душу себе, князь. Мертвые они… Искал я их. Знаки мне были…
— Какие знаки, Луцик? — оторопел князь.
— Не только вы с лешими да комарами знаетесь, мы тоже кое-чему обучены, — ответил с большим достоинством гном.
— Это уж точно… Что, что, а узнать среди живых пропавший находится или среди мертвых, это Луцик у нас умеет… Ну, свет с ними! — проговорил Латинда.
— Свет с ними, — повторил Свей за ним тихо.
Луцик, собрав на стол все, что было припасено в кладовой, сбегал еще куда-то не надолго и вернувшись с караваем теплого хлеба и головкой сыра, торжественно пригласил всех к столу.
Стол стоял возле окна, поближе к креслу эльфа, поэтому оставалось лишь Свею подвинуться со своим стулом, да сам Луцик взгромоздился на стул да на две подушечки.
Набросившись на холодную индейку, поблескивающую зажелировавшимся бульоном, Свей долгое время молчал. Он был голоден. Да и множество вопросов вертелось у него в голове, не находя ответов. А Латинда и не надоедал ему расспросами, эльф видел, что парень вымотан блужданием в горах и давно не ел.
Вылавливая ложкой плавающие в рассоле грибки, лесович вдруг рассмеялся:
— Что за грибы такие? Мне кажется, ничего вкуснее не ел никогда… — он расстерянно помолчал и добавил: — словно помню, что не ел…
— Тролливели это… — ответил Латинда, улыбаясь в ответ, — тролливели, потому что большие очень вырастают, не должно быть их у вас…
— Где это у нас? — быстро переспросил Свей.
— В Заонежье… Край такой есть в Ивии, где лесовичи живут. — ответил эльф. — Не помнишь?
— Не помню… — проговорил лесович не сразу. — Это далеко?
— Далеко… — покивал головой Латинда. — Очень далеко.
— Все равно пойду, эльф, — решительно проговорил Свей. — Словно зовет меня кто-то там, ждет… Пойду, а там дойду, не дойду… будь что будет!
Латинда все также с улыбкой смотрел на молодого лесовича. И казалось ему, что он непременно дойдет, и будет у него все хорошо… Потому что как и три дня назад, когда князь собирался в Мерзкую балку, так и сейчас была видна золотистая прозрачная руна, висевшая в воздухе там, где только что была рука Свея. Она словно подтверждала правильность принятого решения своего хозяина. Но эльф знал, что решение-то может быть правильным, но вот чем оно завершится — это еще бабушка надвое сказала…
4
Утро выдалось пригожее. Розы заглядывали в окна своими нежными соцветиями, роняя розовые лепестки на землю, но это все ничего, лишь бы новые бутоны появлялись вновь и вновь…
Латинда смотрел в окно, щурясь от лучей восходящего солнца. Ему хорошо была видна дорога, по которой быстро удалялся Свей.
Проговорив до петухов, спать они легли уже под утро. Старый эльф еще долго лежал, прислушиваясь как скребет по стене слива ветвями, качаясь от ветра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});