— Когда в башню ударила молния, я был в долине, — продолжал Лю-Цзе. — Ибо написано: «Важные события всегда отбрасывают тень». Но я не мог точно определить место, пока не стало слишком поздно. Затем я предпринял спринтерский подъем со скоростью молнии по склону горы длиной в полмили… Никто не смог бы повторить это. Впрочем, я почти успел — уже врывался в дверь, когда все пошло прахом!
— Тогда тебе не за что себя винить.
— Да, но знаешь, как бывает… Постоянно думаешь: «А вот если бы я пришел чуть раньше»… Или: «А вот если б я выбрал другую дорогу…», — покачал головой Лю-Цзе.
— В общем, часы пробили… — сказал Лобсанг.
— Пробили, но не время. Они своего рода пробили вселенную. И остановились. Я же говорил, часть часов находилась вне этой вселенной. Поэтому не смогла влиться в поток. Она пыталась считать тики, а не двигаться вместе с ними.
— Но ведь вселенная огромна! Она не может быть остановлена каким-то часовым механизмом!
Лю-Цзе бросил окурок в огонь.
— Настоятель утверждает, что размер не имеет значения, — пожал плечами он. — Послушай, ему понадобилось прожить девять жизней, чтобы узнать то, что он сейчас знает. Поэтому мы не виноваты, что чего-то не понимаем. История разбилась вдребезги. Она единственная поддавалась воздействию. Очень странное событие. Повсюду зияли трещины. Эти самые, ну… не помню точное слово… нити, по которым можно было узнать, к каким отрывкам настоящего принадлежат отрывки прошлого, — все эти нити были оборваны.
Некоторые утрачены навсегда. — Лю-Цзе пристально смотрел на угасающее пламя. — Мы соединили их, как смогли, — добавил он. — Залатали всю историю снизу доверху. А прорехи заполнили временем, позаимствованным из других эпох. Заплат понаставили.
— Неужели люди ничего не заметили?
— А почему они должны были заметить? Когда мы закончили, все стало так, как было всегда. Ты удивишься, узнав, что сошло нам с рук. Например…
— Слушай, наверняка кто-нибудь что-нибудь заметил.
Лю-Цзе искоса посмотрел на Лобсанга.
— Странно слышать подобное именно от тебя. Я и сам часто задумывался над этим. Люди привыкли спрашивать: «Интересно, куда подевалось все время?» или «Это же было как будто вчера, а?» В любом случае, у нас не было другого выхода. И все получилось не так уж плохо.
— Но люди могли посмотреть в учебники по истории и увидеть…
— Слова, юноша. Больше ничего. Люди играют со временем с тех самых пор, как стали людьми. Тратят его попусту, убивают, экономят, наверстывают. Уж поверь мне. Головы людей созданы для игр со временем. Они делают то же, что и мы, но мы лучше обучены и обладаем рядом дополнительных способностей. И мы многие века потратили на восстановление порядка. Посмотри как-нибудь на работу Ингибиторов в обычный, спокойный день. Они непрерывно перемещают время, растягивают его в одном месте, сжимают в другом… Нелегкая работенка. Я не допущу, чтобы второй раз все пошло прахом. Если это случится, восстанавливать будет нечего.
Лю-Цзе посмотрел на тлеющие угли.
— Забавно то, — промолвил он, — что в самом конце жизни Когду начали приходить всякие курьезные мысли по поводу времени. Помнишь, я рассказывал, что он считал время живым? По крайней мере, говорил, что оно ведет себя как живое существо… Очень странная идея. Он утверждал, что встречался с временем и оно оказалось женщиной. Так ему показалось. Все твердят, мол, это такая сложная метафора… Быть может, я сильно стукнулся головой или со мной еще что случилось, но в тот день, посмотрев буквально за мгновение до взрыва на стеклянные часы, я увидел…
Он встал и взял в руки метлу.
— Пора продолжать путь, сынок. Еще две-три секунды, и мы в Бонг-Футе.
— Но ведь ты не закончил свой рассказ, — сказал Лобсанг, торопливо вскакивая на ноги.
— Это была так, стариковская болтовня, — отмахнулся Лю-Цзе. — Когда тебе переваливает за седьмую сотню, мысли начинают слегка путаться. Идем же.
— Метельщик?
— Да, отрок?
— А зачем мы тащим с собой эти маховики?
— Всему свое время, отрок. Надеюсь.
— Мы несем с собой запас времени, правильно? И если время остановится, мы сможем продолжить свой путь. Как… ныряльщики?
— Прямо в точку.
— И?..
— Еще вопрос?
— Время — это «она»? Никто из учителей даже не упоминал об этом, и в свитках я ничего подобного не видел.
— Не смей даже думать об этом. Когд написал… ну, в общем, это называется Тайным Свитком. Его хранят в закрытой комнате. Видеть его разрешается только настоятелю и самым старшим монахам.
Лобсанг не мог не обратить на это внимания.
— В таком случае как ты…
— Не думаешь же ты, что столь высокопоставленные лица сами подметают там пол? — осведомился Лю-Цзе. — А там ужасно много пыли.
— И что в этом свитке написано?
— Я прочел совсем немного. Почувствовал себя как-то неловко, — ответил Лю-Цзе.
— Ну и? Что же там было?
— Поэма о любви. Кстати, очень талантливо написанная.
Лю-Цзе принялся нарезать время, и тело его сразу потеряло свои очертания, а затем потускнело и вовсе исчезло. Зато на заснеженном поле появилась цепочка следов.
Лобсанг обернулся во время и последовал за ним. Вдруг из ниоткуда возникло воспоминание: «Когд был прав».
ТикСуществует множество похожих на склады помещений. Особенно много их в каждом старом городе, вне зависимости от того, насколько дорога земля под застройку. Иногда пространство просто теряется.
Строится мастерская, а рядом — еще одна. Фабрики, кладовые, сараи и пристройки ползут друг к другу, встречаются и сливаются. Крышами пространств между наружными стенами служит рубероид. Участки земли странной формы колонизируются сколачиванием стен и вырубкой дверных проемов. Ненужные двери закрываются штабелями дров или новыми стеллажами для инструментов. Старики, которые знали, где что находилось, переезжают и умирают, как мухи, которыми усыпаны толстые паутины на заляпанных грязью окнах. А у молодых людей, привыкших жить в шумном мире урчащих станков, малярных мастерских и заваленных деталями верстаков, на всякие исследования просто нет времени.
Итак, стоит себе склад с очень-очень грязной стеклянной крышей, и каждый из четырех хозяев фабрики считает, что этот склад принадлежит кому-то из остальных трех, если вообще вспоминает о его существовании. В действительности каждому из них принадлежало по одной стене, а кто именно возводил над ними крышу, этого уже и не помнят. За стенами со всех четырех сторон люди и гномы ковали железо, пилили доски, вили веревки и вворачивали винты. Но здесь царила тишина, ведомая только крысам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});