свободы, равенства и братства, которые характеризовали древний род».
Теории матриархата – как Бахофена, так и Моргана – были если и не полностью проигнорированы, то оспорены большинством антропологов. То же произошло и с Робертом Бриффо, который в своей работе «Матери»[44] продолжил исследования Бахофена и подтвердил их блестящим анализом новых антропологических данных. Степень антагонизма заставляет заподозрить, что критика была не лишена основанных на эмоциях предрассудков в отношении теории матриархата, столь чуждой мыслям и чувствам нашей патриархальной культуры. Нет сомнений в том, что многие единичные возражения против теории матриархата обоснованны. Тем не менее основной тезис Бахофена, согласно которому мы обнаруживаем более древний слой матриархальной религии под более поздней патриархальной религией Греции, представляется мне бесспорно доказанным.
После этого краткого обзора теории Бахофена мы находимся в лучшем положении для обсуждения гипотезы о том, что тему враждебности между отцом и сыном, пронизывающую трилогию Софокла, следует понимать как нападки на победивший патриархальный порядок со стороны представителей побежденной матриархальной системы.
«Царь Эдип» предлагает мало прямых доказательств, за исключением некоторых моментов, которые вскоре будут упомянуты. Однако оригинальный миф об Эдипе, существовавший в Греции в различных вариантах, на котором Софокл построил свою трагедию, дает важное указание. В различных формах мифа фигура Эдипа всегда связана с культом хтонических богинь, представляющих матриархальную религию. Почти во всех версиях мифа, от детских злоключений Эдипа до обстоятельств его смерти, может быть найдена эта связь[45]. Так, например, в Этеоне, единственном городе Беотии, где почитался культ Эдипа и где, возможно, зародился миф о нем, имеется храм Деметры, богини плодородия и земледелия[46]. В Колоне (вблизи Афин), где Эдип находит последнее пристанище, существовал древний храм Деметры и эриний, основанный, возможно, до возникновения мифа об Эдипе. Как мы увидим ниже, в «Эдипе в Колоне» Софокл подчеркивал эту связь Эдипа с хтоническими богинями.
Другой аспект мифа – связь Эдипа со Сфинкс – также указывает на связь Эдипа с матриархальным принципом, как он описан Бахофеном. Сфинкс объявила, что тот, кто сумеет отгадать ее загадку, спасет город от ее гнева. Эдип добивается успеха там, где до него всех постигала неудача, и тем самым делается спасителем Фив. Однако если посмотреть на загадку более внимательно, поражает незначительность загадки по сравнению с наградой за разгадку.
Любой двенадцатилетний сообразительный ребенок мог бы догадаться, что тот, кто ходит сначала на четырех, потом на двух и наконец на трех – это человек. Почему правильная догадка должна быть доказательством таких необыкновенных возможностей, чтобы сделать ее автора спасителем города? Ответ на этот вопрос дает анализ настоящего значения загадки, анализ, который должен следовать принципам толкования мифов и сновидений, разработанным Бахофеном и Фрейдом[47]. Они показали, что часто наиболее важный элемент реального содержания сновидения или мифа выглядит значительно менее важной или даже незначительной частью очевидного сюжета, в то время как та часть очевидного изложения, на которой делается главный акцент, занимает на самом деле очень скромное место.
Если применить этот принцип к мифу о Сфинкс, то представляется, что важный элемент – не та часть, которая подчеркивается явной формулировкой загадки, а ее разгадка – человек. Переведя слова Сфинкс с символического языка на обычный, мы услышим: «Тот, кто знает, что самый главный ответ, который человек может дать на самый трудный из стоящих перед ним вопросов, – это сам человек, тот может спасти человечество». Сама по себе загадка, ответ на которую не требует большего, чем сообразительность, служит всего лишь завесой, скрывающей настоящий смысл вопроса: значительность человека. Именно этот акцент на значительности человека есть часть принципа матриархального мира, как его описывает Бахофен.
В «Антигоне» Софокл сделал этот принцип основой противостояния Антигоны и Креонта. Для Креонта и патриархального порядка, который он представляет, значение имеют государство, созданные человеком законы и подчинение им. Для Антигоны значение имеют сам человек, законы природы и любовь. Эдип становится спасителем Фив, доказав самим своим ответом на загадку Сфинкс, что принадлежит к тому же миру, который представлен Антигоной и выражаемым ею матриархальным порядком.
Один элемент, содержащийся и в мифе и в «Царе Эдипе» Софокла, казалось бы, противоречит нашей гипотезе – это фигура Иокасты. Если предположить, что она символизирует материнский принцип, возникает вопрос: почему мать гибнет, вместо того чтобы торжествовать, если предложенное здесь объяснение правильно. Ответ на этот вопрос покажет, что роль Иокасты не только не противоречит нашей гипотезе, но, скорее, подтверждает ее. Преступление Иокасты заключается в том, что она не выполнила свой материнский долг: она хотела убить свое дитя, чтобы спасти мужа. С точки зрения патриархального общества, это законное решение, однако с позиций матриархальной этики такое преступление непростительно. Именно Иокаста своим преступлением кладет начало цепи событий, в конце концов приводящих к гибели – ее собственной, ее мужа и ее сына. Чтобы понять это обстоятельство, нельзя упускать из вида тот факт, что миф, каким он был известен Софоклу, уже претерпел изменения в соответствии с патриархальным паттерном, что явная и осознанная точка отсчета носит патриархальный характер, а скрытое и более древнее значение предстает только в завуалированной и часто искаженной форме. Патриархальная система победила, и миф объясняет причины падения матриархата. Он предполагает, что мать, нарушив свой первоочередной долг, обрекла себя на гибель. Окончательное суждение о том, правильна ли такая интерпретация роли Иокасты, должно, впрочем, дождаться анализа «Эдипа в Колоне» и «Антигоны».
В «Эдипе в Колоне» мы видим, как слепой Эдип в сопровождении двух дочерей приходит в окрестности Афин, в рощу, посвященную богиням плодородия. Оракул предсказал, что если Эдип будет похоронен в этой роще, он будет защищать Афины от нашествия врагов. По ходу действия трагедии Эдип сообщает Тезею, царю Афин, о пророчестве оракула. Тезей радостно принимает предложение Эдипа стать посмертным благодетелем Афин. Эдип удаляется в рощу богинь и таинственным образом умирает там; смысл этого не понятен никому, кроме Тезея.
Кто такие эти богини? Почему они предлагают Эдипу убежище? Что имеет в виду оракул, обещая, что, найдя последний покой в этой роще, Эдип вновь обретет роль спасителя и благодетеля?
В «Эдипе в Колоне» Эдип умоляет богинь:
О рой могучих, грозноликих дев!
У вас впервые я согнул колени,
Пройдя рубеж аттической земли;
Явите ж милость Фебу, милость мне.
Он сам в тот день неслыханных гаданий
От долгих мук мне отдых предвещал.
«В предельный край, – так молвил он, – придешь ты.
Богинь почтенных[48] утомленный гость;