Едва приземлились на площадку Ковчега для дозаправки, как к вертолету бросился, сверкая круглыми очками на некрасивом лице, долговязый худой полковник медицинской службы:
— Где раненый? — голос его был требователен и напорист. Он буквально заскочил в салон и увидев лежащего кулем немца, бросился к нему.
— Это не раненый, товарищ полковник! — прикрыл Штрауха от доктора Тихонов, — раненый вон, в конце салона. Медик кинулся туда. Один взгляд на окровавленные повязки, рука на пульс и он уже распоряжается, как будто он здесь единственный самый главный командир:
— Носилки сюда! Срочно в операционную!
В салон заскочили его помощники и отодвинув в сторону растерявшуюся от напора полковника Зою, аккуратно переложили раненого на носилки и тут же, ловко, будто они всю свою жизнь занимаются выгрузкой раненых из вертолетов, выскочили с ним наружу. Полковник ринулся вслед за подчиненными, но был остановлен Волковым:
— Сергей Сергеевич! Товарищ Юдин[ii]!
— Да?! Только быстро, мне некогда!
— Товарищ Юдин, Вы понимаете, что я не смогу оставить раненого на базе?
— Я понимаю, что если его сейчас не прооперировать, то до большой земли он не долетит, товарищ полковник государственной безопасности! А здесь у меня есть все шансы вытащить парня с того света! Все товарищ Волков, каждая секунда на счету, — и доктор, не дожидаясь ответа, бросился догонять санитаров. Владимиру Викторовичу оставалось только крикнуть ему вслед:
— Сколько хоть по времени займет операция?
— Потом, все потом! — махнул рукой Юдин, скрываясь во входном проеме базы.
— Это кто? — подойдя к Волкову и поздоровавшись с ним, спросил Сашка, кивнув на вход в базу.
— Юдин Сергей Сергеевич, заместитель Главного хирурга армии. Повезло вашему раненому, что он здесь оказался.
— Так себе везение, — не согласился Сашка.
— Ты летчик. Ты просто не понимаешь, что то, что вы сделали, вся эта операция, была один сплошной риск. И добиться абсолютного успеха потеряв при этом двух бойцов, причем второй возможно не безвозвратно, это просто чудо! — Волков покачал головой, глядя на обходящую свой вертолет дочь, — так Ленка скоро меня наградами обойдет.
— Не обойдет, — усмехнулся Сашка, — у вас их уже богато.
— Богато, — отстраненно протянул Волков, — Саша, я не могу оставить раненого здесь. Ты же знаешь, у меня каждый человек по спецспискам. Он выздоравливать начнет, мне его в палате не выпуская держать? А потом на Большую землю как?
— Да заберем мы его Владимир Викторович. Главное чтоб этот ваш главный хирург успел. Мне линию фронта по темноте пролетать лучше.
— Заместитель.
— Что заместитель? — не понял Сашка.
— Заместитель Главного хирурга.
— Да какая разница! — махнул рукой Сашка, — хоть главный стоматолог, лишь бы Лукина вытащил.
— Этот вытащит, — уверенно заявил Волков, — пойдем, товарищ Сталин просил, чтоб ты с ним связался, как прилетишь. Сашка поморщился. Точно сейчас за склад пропесочит.
На удивление, сильно стружку Сталин снимать не стал, лишь укоризненно покачал головой и устало как-то по-домашнему сказал:
— Саша, Саша, и когда ты повзрослеешь? Ты же командир корпуса особого назначения, а не авантюрист какой-то из американского кино. Хорошо знаю я за тобой такую черту, предупредил Ганина.
Сашка виновато понурился. Лучше бы разгон устроил, а вот этот тихий укоризненный голос. Стаин вдруг с удивлением понял, что для него неожиданно очень важно стало не потерять доверие Иосифа Виссарионовича. И не потому, что это грозит ему какими-то последствиями, а потому, что он бесконечно уважает этого мощного человека с добрым прищуром смотрящего на него усталыми глазами с монитора компьютера центра связи.
— Виноват, товарищ Сталин.
— Скажи спасибо Ганину, — ворчливо заметил Сталин, — если б не он, был бы виноват. И начинай уже думать! Не заставляй меня пожалеть, что я тебе командование доверил, — Верховный добавил в голос стужи. По спине у Сашки пробежали мурашки.
— Я постараюсь, товарищ Сталин.
— Ты не старайся, ты сделай! Как там пленный? — разгон подошел к концу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Проспался, — скривился Сашка, — пытался буянить, пришлось успокоить.
— Вы там его не сильно помяли? Мне его еще мировой общественности предъявлять вместе с доказательствами его художеств, — Сталин усмехнулся, показывая, что степень помятости Штрауха беспокоит его по стольку поскольку.
— Не сильно, — поддержал Верховного улыбкой Сашка, — немножко взгляд выразительней сделали, но это пройдет.
— Ясно. Надеюсь, ты вел съемку операции?
— Только видеофиксация штурмовки, работу осназа никто не фиксировал.
— И не надо. Это такие герои, которых не надо знать в лицо. Кто из людей Ганина с тобой летит?
— Лукин. Тяжело ранен. Сейчас ему тут операцию делают. И Космодемьянская.
Иосиф Виссарионович задумался:
— Значит, судьба ей в героях ходить, — он хитро усмехнулся, — вот с ней и будете перед журналистами отдуваться.
— Товарищ Сталин!
— Что товарищ Сталин? Этот тебе наказание за авантюризм, — он уже откровенно смеялся. — Вторую порцию дома от Мехлиса получишь, — в глазах Сталина мелькнуло веселое предвкушение. Сашка скривился. Что еще задумали эти старшие товарищи? Наверняка что-то такое, что придется опять расхлебывать бессонными ночами, будто ему подготовки к параду мало. И так сплошные тренировки. И с заданием этим из графика выпали, а ведь еще с партизанами работать. Может зря они на парад так замахнулись?! Но ведь Сталин сам попросил удивить, вот и приходится стараться. Теперь еще и журналисты. И Мехлис что-то задумал.
— Есть — отдуваться перед журналистами!
— Вот это правильный ответ, товарищ подполковник государственной безопасности. Когда домой вылетаешь?
— Как Лукина прооперируют. Товарищ Сталин, если не успеют, прошу разрешить задержаться на базе на сутки.
Подумав, Сталин махнул рукой:
— Разрешаю. Но если успеете, ждем в Москве сегодня. И Волков пусть там сообщит куда следует, когда полетите, чтоб встречу организовали.
— Передам.
— Все. Жду в Москве, — Сталин отключил связь. Сашка тяжело откинулся на спинку стула. И все-таки, что же они там опять задумали?
[i] Не переживай ты так, Федоренко. Долетит она. Силушка какая в этих их вертолетах. Жуть! Сам же видал. А сестренка у тебя девка боевая.
[ii] Серге́й Серге́евич Ю́дин (27 сентября [9 октября] 1891, Москва — 12 июня 1954, Москва) — крупный советский хирург и учёный, заслуженный деятель науки РСФСР (1943), главный хирург НИИ СП имени Н. В. Склифосовского, директор НИИ хирургии имени А. В. Вишневского. Лауреат Ленинской (1962, посмертно) и Сталинских (1942, 1948) премий. Действительный член Академии медицинских наук СССР (1944). Почётный член Английского королевского Колледжа хирургов (1943), Американской ассоциации хирургов (1943), хирургического общества Парижского университета (1947), Пражского, Каталонского обществ хирургов. Почётный доктор Сорбонны (1946). В годы Великой Отечественной войны С. С. Юдин в звании полковника медицинской службы, в должности консультанта часто выезжал на фронт и оперировал в полевых условиях. Основным направлением в лечении раненых в годы Великой Отечественной войны С. С. Юдин считал широкую хирургическую обработку ран, местное и общее применение сульфаниламидных препаратов, глухую гипсовую повязку. Он предложил оригинальную методику хирургической обработки огнестрельных ранений бедра, что принесло значительный эффект. Для этого он сконструировал специальный походный ортопедический стол, который широко применялся на фронте. Кого как не его командировать на Ковчег для изучения достижений будущего в области военно-полевой хирургии. Бурденко в это время был уже сильно болен после перенесенного инсульта.
XVI
— Товарищи, там, — Сашка махнул рукой на запад, — юго-западней Вязьмы в окружении карателей сейчас бьются и умирают бойцы партизанского соединения товарища Воронченко. Без медикаментов, без боеприпасов, без надежного тыла. Верховным Главнокомандующим нашему корпусу поставлена задача обеспечить воздушный мост к партизанам и в случае необходимости поддержать их прорыв воздушно-бомбовыми ударами, — Стаин обвел глазами стоящих перед ним людей. Бабий корпус — так их прозвали, были и другие, более оскорбительные прозвища, но то за глаза. И пусть! Они уже доказали, что могут и умеют воевать!