работе. Что ж, энтузиазма ему не занимать. Лет, наверное, тридцати пяти, бледный и худой, в очках с металлической оправой, он источает чрезмерное жизнелюбие, граничащее с легкой придурковатостью, и кипит энергией так, будто три последних эспрессо явно были лишними, однако Ричард подозревает, что все это просто образ. Жизнерадостная манера оказывается настолько неожиданной, что невольно подкупает, слишком уж она отличается от поведения других специалистов, с которыми встречается Ричард. Не то чтобы он в чем-то их винил. Работать с больными БАС — то еще веселье.
— Итак, рассказывайте, как у вас обстоят дела, — говорит доктор Джордж.
— Во-первых, — начинает Карина, — его трудно понять, когда…
— Извините. Прошу простить, что перебиваю. Но позвольте, я вас прямо здесь и остановлю. Хочу все услышать из первых уст. Это же логично? Ричард? — Доктор Джордж приподнимает брови и с улыбкой кивает Ричарду: — Прошу.
— Я те-а-ю го-лос, и-мы-хо-тим нать, что мо-но де-лать, то-бы я мог ка-то ощать-ся.
— Хорошо, понятно. Я немного огорчен, что мы с вами встречаемся только сейчас. Жаль, что вы не пришли ко мне сразу после того, как вам поставили диагноз, или хотя бы пару месяцев назад.
Невролог Ричарда, который направил его к доктору Джорджу, подтвердил, что пациенту при постановке диагноза сказали о возможности загрузки и сохранения голоса и позднее неоднократно напоминали об этом, однако Ричард ничего такого не помнит. Узнав о своей болезни, он был в состоянии шока, а потом не меньше трех месяцев — в состоянии отрицания. Информация о докторе Джордже была погребена где-то в кипе другой пугающей информации о вещах, с которыми не хотелось иметь ничего общего, например о гастростомии, инвазивной вентиляции легких и креслах-колясках с электроприводом. Даже когда Ричард принял поставленный ему диагноз, тот факт, что он со временем потеряет голос, принимать отказался. Некоторым больным БАС удается его сберечь. Может, и ему повезет. У него такое чувство, что загрузить собственный голос — это все равно что обустроить детскую или разбить бейсбольную площадку посреди кукурузного поля. Если он создаст голосовой банк, тот ему непременно понадобится.
— Зна-ю, не-мно-го ри-по-здал на ве-че-рин-ку.
— Нестрашно. Вечеринка еще не закончилась. Притом что ваш голос потерял в мелодичности и уже не такой сильный, каким, я уверен, был раньше, он все еще исключительно ваш. То, как вы выделяете слоги, используете идиосинкратические фразы, даже звуки, которые вы издаете, — смех, к примеру, — все это характерно только для вас. Записав их, мы сможем сохранить процесс общения личным и живым.
Ричард задумывается над тем, какой у него смех. Такой же, каким он был до БАС? Пытается вспомнить, когда он в последний раз смеялся в полный голос, но в голове одна пустота. Жизнь уже довольно давно не подкидывает ему ничего смешного. Поскольку все прочие звуки, вылетающие у него изо рта, изменились, он подозревает, что и смех стал другим. Он пытается услышать его внутренним ухом, но находит только тишину. Надо будет попробовать рассмеяться, когда он окажется дома.
— Хотя ваш голос сейчас звучит по большей части монотонно, результаты вас удивят. Даже мельчайшие его модуляции могут передать оттенки эмоций и личности, на что просто нельзя рассчитывать при использовании голоса, синтезированного компьютером.
Доктору Джорджу нет нужды убеждать Ричарда в ценности использования собственного голоса в сравнении с компьютерным аналогом. Он представляет себе многообразие всего того, что можно выразить при помощи тончайших нюансов звука. Нажатием всего одной клавиши на фортепиано передается полный диапазон человеческого опыта. До первой октавы можно сыграть стаккато и фортиссимо. Получится громкий и неожиданный вопль! — он будет означать злость, опасность, удивление. Та же сама нота, сыгранная пианиссимо, станет шепотом, легким касанием, нежным поцелуем. Если до первой октавы продлить, да еще и воспользовавшись педалью, вы услышите томление, интерес, угасающую жизнь.
Одна и та же нота, сыгранная новичком и маэстро, — это две совершенно разные истории. О чем повествует моцартовский Концерт № 23 ля мажор? Какие чувства он пробуждает у слушателей? Все зависит исключительно от того, кто его исполняет. Поэтому — да, Ричард все понимает.
— Мне нравится думать, что голосовой банк представляет собой некий акустический отпечаток. Голос является частью нашей уникальной индивидуальности, нашей самобытной личности. Как вам известно, БАС забирает у человека всё. Запись голоса — хороший способ сохранить частичку вашей сути, пока она еще существует.
Пока он еще существует.
— Синтезированная речь лишена полутонов. Звучит как голос, который использует Стивен Хокинг. Вы, наверное, слышали. Ему не хватает музыкальности. Знаете, как важна музыкальность для передачи смысла?
Лучше, чем доктор Джордж способен вообразить. Сейчас голос Ричарда представляет собой инструмент, из которого можно извлечь всего одну ноту, как из дурацкой бумажной дуделки с детских праздников. Артикуляция стала невнятной, его когда-то точеные согласные затупились до мягких округлых комочков каши во рту. Даже Карина с Биллом, уже набравшиеся опыта, привыкшие каждый день общаться с Ричардом, едва могут разобрать, что он говорит. Звуки извлекаются мучительно медленно, каждый слог дается с трудом, а воздуха в легких хватает на три-четыре слова кряду. Зачастую терпение у Ричарда заканчивается еще до того, как он откроет рот, а потом уже и желание пропадает.
— Выбирайте, что записать, на свое усмотрение. Процесс может показаться утомительным, на него действительно потребуется какое-то время. Но обещаю, оно того стоит. Не записывайтесь днем или вечером, к этому времени у вас не останется ни голоса, ни сил. Потому-то я и назначил встречу сегодня на четыре. Хотел услышать вас усталым. Записывайтесь по утрам. Логично?
Ричард кивает.
— И нам надо беречь ваши силы. Для таких фраз, как «хочу пить», можно использовать синтезированный компьютером голос. «Спасибо большое» лучше будет звучать вашим собственным голосом. Понимаете, к чему я клоню?
Ричард понимает, но ему не приходит в голову, что еще стоит записать, кроме «спасибо большое».
— У вас ес пи-сок?
— Есть! Вы прямо ловите все на лету. Да, у нас имеется базовый список, с которого можно начать. Но здесь нет никаких правил. Записывайте все, что хотите. Хорошей идеей будет записать то, что я называю посланиями в наследство. Они не ограничены одной фразой или предложением и не касаются ежедневных действий. Это могут быть размышления о том, какой вы человек, или напутствия, которые вы хотите оставить своим любимым, например жене.
Доктор Джордж пристально смотрит на Карину и широко улыбается.
— Я его бывшая жена, — быстро исправляет доктора Карина, говоря четко и громко, чтобы не возникло ни малейших недоразумений.
— Вот как. Вы молодцы, — продолжает улыбаться нисколько не смутившийся доктор Джордж. — Есть люди, которые любят