камбузе. Рука Зандерса падает с моего бедра, я прижимаю руки к груди, пытаясь использовать их в качестве импровизированного барьера.
– Это было только один раз.
Зандерс качает головой, не купившись на мои слова.
– Это был один раз, пока не случилось продолжения. – Он поворачивается, чтобы вернуться на свое место, оставляя меня на камбузе одну. Но прежде чем уйти, быстро оглядывается, его глаза скользят по моему телу, охватывая каждый сантиметр. – Потому что одного раза мне чертовски мало, и я не думаю, что для тебя это не так.
Я сжимаю бедра, при воспоминании о прошлой ночи мое лицо вспыхивает.
– О, и мне нужна газировка.
Закатив глаза, я в тысячный раз говорю ему:
– Она в холодильнике.
– Побольше лайма, Стиви, милая. – На глупом самодовольном лице Зандерса появляется довольная улыбка, и он неторопливо возвращается на свое место.
19. Стиви
– Рози, девочка моя, когда же тебя удочерят?
Конечно, вопрос риторический, учитывая, что Рози – красивый, черный с подпалинами пятилетний доберман, и она не может мне ответить.
Я еще раз чешу ее за ушами, прежде чем запереть ее клетку на ночь, а большое тело Рози сворачивается калачиком на флисовом одеяле, которое я припасла для нее на прошлой неделе. Ей вполне комфортно в своей клетке. Она живет здесь уже целый год.
Я прожила в Чикаго всего несколько месяцев, но, судя по тому, что рассказала мне Шерил, владелица приюта, я у Рози любимица.
Большинство людей думают, что она устрашающая, но это снаружи, а внутри Рози милая и нежная, и у нее много любви, которую она готова подарить, если найдется правильный человек.
– В самом деле, забрала бы ты эту милую девочку к себе домой.
Шерил стоит позади меня, а я продолжаю сидеть перед клеткой Рози, наблюдая, как она засыпает.
– Если бы я только могла. У брата-близнеца аллергия.
– Эх. Думаю, я бы променяла брата на собаку.
– Иногда и я об этом подумываю, – поддразниваю я. – Хочешь, закрою сегодня вместо тебя?
Шерил отмахивается:
– Стиви, тебе двадцать шесть лет, и сегодня субботний вечер. Уверена, у тебя найдутся дела поважней, чем торчать здесь со старухой и старыми собаками.
Шерил, может, и вдова шестидесяти с лишним лет, но в ней нет ничего старого. Она по-прежнему бодра духом и работает в приюте безумное количество часов. И все потому, что она, как и я, любит это место и этих собак.
«Пожилые собаки Чикаго» – некоммерческая организация, которую основали Шерил и ее покойный муж, спасая собак из приютов для бездомных животных или подбирая брошенных животных, от которых семьи имели наглость отказаться, когда домашний питомец стал для них слишком стар.
Не заставляйте меня углубляться в эту тему. Я пла́чу не часто, но это случается каждый раз, когда хозяева под тем или иным благовидным предлогом бросают немолодую собаку.
Как можно оставить того, кто безоглядно тебя любил? С тех пор как скончался муж Шерил, здание начало постепенно приходить в упадок, и, к сожалению, большинство людей по-прежнему предпочитают покупать щенков, а не брать в дом животное постарше. Пожертвований практически нет, их едва хватает на то, чтобы поддерживать приют и наполнять собачьи миски.
Мой брат Райан – наш самый большой жертвователь, и я думаю, это потому, что он чувствует себя виноватым из-за того, что я не могу никого из них забрать домой.
Я бы проводила здесь все свое время, если бы могла, но, к сожалению, это не позволяет оплачивать счета. Не то чтобы у меня их было много, я даже не плачу за аренду. Но когда я все-таки съеду, мне нужно будет сохранить свою высокооплачиваемую работу, чтобы сводить концы с концами.
– Серьезно, Стиви, ступай развлекись! – Шерил усаживается за стойку регистрации, поправляет очки на носу и начинает разбирать стопку счетов, на которые, боюсь, у нее не хватит денег.
Может, стоит сказать Шерил, что мой вариант развлечения – надеть свои самые мягкие спортивные штаны и, свернувшись калачиком на диване, смотреть фильмы, пока Райан играет в выездной серии, а Инди пошла на свидание со своим парнем? Нет, придержу этот маленький факт при себе. Пусть думает, что она живет косвенно через меня, но, честно говоря, у Шерил, вероятно, жизнь более захватывающая.
Или это не так? Ведь всего неделю назад у меня был лучший секс в моей жизни с самым отъявленным засранцем в НХЛ.
– До завтра. – Я быстро машу Шерил рукой и выскакиваю в ночь.
Достав телефон и торопясь вернуться в квартиру, я проверяю счет матча «Рапторс». У них была редкая дневная игра, и я странным образом увлеклась хоккеем с тех пор, как менее двух месяцев назад стала сопровождать команду в перелетах.
Заголовок, который всплывает первым, – это победный счет 4: 2 в матче с «Анахаймом».
Под вторым заголовком нарисовано лицо Зандерса, а рядом с ним потрясающая женщина, вместе с ним покидающая арену.
Это четвертая игра «Чикаго» с тех пор, как мы вернулись в город, и это четвертая женщина, с которой он сфотографирован.
Ничего удивительного.
Я знала, на что подписывалась, когда связалась с ним той ночью в Вашингтоне, и я совсем не ревную.
Ладно, это ложь. Я ревную, но только потому, что не могу перестать думать о той ночи. Было так хорошо, и я оказалась права – с тех пор мой вибратор совершенно не помогает.
Слова Зандерса звучали у меня в голове всю неделю. «Потому что одного раза мне чертовски мало». Я тоже не думаю, что для меня одного раза достаточно, но это не меняет того факта, что больше этому не бывать. Мне с ним не по пути. Я не знаю, зачем он вообще это предложил. В каждом городе, который мы посещаем, за этим парнем бегают девушки, и город, в котором мы живем, – явно не исключение.
Другие заголовки сообщают о Зандерсе и драке, в которую он ввязался сегодня днем во время игры, о штрафе, который ему назначили за то, что он ударил противника слишком сильно и слишком грязно, и еще больше – о его репутации, которая для него – как знак почета, репутации, которую я терпеть не могу.
Засовывая телефон в сумку, я молча поднимаюсь на лифте в свою квартиру. Здесь царит тишина, за вычетом клавиш пианино, поющих серенаду в металлической кабине. Я уверена, что соседи Райана не раз задавались вопросом, действительно ли я здесь живу, когда я, растрепанная, прихожу домой в своих мешковатых фланелевых брюках и не очень белых кроссовках, покрытая собачьей шерстью.
Придя домой, я нахожу висящий на входной двери Райана конверт с напечатанным снаружи номером нашей квартиры. Я снимаю скотч, отпираю дверь и бросаю ключи на консольный столик.
Скинув обувь, сажусь за кухонный стол и вскрываю конверт. В нем несколько забавных конфет в