вы его в последний раз видели?
– Вчера утром, как ушел, так и не возвращался, – уверенно сказала она.
– Откуда вы знаете?
– Да вот, жду ее, – она кивнула на окно. – Все надеюсь, что одумается.
– Понятно. Спасибо.
– Погоди. – Оперевшись о стол, она поднялась. – Я же знаю, что вы все между собой общаетесь, созваниваетесь и переписываетесь. Давай с тобой договоримся: если Костя появится здесь, я тебе позвоню, а если ты узнаешь что-то про Виту, то ты мне?
Я пожала плечами:
– Не думаю, что я что-то узнаю.
Но она все равно оторвала клочок бумаги от счета по коммунальным платежам и карандашом записала номер:
– Позвони, пожалуйста, если появится информация.
На улице резко похолодало, или, может, так ощущалось из-за волнения.
«Пандоры» на месте не оказалось. Я была рада, что у Артёма с Витой все получилось, хотя ее маму все равно было немного жаль. Слишком уж несчастной она мне показалась.
Я стояла в полной растерянности, не зная, что предпринять.
В какой момент нужно начинать волноваться из-за пропажи человека? С одной стороны, это Амелин, который был способен на совершенно непредсказуемые поступки, но с другой – это тот же Амелин, который писал мне по сто раз на дню.
«Ну, давай же, звони!» – гипнотизируя телефон, я отправляла мысленные сигналы во Вселенную. И она услышала меня, загоревшись экраном вызова. Вот только звонил не Амелин.
– Тонечка, пожалуйста, давай встретимся! Иначе я лопну от счастья, – на одном дыхании сообщила Настя. – Вчера такое было, такое… Я просто поздно вернулась, а потом из-за елки никак не могла позвонить.
К сожалению, она выбрала совсем неподходящий момент, чтобы я могла разделить ее восторги.
– Лёха сказал, что Амелин сегодня не пришел.
– Да, его почему-то не было. Так как насчет встречи?
– Извини, я сейчас занята.
– Ты какая-то грустная. Что-то случилось?
– Мне нужно ехать в одно место, – сказала я не соврав, а неожиданно сообразив, что должна сделать.
– А что за место? – заинтересовалась Настя.
– Можно я тебе потом расскажу?
– Хорошее?
– Хуже только школа.
– Просто, если тебе скучно, я могла бы съездить с тобой.
– Но это правда дурацкое место. Туда с подругами не ездят.
– Я могу и на улице подождать. Умоляю! Мне так хочется с тобой поговорить.
Настя действительно выглядела неприлично счастливой и была переполнена эмоциями, но так получилось, что всю дорогу говорила в основном я.
– Я на себя злюсь. Очень. Ничего ведь не происходит, а я волнуюсь. Помнишь, ты когда-то сказала, что любить – значит волноваться? Наверное, поэтому. Говорю себе: какая-то очередная придурь. Привиделось что-то, приснилось, показалось, новый виток самокопаний, ревности или еще бог знает чего. Это же Амелин, с него станется. Но в то же время он никогда бы не стал выкидывать свои сумасшедшие штучки, зная, что я и так переживаю из-за мамы. Нет, Насть. Если он и творит дичь, то только из благих побуждений. Сейчас не тот случай.
Настя слушала внимательно и сочувственно, и мне стало стыдно, что я порчу ей настроение.
– Однажды, когда он был совсем маленький, в деревне на него напал местный козел и немного боднул. – Я рассмеялась, вспомнив, как Костик весело об этом рассказывал. – А у его бабушки тогда был день рождения и пришли гости. Ему было очень больно сидеть, но он ни разу не пожаловался, потому что не хотел ее расстраивать. Так что бабушка только на следующий день обнаружила у него на попе огромные синяки. И вот так во всем. Понимаешь?
– Знаешь, а я раньше думала, что ты очень скрытная и себе на уме.
– Мои родители тоже так думают.
– Ты и правда скрытная, но я теперь знаю почему. Ты ранимая и очень боишься, что это кто-то заметит.
– Амелин тоже так говорит, но…
– Никаких «но». – Обхватив меня за шею, Настя крепко прижалась, и ее волосы засыпали мне лицо. – Не переживай. Все очень скоро разрешится.
Дорогу я помнила плохо. Мы были там с Амелиным летом, и теперь среди одинаковых заснеженных улиц я никак не могла отличить небольшие исторические особнячки друг от друга. К счастью, уже стемнело, и, завидев издалека светящиеся контуры неоновых девушек, я сразу узнала эти двери.
– Мне подождать? – спросила Настя из вежливости.
– Ладно, пойдем.
Не оставлять же ее одну в темноте на морозе возле стриптиз-клуба.
Было только семь часов, и он еще не открылся, но я решила рискнуть. За стойкой на входе сидел широкоплечий охранник и что-то смотрел на планшете, а завидев нас, буркнул, что они с восьми. Я сказала, что мы по личному вопросу к Диане, и тогда он нас пропустил.
В зале уже вовсю суетились официантки, бармены, уборщицы. В нашу сторону никто не взглянул.
Когда мы приходили в прошлый раз, Диана увела Амелина за таинственную красную дверь в конце зала, и я направилась прямиком туда. Настя, с интересом озираясь, робко семенила за мной.
Первое, что мы услышали, попав в длинный узкий коридор, – это громкий вульгарный женский смех. Какая-то девчонка в трусах выскочила из одной двери и забежала в другую. Оттуда же выплыла немолодая силиконовая блондинка и прошла к выходу. Я уже видела ее раньше. Наверное, стоило спросить ее про Диану, но я поздно спохватилась.
Мы поравнялись с большой открытой комнатой, где вдоль стены в ряд стояли туалетные столики с зеркалами, как в парикмахерских. Комната была заполнена полуголыми и голыми женщинами.
– Здравствуйте, где мне найти Диану? – Я заглянула внутрь, и в мгновенно наступившей тишине все повернулись в нашу сторону.
– В конце коридора правая дверь. – Девушка, сидевшая к нам ближе всех, взмахнула ладонью, показывая направление. – Только подольше стучите, она может спать.
– И может – не одна, – ехидно выкрикнул кто-то сзади.
Они принялись перекидываться шуточками, и мы поторопились уйти.
Но Диана была одна, хотя, возможно, до нашего прихода действительно спала.
Ее комнатка напоминала жилую, а на узком диванчике я разглядела неубранную постель.
Лицо у нее было ненакрашенное, чуть припухшее, а глаза красноватые и слегка затуманенные, однако гладкие черные волосы блестели по-прежнему безупречно.
Из выреза тонкого ярко-красного халата чуть ли не вываливалась огромная грудь.
– Чего вам?
– Я Тоня, – сказала я.
– И?.. – Она протянула руку, взяла откуда-то из-за двери стакан с чем-то напоминающим колу и сделала глоток.
– Я по поводу Костика.
– Костика? – Диана наморщила лоб.
– Амелина, – пояснила я.
– А. – Ее лицо посветлело. – Насчет малыша? А что с ним?
– Он… он… – У меня никак язык не поворачивался спросить так, как я изначально планировала: резко, хлестко, с