Итан постучал уголком блокнота по столу.
– Так теперь ты владеешь контрольным пакетом?
– Не совсем так. Это долгая история, попытаюсь объяснить все коротко. Думаю, Престон в какой-то момент стал подозревать, что Форрест опасен. Он завещал акции мне с условием, что в случае моей смерти акции передаются в другой трастовый фонд и поступают в управление банка, независимо от обстоятельств моей смерти.
– Кто получает прибыль от этого фонда?
– О-о, целая куча народу. Каждый член семьи Клиленд, которому на момент моей кончины будет меньше десяти лет. – Казалось, ситуация несколько забавляла Зою. – Клиленды – это очень обширный клан, например, на сегодняшний день наберется довольно много детей, которым еще не исполнилось десяти, их как минимум человек пятнадцать – двадцать. И никто из них или их родителей не может получить доступ к фонду до тех пор, пока отпрыску не исполнится тридцать.
С минуту Итан мысленно просеивал полученную информацию через мелкое сито, потом кивнул, удовлетворенный.
– Нарушить условия завещания не так уж сложно, но распотрошить грамотно выстроенный доверительный фонд почти нереально.
– Да, Престон знал, что делал. Он пытался меня защитить.
– Попробую подытожить. Суть в том, что, если с тобой что-то случится, не только Форрест, но и никто из членов семьи не сможет прибрать твои акции к рукам. Что ж, очень умное решение.
Аркадия неловко заерзала на месте.
– Как выяснилось, не такое уж умное.
Итан покосился на нее и снова перевел взгляд на Зою.
– Не хочешь объяснить поподробнее?
– Завещание Престона оставило одну лазейку, которой он не заметил, – тихо сказала Зоя. – Действительно, если я умру, принадлежавшие мне акции выходят из-под контроля Форреста, но адвокаты убедили моего мужа оставить распоряжения относительно управления бизнесом в случае каких-то временных непредвиденных обстоятельств.
– Каких, например?
– Ну, скажем, – Зоя сопроводила свои слова легким взмахом руки, – скажем, я на какое-то время окажусь нетрудоспособной, например, попаду в аварию или меня положат в больницу на операцию. Следовательно, я некоторое время буду неспособна управлять делами лично. Престон не хотел, чтобы в такой ситуации мои акции окончательно и бесповоротно отошли в трастовый фонд для детей, потому что в этом случае я бы никогда не смогла получить их обратно.
– И так уж случилось, – вставила Аркадия, – что примерно через полгода после убийства Престона Клиленда возникла как раз такая ситуация.
Итану очень хотелось развить эту тему, но профессиональное чутье и опыт подсказывали ему, что сейчас лучше не отвлекаться.
– Как именно действует механизм, разработанный на случай твоей временной нетрудоспособности?
Зоя стала объяснять:
– Если я на какое-то время становлюсь недееспособной, мои акции передаются во временное доверительное управление, что позволяет совету директоров «Клиленд Кейдж» действовать от моего имени. Эта временная опека действует до тех пор, пока я сама не отменю ее письменным распоряжением. Сейчас дело обстоит так, что руководит советом директоров, следовательно, распоряжается моими акциями Форрест.
– Потому что ты признана недееспособной?
Зоя пожала плечами:
– Так мне было сказано.
– Но на мой взгляд, ты совершенно здорова. В чем конкретно заключается твоя болезнь?
Зоя посмотрела на Итана непроницаемым взглядом.
– Они объявили меня сумасшедшей.
В кабинке повисло молчание, в темноте над залом плыли звуки джаза.
– Ты хочешь, чтобы я провел собственное расследование? – мягко спросил Итан.
Зоя сжала и разжала пальцы.
– Кузен моего мужа сумел упрятать меня в сумасшедший дом на принудительное лечение.
– Упрятать в сумасшедший дом, – с расстановкой повторил Итан.
– Да.
Осторожно подбирая слова, он проговорил:
– Признаться, я не большой знаток законодательства в этой области, но у меня такое впечатление, что в наше время не так-то легко поместить человека в сумасшедший дом против его воли.
Лицо Зои стало напряженным, Итан понял, что она стиснула зубы. Наверное, пытается понять, поверил ли он ей. И ее сомнение не было беспричинным, поскольку он и сам пока это не знал.
– С юридической стороной дела и оформлением соответствующих документов Форресту помогли, – пояснила Зоя.
– Кто?
– Доктор Йен Харпер, директор частной психиатрической клиники «Кэндл-Лейк-Мэнор», это в Калифорнии. Понятия не имею, сколько Форрест ему платил за то, чтобы меня держали там взаперти, одурманенной лекарствами и ни на что не способной, но я уверена, что деньги были немалые.
Итан напомнил себе, что удивляться он не должен, у него с самого начала было предчувствие, что его ждет нечто необычное.
– Если меня не обманывает зрение, ты сейчас не в клинике «Кэндл-Лейк-Мэнор». Ты сидишь в джаз-клубе в Уисперинг-Спрингз.
– Я живу здесь под другим именем. – Зоя смотрела на Итана с выражением мрачной решимости, но он чувствовал, что она близка к отчаянию. – Ты видишь перед собой реальную пациентку, сбежавшую из реального сумасшедшего дома.
– Однако ты не похожа на сумасшедшую.
Зоя положила ладонь на стол.
– Хочешь, объясню, как все произошло?
– Да, не помешало бы.
– Моя участь была предрешена в тот день, когда я обнаружила тело Престона. Я знала, что Престона убили, и сказала полицейским, что подозреваю Форреста. Они решили, что у меня истерика, и против этого я не могу возразить.
– На твоем месте почти любой бы впал в истерику, – сказал Итан.
– Ты прав. Но беда в том, что я была уверена в своей правоте. Я официально дала показания, вернулась домой и стала ждать, когда завертятся колеса правосудия. К сожалению, никаких улик, подтверждающих причастность Форреста к преступлению, обнаружено не было. Никто не был арестован. Вора, промышлявшего в загородных коттеджах, в конце концов схватили, но он так и не признал себя виновным в этом убийстве. В результате через три месяца я поняла, что убийца Престона останется безнаказанным.
– И что же ты сделана?
– Я не знала, как быть. Я даже стала подумывать, что, возможно, правы полицейские, а я ошибаюсь. Все это время мне приходилось бороться со скорбью и эмоциональной травмой, но нужно было думать и о делах. Из-за всего этого только через три месяца я почувствовала, что ко мне вернулась способность мыслить ясно.
– И что ты предприняла?
– Я снова побывала в коттедже.
– Чтобы собрать вещи мужа?
– Да. – Зоя отвела взгляд и стала смотреть на музыкантов. – Чтобы собрать его вещи. После того дня, когда я обнаружила тело Престона, это был мой первый приезд в коттедж. Я долго сидела на диване, вспоминала, как там все выглядело после убийства – разбросанные цветы, разбитые вазы. Вспомнила про разбитый фотоаппарат. Чем больше я обо всем этом думала, тем больше укреплялась в мысли, что картина разрушения выглядит не так, как должна была бы выглядеть, если бы этот разгром убийца учинил со злости, когда не нашел в коттедже больших денег.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});